Цветы зла. Безумная ботаника. 1894-1911 - Реми де Гурмон Страница 15

— Садись, и я тебе расскажу. Я не вспоминал об этой небольшой истории долгие годы, — ответил Ларчер, закуривая новую сигару. — Кстати, раз уж ты так откровенно признаешься, что носишь оружие, я могу с таким же успехом на время избавиться от своего. Я никогда не остаюсь в цивилизованном мире достаточно долго, чтобы привыкнуть вовсе обходиться без оружия. Положу-ка я револьвер здесь, на стол, если не возражаешь. Что ж, как ты помнишь, около семи лет назад я работал в Британской Ост-Индской географической комиссии. Возможно, ты также помнишь, что нашей главной миссией в то время было исследование некоторых притоков реки Меконг. Британское правительство так распахало Индию плугами и боронами своей армии и гражданской администрации, что кажется, будто там не осталось никаких диких мест; и однако, все еще существуют огромные пространства неизвестных и почти непроходимых территорий, где в высшей степени пышно всходят сорняки местных обычаев. Вероятно, на пригодной для жизни части земного шара нет другого региона, находящегося под номинальным контролем цивилизованной нации, о котором было бы так мало известно, как о долине реки Меконг. Громадные многовековые леса простираются на сотни миль, скрывая в сырых, непроходимых болотах и джунглях диких, свирепых людей, которые их населяют.

Мы добрались до реки Лам-Нам-Си у ее слияния с Меконгом и отправились вдоль нее к истоку. Через три дня пути до нас дошли слухи о тиграх, и я решил оставить партию в Менатконге и немного побродить по окрестностям в надежде раздобыть одну-две шкуры. Я рассчитывал присоединиться к остальным в условленном месте примерно через неделю. Они заявили, что не дадут за мою жизнь и фартинга, если я отправлюсь в одиночку; поэтому я пошел на компромисс, взяв с собой Харанью Ватани, туземца, который преданно заботился о группе и сопровождал нас в качестве гида. Первый день ничего нам не принес, и в сумерках, преследуемые по пятам тропической бурей, мы оказались неподалеку от уединенной туземной деревни.

Это было единственное место на многие мили вокруг, где можно было найти человеческое жилье и укрыться от бури — но, несмотря на это, Харанья пытался увести меня прочь от деревни. Это только разожгло мое любопытство, так что я взял бразды правления в свои руки, и мы остались там на ночь. Нас приняли вежливо, поскольку толстая физиономия Ватани служит своего рода пропуском в эту часть вселенной; но на следующий день, когда самые сильные порывы бури утихли, один из жителей дал Ватани понять, что с нашей стороны было бы тактичнее двинуться дальше. Соответственно, мы так и сделали. После того, как мы покинули деревню, Ватани рассказал мне о причине такой сдержанности местных обитателей. Название деревни — Конг-Сатру. Тебе, несомненно, известно, что практически все глориозы родом оттуда.

— Нет, я думал, они прибыли из Пном-Пеня, как указано в счетах.

— Это речной порт, где их упаковывают для отправки. Орхидеи похищают из лесов вокруг Конг-Сатру отважные искатели приключений, которым, очевидно, не очень дорога жизнь. По ночам, тайком, они переправляют их вниз по Меконгу к морю. Холмы вокруг Конг-Сатру поросли самыми великолепными лесами, какие только можно вообразить, и изобилуют этим сортом орхидей. По словам Хараньи, туземцы скорее продадут своих детей, чем растение глориозы, которое для них абсолютно священно. Эти люди одновременно ужасным и гротескным образом смешивают свою религию с культивацией растений. За цветами ухаживает кучка местных жрецов, и они к тысячам других восточных идей прибавляют еще одну, самую жуткую из всех.

Они говорят... — и Ларчер наклонился через стол к Дрисколлу и задумчиво уставился в ночь, продолжая: — Они говорят, что в орхидеях должна быть кровь, человеческая кровь, и потому незадолго до сезона цветения растений жрецы выбирают жертву из числа жителей деревни.

— А потом? — спросил Дрисколл, когда Ларчер, погрузившись в воспоминания, замолчал, все еще глядя мимо него в окно.

— Прости, я думал о той ночи, когда Харанья рассказал мне эту историю. Мы сидели в маленькой палатке посреди джунглей, менее чем в 30 милях от Конг-Сатру, вокруг нас бушевал шторм, а Ватани дрожал от страха, что его рассказ подслушают. В Индии считается, что обсуждать религию соседей невежливо и вредно для здоровья.

— Так что же потом?

— Наше появление прервало праздник цветов, и я невольно оказался в самом близком соседстве со смертью. Так вот, в это апрельское полнолуние в Конг-Сатру проходит карнавал, и жрецы уносят жертву в леса над деревней — и кормят цветы!

— И затем?

— И затем орхидеи расцветают, но не раньше! Так сказал мне Харанья. Жрецы — мерзкого вида люди с желтой, как пергамент, кожей. Зубы у них не исчезли, как ты описываешь, но четыре передних зачернены так, что на расстоянии их не видно. В этих жрецах много китайской крови, если они на самом деле не чистокровные монголы, что отличает их от остального населения, относящегося к ариям.

— И ты думаешь, что жена Херстона...

— Была избрана на роль жертвы! Полагаю, Херстон собирал фаленопсисы в окрестностях деревни и либо видел ее раньше, либо познакомился с ней, когда она пыталась сбежать. Благодаря знанию страны ему удалось доставить ее в какой-то прибрежный городок, откуда они отправились в Англию. Потом они приехали сюда и жили в свое удовольствие, пока рядом с ними не появился фанатик, неумолимый, как судьба. Лично я думаю, что эти жрецы оказывают на людей какое-то гипнотическое влияние. Ты ведь слышал крик девушки, когда он пришел к ней той ночью? Как же иначе жрец сумел внушить Херстону и его жене благоговейный трепет, покорность и молчание, что последовали за этим?

— Теперь я понимаю. Должно быть, жрец и убил мою бедную собаку.

— Не оплакивай пса, Боб; он умер, пытаясь защитить нежную душу, которая была добра к нему, и никакая смерть не может быть благороднее. Я думаю, что жрец держит девушку в укрытии, под гипнозом. Он ждет своего часа. И время настало! Сегодня апрельское полнолуние, день праздника цветов. Если девушку можно спасти, это должно произойти сейчас. У нас будет умелый помощник.

Дрисколл вскочил на ноги.

— Кто?

— Херстон! Он выслеживает жреца. Я наблюдал за ним последние полчаса.

— Где он?

— Вот! Смотри! Видишь изможденную фигуру, которая скорчилась в тени колонны на крыльце? Сначала я подумал, что это жрец, и приготовил револьвер; затем он слегка