Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur Страница 15

Подростки, только что прибывшие на остров, старались помочь — или, по крайней мере, изображали такое старание.

— Сидим? — от Аиры не укрылась, конечно, выжидательная позиция Крокодила.

— Не было других распоряжений, командир, — отозвался он, не вставая.

Аира отошел, не сказав ни слова. Крокодил запоздало раскаялся: ему бы поискать подходы к этому человеку, он ведь собирается успешно пройти Пробу, а не устраивать скандал. Но манеры Аиры бесили его. Тот был, пожалуй, всего на пару лет старше Крокодила: в отличной физической форме, с авторитарными замашками, но заурядный, в общем-то, мужичонка. Из тех, что дуреют от крохотной власти. А тут такой подарок: власть над пацанами, которые из кожи вон лезут, лишь бы пройти испытание…

Быстро темнело. В лагере сделалось суетливо и тесно. Крокодил ушел к реке и сел на камень, глядя на звезды в воде. Незнакомый рисунок созвездий дополнялся сотнями спутников, ползущих быстро и медленно: там автоматические заводы на орбитах, там конгломераты фабрик, беспилотные сухогрузы и контейнеровозы, склады и отделы технического контроля. Там колоссальное производство, а здесь — тишина, и вода, и дикарский лагерь для подростков. Правильно ли я сделал, выбрав Раа?

Он задумался. Красота этого места, такая странная, такая яркая, не давала ему поверить в плохое. Но факт остается фактом: четверо из предыдущей группы уехали домой раньше времени, не получив статуса. Четверо обычных местных парней, не мигрантов. Четверо из тридцати пяти.

После дневной жары снова становилось зябко. «Плед бы, — подумал Крокодил с грустью. — Теплый клетчатый плед. И шезлонг. И рюмку коньяка. Ничего этого не предусмотрено в юрском периоде… Но что я имел в виду, когда говорил себе, что будущего на Земле нет? И почему, так меня растак, я не объяснил внятно, что случилось?»

Лоа взорвался. Там теперь пыль. Кто успел — торчит сейчас беженцем на голых астероидах. Кто не успел… неохота думать. А синекожий с Дару, что встретился Крокодилу в столовке для мигрантов, — тот мудрец, выходит. Рано спохватился, дорого заплатил. Вот как Крокодил.

Вдыхая запах дыма, он вспомнил свою кухню. Семь квадратных метров; пустой вазон на подоконнике — там был кактус, но почему-то сдох. Клетчатый стол и след от чьей-то сигареты на ламинированном полу. После развода со Светкой они продали трехкомнатную квартиру, оставшуюся Андрею от матери, и купили себе каждый по «однушке». Светка моментально сдала свою внаем. Это было три года назад… Первое время Крокодил виделся с сыном по выходным, но тот был еще маленький, его интересовал не столько отец, сколько новые игрушки… Во всяком случае, так казалось.

Потом Светка вышла замуж за какого-то… Потом уехала в Англию… Или все-таки в Германию? Светка будет последней, кто заметит, что Крокодил куда-то делся.

Как хорошо, что он не успел завести собаку. Что у него даже хомяка нет. Вот он пропал — собака сидела бы взаперти, выла… А так будет тихо. Никто не взвоет. Станут звонить из редакции. Дня через три… или пять? Когда он не сдаст работу в четверг — вот тогда они первый раз удивятся…

Да нет же! Не удивятся! На Земле еще нет ни собак, ни секретарш: ни питекантропа, ни Магомета, ни Христа, ни фараона. До рождения Крокодила — миллионы лет. Никто не хватится.

Он сидел, обхватив руками колени, глядя на воду. В воде отражались сотни искорок: вертелись спутники, пыхтели заводы, герметически изолированные от окружающего пространства, плыли транспортные корабли. «Я вполне мог эмигрировать просто от скуки, — подумал Крокодил. — Но мне хочется верить, что Земля взорвалась через пару месяцев после того, как я подписал миграционный договор. За это гадкое желание я себя презираю».

От лагеря потянуло нормальным, совершенно земным духом жареного мяса. Крокодил сглотнул слюну: самокопание на этом острове не более уместно, чем строгий ошейник на йоркширском терьере. Путей у него всего два: завоевать себе статус на Раа либо найти способ вернуться домой. Либо сперва завоевать статус, а потом, используя его, отыскать пути назад.

Уже шагая к костру, Крокодил подумал: что, если Аира публично прогонит его от костра под тем предлогом, что «он дров не носил, он печку не топил, он кашу не варил»?!

«Заодно и проверим», — решил он мрачно.

Никто ему и слова не сказал. Все сделали вид, что мигранта здесь нет.

Истекающее соком мясо ломтями лежало на огромных жестких листьях. Туши «быка» хватило, чтобы вдоволь накормить ораву голодных подростков. Насытившись, вчерашние мальчишки, а ныне полноправные граждане Раа выстроились в длинную шеренгу — старшему было лет восемнадцать на вид, младшему — не больше четырнадцати, но Крокодил опять поразился, какие они высокие. Пожалуй, в целом выше взрослых; их инструктор, коренастый молчун, был на пол головы ниже любого из них. Новоприбывшие во главе с Айрой расположились «в партере»; инструктор старой группы прошелся перед шеренгой, со значением заглянул каждому в глаза, а потом крикнул: «Есть!» — и вскинул к небу кулак. Подростки повторили его возглас и жест — от рева тридцати глоток вздрогнули высокие кроны. И тут же прямо из воздуха возникла песня.

Негромко, но на удивление слаженно пели ребята, прошедшие Пробу, а новоприбывшие подпевали вполголоса, как бы тайком. Ударили ладони, застучали палки по стволам, отбивая ритм; это наше право — пелось в песне. Мы здесь по праву. Растет трава, течет вода, челнок выходит на орбиту — по праву. Светится день, и темнеет ночь, я возвожу свое жилище — по праву. Мы здесь по праву.

Инструктор отрывисто называл имена, ухитряясь попадать точно в ритм. Новые граждане выходили к костру. При свете огня их лица казались медными, губы у многих лоснились от мяса. Не было варварских обрядов — никого не мазали кровью, не кололи иголкой, никто не плясал в перьях — только песня звучала, с каждым куплетом набирая мощь. В ней слышалась глухая, глубоко спрятанная угроза.

Инструктор надевал на шею каждому новому гражданину деревянную плашку на цепочке. Эти «деревяшки» походили на временное удостоверение Крокодила, как «БМВ» на «Запорожец». Когда последний в группе получил свое право, песня звучала на весь лес. Откуда-то появились трещотки, погремушки, самодельные барабаны; новые граждане — абсолютно, феерически счастливые — ринулись в танец вокруг костра. Крокодил ощутил зависть.

Новички, прибывшие сегодня, зависти и не скрывали. Крокодил исподтишка стал разглядывать лица: Полос-Над сидел грустный, воображал, наверное, что уже сегодня мог бы танцевать с победителями. Зеленоволосый Тимор-Алк устроился в стороне, плотно сжал губы и смотрел мимо танцующих, мимо огня, в пространство.