Х Оливер - Энерган-22 Страница 15

С каждым минувшим днем мое уныние возрастало, все меньше пил воды, все реже дышал кислородом. Из той сотни, что мне выдали в "Утренней заре", пришлось заплатить за кислород и воду, да и то не полностью, оставив немного на еду и радиофон... Поэтому когда на четвертые сутки я проснулся с привычной болью в затылке и услышал по радио свое имя, то не обратил особенного внимания на слащавый голос диктора. Но когда он произнес слово "энерган", я сразу насторожился.

Передавали ежедневный обзор печати и дошли до литературного приложения к "Утренней заре". Диктор сообщал:

"Наш известный журналист после длительного молчания впервые выступил на ниве беллетристики с повестью "Энерган". Повесть читается с увлечением, она звучит так ярко и современно, что воспринимается как репортаж о подлинных событиях. Мы с интересом ждем продолжения..."

- Ты слышишь, Тедди? - донесся из кухни голос Клары, и она вбежала в спальню. - Это и есть то верное дело, о котором ты мне говорил?

- Как будто... - буркнул я, а она выскочила на улицу и вернулась с двадцатью экземплярами "Утренней зари".

Я развернул газету. Мой материал занимал половину набранной петитом полосы. Лино Баталли пустил его без купюр - он и вправду хороший друг. Под заголовком он поставил "повесть", а в конце добавил "продолжение следует".

Что он имел в виду этим приятным добавлением, неизвестно, но мне казалось, что продолжение возможно лишь в том случае, если материал идет как репортаж. Как повесть он не имел продолжения... Если только не произойдет чего-нибудь важного - например, снова выплывет на белый свет старый жрец или же сам энерган.

- После обеда почитаем вместе, хочешь? - спросила Клара. - Я сейчас займусь обедом. Надо приготовить что-нибудь праздничное...

У меня, конечно, не хватило терпения ждать до обеда, и я принялся за чтение сразу. Но не дошел еще до второго столбца, как зазвенел телефон, а затем началась настоящая телефонная вакханалия. Первым позвонил Панчо.

- Привет, Тедди! - прокричал он своим тоненьким голоском. - Вот не знал, что у тебя такая фантазия. Но почему ты не назвал меня, а? Немножко рекламы мне бы не повредило.

- Ты же сам запретил упоминать твое имя!

- Да, конечно, но я думал, ты занялся бизнесом, а не литературой. В литературе все позволено. С тебя причитается, помнишь?

- Слово есть слово! - подтвердил я. И шепотом добавил: - Панчо, у меня к тебе огромная просьба.

- Опять насчет твоего Белого Орла? - ехидно поинтересовался он.

- Угадал. Ты не можешь стереть из электронной памяти информацию об "Энерган компани"? Или хотя бы на время заблокировать?

- Но ведь у тебя все выдумано?

- Панчо, будь другом, умоляю! И пока больше ни о чем не расспрашивай. В другой раз...

- Ох, Тедди, погубишь ты меня! Ладно, постараюсь... Как говорится, друг познается в беде... И дерзай! Из этой истории может получиться такой бестселлер, что все академики с их мудреными писаниями лопнут от зависти.

Чуть погодя в трубке раздался чей-то грубый, неприязненный голос:

- Теодоро Искров? Журналист? Слушай, ты чего меня приплел к своим идиотским россказням? Энерган-аллерган - чушь собачья! Мне теперь жильцы проходу не дают, зубы скалят!

- Кто говорит?

- Привратник я, Двадцать вторая улица, дом семь, кому ты всучил доллар, чтоб тебе пропасть!.. Пусть только еще сунется ко мне ваш брат, журналист, я его сразу по башке палкой!

Комендант с набережной Кеннеди тоже не замедлил откликнуться.

- Здрасте, здрасте, уважаемый сеньор Искров! Как приятно слышать ваш голос. Спасибо большое, за лестные слова обо мне. Совершенно точно, этих шелудивых индейцев надо всех до одного скальпировать... С нетерпением жду, что вы напишете в следующих сериях...

Затем звонили десятки знакомых и незнакомых - все, кто имел привычку в воскресенье после обеда прилечь на диван и, потягивая синтетический коньяк, ознакомиться с литературной страницей "Утренней зари". Меня поздравляли, отпускали шуточки, спрашивали, что будет дальше, и все до одного допытывались, много ли в моей повести правды. Потому что "черт подери, если это правда и энерган продается в табачных лавках по восемь центов за литр, то господам из нашей славной национальной компании "Альбатрос" придется собрать свои манатки и танкеры и утопиться с ними вместе в море, которое по их милости превратилось в грязную нефтяную лужу... Да и воздух станет чище и даже, представляете, господин Искров, войн на нашей несчастной планете тоже поубавится, потому что, так или иначе, нефть - одна из их причин..."

Высказывались и другие мнения, их было значительно меньше, зато звучали они особенно грубо. Меня обвиняли ни больше ни меньше в том, будто я призываю к гибели "свободного, демократического строя, который открывает такие просторы для личной инициативы", будто я хочу разорить нефтяные компании, которым "наше отечество многим обязано", и выбросить на улицу миллионы честно трудящихся там рабочих... Два-три голоса без обиняков прилепили мне ярлык "красный", а один брякнул, что я идеолог динамитеросов, которые используют свои террористические акции в тех же предательских целях...

Я благодарил за поздравления, что-то бурчал в ответ на ругань, смеялся шуткам, обещал сделать продолжение еще более увлекательным. И всем, включая тex, кто называл меня "красным", втолковывал, что в моей повести, как в любом беллетристическом произведении, есть элементы истины, домысла и полного вымысла, но основной ее персонаж - подлинный. Что же касается самого энергана, то, говорил я, "узнаете позже, вам же будет неинтересно, если вы уже сейчас узнаете, чем дело кончится". И для пущей убедительности напоминал старый анекдот о жулике, который стоял перед кинотеатром и вымогал у всех входящих доллар, угрожая, что в противном случае скажет, кто в этом фильме убийца...

В короткие перерывы между звонками я размышлял о том, что произошло бы, выгляди мой материал не повестью, а чисто журналистским отчетом о подлинном событии, подтвержденным документами, факсимиле, протоколами и заключениями специалистов... Картина, нарисованная многими из моих почитателей, была верна, точнее - вероятна. Они правильно поняли, какие результаты имело бы появление энергана на свободном рынке. И хоть я ни в коей мере не был единомышленником Эль Капитана или агентом "красных", а всего-навсего газетчиком, который стремился поменьше врать, я со злорадством думал о последствиях, какие может вызвать мой НАСТОЯЩИЙ репортаж.

Около полудня позвонил Лино Баталли и осведомился, доволен ли я тем, как оформлен материал. Я ответил: "Да, все в порядке". Он спросил, как я смотрю на то, чтобы использовать этот материал для большой повести, которую они опубликуют в нескольких номерах, и успею ли к четвергу сдать десять страниц, а потом остальное. Я сказал: "Конечно, немедленно сажусь и пишу". Лино завершил беседу приятным известием, что за этот литературный общественно-полезный труд мне заплатят от трех до пяти тысяч долларов.