Фредерик Браун - Сборник рассказов Страница 15

Да, не повезло. Слишком поздно узнал он последние известия. Включив утром радио, он понял, что остались считанные часы. Нажав на кнопку звонка, он смотрел, как Мира входит в кабинет: красивая, спокойная, безмятежная. Можно было подумать, она никогда не читает газет, не слушает радио, просто не знает, что творится в мире.

- Дорогая моя, - произнес он, и глаза ее изумленно расширились при столь непривычном обращении, но она грациозно присела на краешек стула и открыла блокнот, чтобы, как всегда, записывать под диктовку.

- Нет, Мира, - сказал он. - Мне надо поговорить с вами по личному - сугубо личному - делу. Я хочу сделать вам предложение.

Глаза ее расширились еще больше.

- Доктор Браден, вы... шутите?

- Нет. Никогда. Я знаю, что старше вас, но надеюсь, разница в возрасте не так велика. Мне тридцать семь лет, хотя сейчас я выгляжу старше: слишком много пришлось работать последние дни. А вам - двадцать семь?

- На прошлой неделе исполнилось тридцать восемь. Но дело не в возрасте. Если я отвечу: "Это так неожиданно", вы можете решить, что я издеваюсь - слишком избитая фраза. Но ведь так оно и есть. Вы ведь даже, - она озорно улыбнулась, - не пробовали приставать. Первый корректный человек, у которого я работаю.

Браден засмеялся.

- Извините, пожалуйста. Я не знал, что это необходимо. Но, Мира, отнеситесь ко мне серьезно. Вы согласны выйти за меня замуж?

Она задумчиво посмотрела на него.

- Я... не знаю. Как ни странно, я немножечко влюблена в вас. Даже не понимаю почему. Вы никогда не обращали на меня внимания, разговаривали только как с секретаршей, целиком посвятили себя работе. Вы ни разу не пытались поцеловать меня и не сделали ни одного комплимента. Что я могу ответить? Ваше предложение слишком сухо... слишком внезапно. Может быть, отложим наш разговор на какое-то время? Чтобы вы успели... ну, скажем, объясниться мне в любви? Мне кажется, это не лишнее.

- Но я действительно люблю вас, Мира. Пожалуйста, простите меня. Значит... вы не отказываете мне окончательно? Вам не противна сама мысль о таком замужестве?

Она медленно покачала головой, глядя на него красивыми, блестящими глазами.

- Тогда, Мира, позвольте мне объяснить, почему я не ухаживал за вами и попросил вашей руки так неожиданно. Вы знаете, над чем я работал дни и ночи все последнее время?

- Над каким-то оружием, имеющим оборонное значение. И, если не ошибаюсь, правительство вас не финансировало.

- Совершенно верно, - сказал Браден. - Тупые генералы никогда не поверили бы в мою теорию, так же как и большинство физиков. Но, к счастью, у меня есть - вернее, были - деньги, полученные за некоторые мои патенты в области электроники. Я работал над защитой от атомной и водородной бомб, а заодно любого другого оружия, если, конечно, оно не расколет земной шар на куски. Никто не может проникнуть сквозь мое силовое поле, которое останется стабильным столько лет, сколько я пожелаю. Кроме того, это здание забито сверху донизу всевозможными запасами, даже химическими удобрениями и семенами для выращивания растений без почвы. Двоим хватит на всю жизнь.

- Но... ведь вы передадите свое изобретение правительству? Это - защита от атомной бомбы...

Браден нахмурился.

- Да, конечно, но оно практически не имеет оборонного значения. Тут генералы оказались правы. Видите ли. Мира, энергия, необходимая для создания силового поля, кубически пропорциональна его размерам. Когда я окружу это здание восьмидесятифутовым куполом, энергостанции Кливленда выйдут из строя. А для того, чтобы защитить даже небольшую деревню или, скажем... военный лагерь, нужно столько электроэнергии, сколько вся страна вырабатывает в течение нескольких недель. Отключить силовое поле нереально: для его включения вновь потребуется такое же количество энергии. И поэтому правительство сможет использовать мое изобретение в тех же целях, что я сам: спасти одного-двух человек от ужасов войны и ее последствий. К тому же сейчас слишком поздно.

- Слишком поздно... что вы хотите сказать?

- У них не осталось времени. Дорогая моя, война началась.

Лицо ее побелело, как мел.

- Несколько минут тому назад, - сказал он, - по радио объявили, что Бостон уничтожен прямым попаданием атомной бомбы. А вы прекрасно понимаете, к чему это приведет. Я включаю рубильник и не дотронусь до него, пока не смогу убедиться, что мы в безопасности. - Он не стал говорить, что убедиться в этом невозможно. - Мы не можем никому помочь - слишком поздно. Спастись самим - вот единственный выход.

Он вздохнул.

- Простите, что свалился вам как снег на голову, но теперь вы понимаете почему. Я ведь не прошу, чтобы вы дали согласие выйти за меня сию минуту. Подумайте, осмотритесь, рассейте свои сомнения. Дайте мне возможность поухаживать за вами, открыть свои чувства. Только останьтесь. - Он улыбнулся. - Я люблю вас, Мира.

Внезапно она встала со стула, посмотрела на него невидящим взглядом, повернулась и, как слепая, пошла к двери.

- Мира! - вскрикнул он и, выбежав из-за стола, кинулся к ней.

Он догнал ее у двери, но она подняла руку, удерживая его. На лице у нее вновь появилось безмятежное выражение.

- Я должна идти, доктор, - спокойно сказала она. - Когда-то я закончила курсы медсестер и хоть чем-то смогу помочь.

- Но, Мира, подумайте, чем это грозит. Ведь люди превратятся в диких зверей. Их ждет мучительная смерть. Я слишком люблю вас. Мира, и хочу избавить от такой участи. Останьтесь.

Неожиданно она улыбнулась.

- Прощайте, доктор Браден. Боюсь, мне придется погибнуть вместе с остальными дикими зверьми. Такая уж я сумасшедшая.

И дверь за ней закрылась. Из окна он видел, как она сошла со ступенек и побежала, едва очутилась на улице.

В небе послышался рев реактивных самолетов. Возможно, подумал он, пока еще это наши. А может, и нет. Вдруг о его лаборатории стало известно, и они решили первым делом разбомбить Кливленд? Он быстро подбежал к рубильнику и включил его.

За окном, в двадцати футах, возникла серая мгла. Снаружи не доносилось ни звука. Он вышел из дома и уставился на безликое силовое поле, простирающееся на сорок футов в высоту и восемьдесят в ширину. И он знал, что оно уходит на сорок футов вниз, представляя собой идеальную сферу. Никакая сила не могла уничтожить его сверху, ни один червяк не мог проникнуть из-под земли.

Тридцать лет.

Не так уж плохо ему жилось все эти тридцать лет. Он много читал, а любимые книги знал почти наизусть. Он ставил эксперименты, хотя последние семь лет, после шестидесяти, постепенно потерял интерес к науке. Да и зачем дикарям усовершенствования в электронике, если они, скорее всего, не помнят, что такое радио.