Роберт Онопа - Сверхновая. F&SF, 2007 № 39-40 (выборочно) Страница 15

Четыре бетонных опоры были неровной высоты, из-за крутизны склона. Даже самая низкая из них была с многоэтажный дом.

Пустотелая конструкция над опорами образовывала трёхмерную сетку, которая несла отдельные буквы объявления. Каждая была величиной с пусковую площадку для космических ракет. Сами буквы состояли из многочисленных прожекторов, к которым змеились пучки изолированных проводов.

Скалолазу пришлось запрокинуть голову, чтобы разглядеть вверху тихо гудящий трансформатор, который легко мог бы питать целый квартал. У основания конструкции снег растаял на много метров, обнажив голые камни. Это красноречиво говорило, настолько силён был жар, излучавшийся рекламой, когда она включалась с наступлением темноты.

После небольшого колебания, скалолаз присел на свободной ото льда поверхности и снял свои кошки. Было бы непредусмотрительно дать их захватам затупиться. Без труда он пересёк практически всю каменистую часть, и уже мог различить вдали крайнюю левую несущую опору Четвёртой Платформы.

По трещинам в каменистом склоне под ногами скалолаза струились мутноватые ручейки, и ветер шумел, налетая на стальную конструкцию. Но последние несколько минут ему слышалось что-то ещё. Какой-то шелест, словно кто-то рвал бумагу. Как он ни осматривался вокруг, установить причину этого звука не мог. Когда скалолаз наконец достиг противоположного края ледника, то присел и снова прикрепил кошки к ботинкам. Здесь ветер дул сильнее, заглушая все остальные звуки. Он сделал несколько шагов по ледяному покрову, и вдруг почувствовал судорогу в правой ноге, а секундой позже и в левой. Он озадаченно поднял с земли левую ногу, размял мышцы голени и судорога исчезла. Но стоило сделать ещё один шаг, как ногу снова свело, теперь намного сильнее, и он невольно застонал. В то же время загадочный звук вернулся, теперь с удвоенной силой.

Скалолаз посмотрел наверх и наконец понял, что это было.

В каких-то тридцати шагах от него дёргалась чёрная змея свободно висевшего электрического кабеля и остро шипела каждый раз, когда она касалась грязной поверхности льда, испещрённой множеством ручейков.

Скалолаз не смел ступить больше ни шагу, только смотрел на кабель как заворожённый, будто кролик на приближающуюся гремучую змею. Временами кабель замирал, плавясь на конце. Потом, без видимой причины, хлестал несколько вправо-влево, как хвост раздражённой кошки, что только усиливало искрение.

По спине потёк ледяной пот. Скалолаз понимал, что паника может ему стоить жизни. Теперь было особо важно оставаться спокойным и предпринимать дальнейшие действия только после тщательного размышления.

Скалолаз понимал, что возле него вся земля была под большим напряжением, которое не было равномерным, что означало, что каждый участок поверхности был под другим напряжением. Судороги в ногах были первым признаком что ток проходил через его тело. Ему надо было как можно быстрее покинуть это место. Но идти, касаясь земли обеими ногами попеременно, было нельзя. Если ему хотелось остаться в живых, не оставалось ничего другого, как прыгать только на одной ноге.

В теории всё замечательно. Однако с тех пор, как он играл таким образом в детстве, прошло более двух десятков лет. К тому же, тогда они прыгали по ровной, асфальтированной поверхности. Но здесь, на крутом ледяном склоне и с неуклюжими кошками на ногах, это был совершенно другой случай.

Но деваться некуда, придётся попробовать. Он решил сделать три последовательных прыжка на одной ноге, потом остановиться и отдохнуть, поджав ногу. После небольшой передышки он повторит ту же последовательность с другой ногой.

В первых двух сериях прыжков такая тактика сработала; он чуть покачнулся, но не упал. Но третья серия началась плохо. Наверное, он уже немного устал, и поэтому оттолкнулся от земли немного слабее, поскользнулся и понял, что потерял равновесие.

Он упал и покатился вниз по склону, прижав локти к телу и спрятав голову между плеч, но потом его так швырнуло на ледяную землю, что у него перехватило дух. Он раскинул руки и ноги в стороны, инстинктивно пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь; в рот набилась ледяная каша — и тут он сильно обо что-то стукнулся головой.

Неизвестно, как долго он лежал без сознания. Придя в себя, он осознал что рот полон крови, и что его бьет дрожь от сильного вечернего заморозка. Он промок до нитки, онемел от холода, а левая нога была оцепенелой и бессильной. Спустилась ночь, но свет от тысяч прожекторов помог ему различить, что его окружало. Оказывается, он застрял в узком ущелье, куда стекала вода с ледника. В одном месте ущелье сужалось ещё сильнее, плечи застряли, и только этот факт спас его жизнь.

Скалолаз не знал, сколько времени он провёл, мучительно карабкаясь из ущелья вверх по склону. Он лишь смутно осознавал бесконечный повтор одних и тех же изнуряющих движений: болезненное напряжение правой ноги и обеих рук, чтобы выпрямить верхнюю часть негнущегося тела, затем судорожное подтягивание вперёд, затем он снова приникал к склону. Он повторил эту последовательность сотни раз и больше не чувствовал своих онемевших, пораненных щёк, губ и подбородка, но всё еще ощущал солоноватый вкус крови во рту.

Достигнув подножья ближайшей несущей стены Четвёртой платформы, скалолаз даже удивился. И разразился горьким смехом, когда подумал об иронии своего положения: то же гигантское объявление которое его чуть не убило, позже его спасло — без его яркого света он бы не отыскал правильного пути в темноте.

Скалолаз истекал потом. Теперь было необходимо позвать кого-нибудь на помощь, иначе ночной мороз прикончит его. Он посмотрел вверх. Щедро освещенное главное здание Четвёртой платформы было окружено широкой крытой террасой. Днём она наверняка была заполнена любителями природы, которые бы в страхе созерцали изумительную крутизну, «покорённую» ими немногим раньше. Но ночью тут было пустынно. За стеклами фасада виднелись движущиеся тени, изнутри доносились шум и музыка оркестра.

Конечно, внутри было гораздо теплее и приятнее; там было всё ярко освещено, окутано дымом. Официанты разносили отборные кушанья и тонкие вина, перед зрителями развёртывались шумные мультимедийные представления. Кто в своём уме станет проводить время снаружи на холодной террасе, рискуя подхватить простуду? Скалолаз прислонился к подпорной стене, подтянув правую ногу и устроив левую поудобнее. Потом он начал звать на помощь. Он кричал во всю мочь, некоторое время ждал ответа, и затем снова повторял свои крики. Но рёв ветра уносил его крики прочь, и ничто не двигалось на пустой террасе.