Георгий Тушкан - Черный смерч Страница 152

— Вы в полной безопасности, никто к вам не влезет.

Стронг поблагодарил. От еды он отказался. Он хотел только спать. Клара тоже едва держалась на ногах.

Утром Стронг проснулся рано. Он долго не мог вспомнить, где он находится. Вспомнив наконец, он подбежал к окну и увидел сквозь решетку разноцветный стеклянный купол на крыше. Мучительно знакомый купол! Где же он его видел? Стронг застонал и опустился в кресло. Этот разноцветный стеклянный шар был на шпиле, возвышавшемся над инсектарием в Институте Стронга.

Глава XVIII

Атом-клуб

Ровно в десять вечера Пирсон вышел из машины у освещенного подъезда Атом-клуба. Стараясь не спешить, он размеренным шагом поднялся по пяти ступенькам лестницы. Даже такое, казалось бы, небольшое усилие вызвало одышку. Пирсон остановился, чтобы перевести дух, и привычным жестом коснулся пальцами лба. Он был в испарине. Пирсоном овладело обычное состояние молчаливой ярости. Сейчас он ненавидел беспомощных врачей с их лекарствами и советами. Врачи предписывали ему «покой». Но разве мог он сейчас даже мечтать об этом покое! Да и не подсказан ли этот рецепт «другом» — Два Пи, чтобы устранить его от дел в Комитете двенадцати?

В левом боку кольнуло; и тотчас же явилось желание глубоко вздохнуть. Пирсон попытался это сделать и не смог. Болезнь сердца была следствием приступов ярости, а сердиться было ему так же запрещено, как курение, мягкие кресла и многое другое. Пирсон стоял на площадке, покорно ожидая, пока утихнет боль. Пожилой швейцар ждал с подобострастной улыбкой. Левой рукой он держал дверь распахнутой, а в правой сжимал кепи. Он не сводил с Пирсона любопытных глаз.

Стремясь не показать физической слабости, чтобы это не стало козырем в руках конкурентов, Пирсон, чуть дыша, прошел в вестибюль, где в почтительной позе его ожидал шеф клуба.

— Господин Питер Пью? — спросил Пирсон.

— Еще не прибыл, — поспешно ответил шеф клуба, элегантно одетый худощавый старик, и доверительно сообщил, почти шепотом: — Только что получены живые омары!

Пирсон обожал омаров, но это тоже было запрещено. Он чуть не застонал от огорчения. Пирсон махнул рукой, как бы отгоняя надоедливую муху, и направился в свой кабинет.

В большой комнате, украшенной дорогими коврами, картинами и мягкой мебелью, не было слышно ни одного постороннего звука. Пирсон грузно опустился на деревянное кресло. Боль исчезла. Он глубоко вздохнул. Перед ним на столике черного дерева лежала приготовленная колода карт. Выполняя предписания врачей, Пирсон для успокоения нервов и «отвлечения» должен был раскладывать пасьянс. Пирсон со злостью подумал о беспомощных врачах и не дотронулся до колоды. В этом возбужденном настроении его застал лакей, подавший визитную карточку маркиза Анака.

Вначале Пирсон даже опешил от неожиданности. Как мог какой-то неизвестный японский маркиз очутиться здесь, в закрытом клубе! Атом-клуб был доступен только для очень немногих, и эти немногие встречались здесь больше для деловых бесед, чем для развлечений. Сэм Пирсон тоже иногда развлекался игрой в покер. А уж если играл, то крупно, с неограниченными ставками, совмещая игру с деловым разговором. В этот вечер Пирсон условился встретиться здесь с толстяком Два Пи и еще с одним дельцом, но последний отнюдь был не маркиз. Вот почему, раздосадованный, но одновременно заинтригованный, Пирсон приказал впустить неожиданного гостя.

Вскоре дверь распахнулась, и на пороге появился Луи Дрэйк. Его толстые отвислые губы расплылись в самодовольной улыбке при виде неподдельного удивления Пирсона.

— С вами потом, уходите! — И Пирсон сердито махнул рукой.

— Маркиз Анака — это я, — пояснил Дрэйк. Он сделал широкий жест рукой, сказав при этом: «Вуаля», как говорят в цирках, представляя труппу, и, не ожидая приглашения, прошел и развалился в мягком кресле, привычно положив ноги на стоявший между ними полированный столик черного дерева, где лежала колода карт.

Пирсон с изумлением посмотрел на обнаглевшего Дрэйка, будто увидел его впервые: пальцы, унизанные перстнями, острый запах духов, развязные манеры — все изобличало в нем выскочку.

— Уберите ноги! — негромко сказал Пирсон и при этом так посмотрел на Дрэйка, что тот мгновенно снял ноги со стола и выпрямился в кресле. — Я не звал вас. Как вы узнали, что я здесь? — потребовал объяснений Пирсон, не терпевший продажности своих слуг, хотя всю жизнь только тем и занимался, что предавал и подкупал.

— Сэм, вы должны здесь встретиться с Питером Пью! — И Дрэйк игриво подмигнул.

— Для вас, Дрэйк, я мистер Сэмюэль Пирсон. Оставьте этот дурацкий развязный тон в разговоре со мной! После побега Аллена Стронга ваши акции не стоят ни гроша. Этот Крестьянинов продал какую-нибудь научную сенсацию?

— Нет. Но я заставлю его говорить.

— Об этом я уже слышал. Его придется вернуть. Сапегин поднял адский шум. Крестьянинова уже обработали «БЧ»?

— Не совсем, — сказал Дрэйк, решив пока ничего не говорить Пирсону о побеге Крестьянинова, так как надеялся его поймать.

— Значит, у вас ничего нового для меня?

— Сенсация! Я узнал, что Питер Пью послал самолет, чтобы выкрасть у нас Стронга!

— Вот как!

— Ну да! Он узнал адрес голубятни, где мы держали Стронга. Он захотел перехватить у нас Стронга, чтобы, как говорят японцы, «чужими руками таскать каштаны из огня».

— Это французская поговорка.

— Не важно. Зато теперь мы знаем, где искать Стронга.

— Все, что вы сообщили, мне уже известно, иначе Стронг не был бы сейчас у себя в институте.

Дрэйк вскочил.

— Как, он здесь? Вот так номер! Значит, вы его зацапали? — Дрэйк с изумлением смотрел на Пирсона.

— Позвоните Ихаре. Спросите, как себя чувствует Стронг, — холодно сказал Пирсон.

Дрэйк хотел воспользоваться телефоном Пирсона, заключенным в столике, для чего не надо было говорить в трубку, но Пирсон кивком головы указал ему на телефонную будку в стене комнаты, предназначенную для таких разговоров.

Переговорив с Ихарой, Дрэйк возвратился к Пирсону. С его лица исчезла самодовольная улыбка. Он не смел сесть и стоял, молча ожидая, что еще скажет Пирсон.

— Откуда у вас эта дурацкая развязность циркового зазывалы? — уже не так враждебно спросил Пирсон.

Дрэйк решил разрядить атмосферу и торжественно произнес:

— Хомо сум, хумани нихиль а мэ алиэнум путо. Эрго карпэ диэм. Дикси.

— Вы считаете, что сказали по-японски?

— Нет, это по-латыни. Сначала я сказал: «Я человек, ничто человеческое мне не чуждо». А потому, следовательно, пользуйся каждым днем. А «дикси» означает «я сказал».