Изнанка матрешки. Сборник рассказов - Виктор Васильевич Ананишнов Страница 16

Наконец, в золотистом отблеске заката открылось лесное озеро. Оно мерцало за проносящимися стволами деревьев, на мгновения исчезая и появляясь вновь.

– Подъезжаем! – предупредил Деркач и резко свернул с асфальта на едва различимую в сумерках лесную дорогу.

Я утонул в Денисе и окончательно был пронзён локтем Иванса.

Машина с ходу воткнулась в толстую сосну, жалобно застонала, забилась в конвульсиях – мотор работал и рвал её вперёд.

Мы вывалились из салона на влажную траву. Деркач с ругательствами пнул измятый бок жигулей, Лёня выкрикнул на полночь:

– Проклятые лоды! Мы вам ещё устроим!..

– Дача на той стороне! – Деркач побежал к воде. – Раздевайтесь!.. Бросайте всё!

Иванс сорвал с себя рубаху, будто она горела на нём, я запутался в джинсах и снимал их, ужом ползая на земле. Лёня сквернословил и разбрасывал в стороны одежду, она тёмными птицами взлетала и терялась в тени наступающей ночи.

Вода обожгла, выдавила из меня нечленораздельное: – Ы-ы!

– Сбрасывай оболочку в воду, – с пыхтением посоветовал мне Денис, вода вокруг которого клубилась паром.

Белые облачка окружили и остальных моих спутников – они сливались с природой, отдавая энергию воде и заражая меня своими действиями. Во всех моих членах возникла неизъяснимая лёгкость и необыкновенное ярко-звёздное видение окружающего мира.

Мне стало жарко и весело. Я кинулся вслед за друзьями по клокочущим от пузырьков пара дорожкам, оставляемых ими,. Я что-то кричал и восторженно колошматил руками о воду, капли летели во все стороны.

Над озером метнулись сполохи яркого света – милицейские машины прыгали по кочкам лесной дороги, но их явно берегли.

А мы уже выскочили на противоположный берег. Уменьшенными и похудевшими впятеро. Жухлая, побитая осенью трава, только что путавшаяся у нас в ногах, теперь стояла по пояс. В ней не больше баскетбольного мяча перекатывался Денис.

– Ну что, взяли?! – комарино зудел полуметровый Лёня. – Лоды безмозглые!

И совсем уже слился с природой Деркач, резвой кобылкой прыгавший впереди нас. Хуже всего получалось у меня, и я казался среди них великаном.

Меня-то, наверное, и заметили с того берега. Выстрелили. Пуля сухо ударила в брёвна давно заброшенной дачи, тёмной массой надвигавшейся на нас. И тут же её осветили сбоку. Преследователи влетели на скорости в ветхие ворота, сбивая их.

Но мы успели! Вот Деркач мелкой букашкой побежал по стене, за ним полненьким жучком – Денис наперегонки с древоточцем – Лёней. В какую-то мурашку превратился Иванс. Подоспел и я. Перебирая членистыми ножками, я побежал по торцам брёвен угла дома, нашёл в них приемлемую трещинку, показавшейся сухой и надёжной, развернулся головой к выходу из неё и затаился.

Мы успели. Забились в щели – ищи нас, свищи!

Потому мы – менки!

Да, я – менк. И не моя вина в том, как не виновата собака, коль уж на свет она явилась собакой. Глупо обижаться на судьбу, если даже понимаешь её несправедливость именно к тебе.

Собака, может быть, и не знает, что она собака, а я, живя среди людей, и сам человек, всё же никогда не забываю своего видового происхождения.

Кто я? Менк! Не самая лучшая или худшая разновидность хомо сапиенс, если бы менки были господствующим или равноправным подвидом людей, однако менки – исчезающе малая толика в половодье обычных людей – лодов.

Дачу осветили киносъёмочным светом. В ярком его пространстве метались огромные призрачные тени. Воздух сотрясали гулкие тяжёлые звуки, в которых я с трудом узнавал голоса людей и смысл сказанного ими.

Нас искали. Внутри дома, на прогнившем чердаке, в полузавалившемся подполе, под руинами крыльца, вокруг.

– Да что они, испарились что ли? – густой бас выражал удивление, недоверие и досаду.

– Нет их здесь, – отвечали таким же басом. – Даже следов не осталось.

Вновь в пронизывающем свете двигались тени. Прямо передо мной остановился один из погонщиков. Он наклонился к земле, подсвечивая фонариком, потом разогнулся, растерянно потоптался на месте и, нервно ломая спички, закурил.

От его ищущего взгляда, казалось в упор на меня, и дыма сигареты, я глубже подался в щель. Моё маленькое невесомое тельце – я ещё не разобрался, в какое насекомое произошло моё слияние с природой – содрогалось от страха, превосходства и уверенности в безнаказанность.

Что они нам, менкам, могут сделать, если мы уже слились с природой? Ну, может быть, случайно раздавить каблуком? Так потому мы и забрались повыше.

Ха! Не ловить же букашек-таракашек и судить их за содеянное людьми?

Милиционер сделал несколько коротких затяжек, с силой ударил пустым спичечным коробком в стену дачи, нагнулся и зашагал вдоль крошащегося кирпичного фундамента, подсвечивая фонариком под ноги. Его молодое растерянное лицо, досада и взвинченность некоторое время воскрешались моей памятью и занимали меня, зрителя, подсмотревшего за кулисами подготовку актёра к выходу на сцену.

Погасли огни, машины укатили. На округу опустилась ночь середины осени. Сквозь быстро несущиеся облака иногда проглядывали лучисто яркие звёзды. Всходила луна и матово подсвечивала горизонт.

Богатейшая история человечества – целиком история лодов, и совершенно не знает менков, хотя, конечно, при внимательном её прочтении и при желании можно предполагать участие менков в том или ином событии.

Некоторые из нас пытаются всех ведьм и колдунов, сожжённых на бесчеловечных средневековых кострах, отнести к менкам, но это, по-видимому, не совсем так. Ведьмы и колдуны, по поверию, оборачивались в волков, кошек, собак и других животных, так что к менкам никакого отношения не имеют. А бытующие у некоторых народов представления о превращении в гнус и комаров, связаны с пеплом злых духов или, реже, богов.

Менки же, меняя своё обличие или, точнее, сливая с природой, оборачиваются в безвредных и незаметных насекомых, чтобы, если надо, впасть в анабиоз, высохнуть, вмёрзнуть… Лишь бы пережить нежданное лихолетье: катастрофически суровые зимы, засухи, наводнения, космические явления.

И вот я и мои друзья, вдоволь накуролесив летом, натворив против морали и законов лодов дел, благополучно ушли от погони и разбежались по щелям – и нет нас!

Так покойно лежать и ощущать новые жизненные токи, текущие и пронизывающие все мои вновь приобретённые тело, конечности и всё остальное.

Мои друзья, менки, уже спят бесчувственным сном: время до весны для них – миг; а я не сплю, думаю. Мой микроскопический мозг возбуждён и не потерял способности понимать и критически анализировать проступки, совершённые мной за летние дни в компании менков.

Ещё прошлой зимой я не знал о себе ничего. Жил как все лоды: учился, читал, ходил в кино. Но менки отыскали меня, увлекли дразнящей беззаботностью и весёлой дерзостью ко всему, что создали лоды, и к ним самим.

– Лоды… – говорил мой новый знакомый, мой брат по эволюции, теперь мой лучший друг Лёня Челебов. И без того сухое лицо