Ярослав Веров - Как он был от нас далёк Страница 16

«Тебя не слишком раздражает прямой разговор? – вступил в «разговор» мужчина. – Наш речевой аппарат мало приспособлен для воспроизведения земных языков».

– Нет, что вы! Как вам удобно, – заверила Таня, невзирая на то что ей стало сильно не по себе.

Но не пасовать же перед межпланетным контактом.

«Кроме того, мы заверяем, что строго чтим правила и не вторгнемся в область твоего особенного», – заверила женщина.

– А я, между прочим, недавно про вас спрашивала! – вспомнила комсомолка Климова.

«Случайность есть только отсрочка продления причинности. Тебя услышали», – сообщил мужчина.

«Воспринимай правильно и интерпретируй верно. Это место – точка пустоты, и все напряжения линий, возникшие здесь, не проникают в извне».

«Людям Земли из прямой последовательности не следует знать о нашем обмене».

«Это не означает неверных намерений, но только во избежание искажений метрики Большой Пустоты и ее памяти».

«Не разум выбирает путь, но путь выбирает разум. Это непросто постигнуть, потому прими на веру. Твой путь выбрал разум, что горит в тебе, оттого следуй этим путем. Ибо дисторсии разума зачастую искривляют путь, так как все взаимосвязано: случайность зависит от предопределенности, но и наоборот тоже. Мы успели это постичь».

«Твой путь – верный. В этом заключается наше послание».

«Прощай».

«Прощай».

– До свидания… товарищи… – только и вымолвила Татьяна, но слова ее застряли в зарослях кустарника. Марсиан уже не было.

Татьяна в задумчивости брела по ярко освещенной площади инопланетного города – пора, что ли, сдаваться властям, а то до нее и дела никому нет. Из беседы, если это можно было назвать беседой, с марсианами она поняла только, что уж домой она вернется непременно, только никому нельзя про марсиан рассказывать. Все это походило на сказку – странную, но притягательную. Только вот дома – война, а не сказки. Поэтому, когда из воздуха возникло облако связи, а в нем – красивая шатенка: «Здравствуйте, Таня! Меня зовут Эмма. Я ваш персональный хронопсихолог», – комсомолка Климова вздохнула с облегчением.

Пора домой. Хватит в игры играться. Может, хоть на этот раз ее отправят специальным рейсом?

6

Никогда бы Таня не могла представить, что серьезное учреждение может напоминать красный уголок в Доме культуры. О том, что она, как ей сообщили, находится «в недрах Проекта Хроно», напоминал лишь тот факт, что «уголок» этот висел чуть ли не на конце полуторакилометровой башни-иглы, возвышающейся посреди казахской степи, утратившей за тысячу лет свой однообразно суровый вид. Рощицы, озера, пойменные луга. Птичий переполох. Косяки журавлей. Плеск лебединых крыльев в закатном небе. Таня видела все это, покуда ехала в вагоне скоростного поезда, со скоростью пули летящего на единственном рельсе.

Хронопсихолог Эмма расположилась в кресле-подушке, принимавшей форму помещенного в него тела. Таня предпочла табурет, на табурете же восседал и седовласый мужчина в серебристой одежде, напоминающей военное обмундирование, с суровым, волевым лицом. Такие лица Тане видеть доводилось. Важный чин, решила она. «Чин», впрочем, в разговоре участия не принимал, только слушал да потягивал через соломинку густой молочно-белый напиток.

Говорила Эмма, речь ее была журчащей, обволакивающей.

– Мы виноваты перед вами, Таня… Очень виноваты. Сразу неверно составили программу адаптации, неверно рассчитали ваши психофизиологические параметры, а ведь времени было достаточно – вы более двадцати дней находились на лечении, прежде чем вас переместили в дом Карнауховых. К сожалению, наш опыт по реабилитации беженцев все еще более чем скромен.

– А зачем? – Таня постаралась спросить как можно резче, чтобы перебить журчащий поток.

– Понимаю, да… Зачем мы вообще занимаемся проблемой хроноэвакуации?.. Карнаухов-старший пробовал вам объяснить, но, видимо, недостаточно… Кофе, напитки, что-нибудь перекусить?

Таня нетерпеливо отмахнулась от этой жалкой попытки ее отвлечь.

– Вы, наши могучие потомки, – произнесла она веско, словно была прокурором на процессе. – Вам больно видеть, как мучаемся мы, ваши предки? Добро. Если не можете помочь – не смотрите. Если можете помочь – помогите, а не развлечения устраивайте.

– Ну, что вы, Таня, о каких развлечениях… – зажурчала Эмма, но Татьяна вскинула руку, мол, я еще не все сказала. Почудилось, что «чин» за столом одобрительно сощурился. Или не почудилось?

– Ваш Вадим спас меня – это ему не развлечение? Ну, так – приключение, значит…

– Вадим – особый случай…

– Да, слыхала – он испытатель и не имел права… Но это частное. А я за общее… Человек – сам кузнец своего счастья! Не знали? У нас это так. А у вас! Вы похищаете людей без их ведома и согласия. Раз. – Таня загнула палец на руке. – Насильно удерживаете их у себя, под предлогом то ли лицемерного милосердия, этой поповской выдумки, то ли ложно понятого гуманизма, который, как известно, есть отрыжка мелкобуржуазной морали. Два. – Таня загнула еще один палец. – Вы еще Гитлера за миг до того, как он сдохнет, сюда, в этот ваш рай притащите. А что? Чем он не беженец будет, когда наши зажмут его в его крысином логове! Наконец, товарищи, вместо того чтобы заняться настоящим делом – немедленно и решительно изменить прошлое с самых древних времен, перебить всех эксплуататоров, воров, кровопийц, чтобы навсегда перестали страдать честные, трудящиеся люди, вы продолжаете вашу порочную практику! Три. – Еще один загнутый палец. – Повторяю: можете помочь – помогите, нет – уйдите! А меня как незаконно перемещенное лицо требую вернуть в мое время!

Без преувеличения, это была самая удачная речь комсомолки Татьяны Климовой! Когда подругу Зинку за посещение кинотеатра в учебное время собирались выгнать из техникума, угрожая исключением из комсомола, вышло не так красиво. Таня даже не заметила, что вся раскрасневшаяся, давно стоит на ногах, нависая над седым «чином». Что, впрочем, не произвело на того особенного впечатления.

Зато произвело на Эмму.

– Нет, мы никогда не поймем их, – негромко произнесла та, адресуясь «чину».

Тот снова промолчал.

– Послушайте, Таня. – Куда только делось журчание, голос хронопсихолога стал сухим и отстраненным. – Но ведь бытие всегда лучше небытия. Как можно этого не понимать? Жить заведомо лучше, чем не жить.

– Жить – ради чего?

– Ради возможности видеть красоту мира. Общаться. Рожать детей, в конце концов.

– Жизнь – это цель. Если в жизни нет высокой цели, все остальное – неважно. Верните меня домой.

– Расскажи ей о парадоксах, – впервые подал голос «чин».