Георгий Мартынов - Встреча через века Страница 16

Так возник Октябрьский парк - грандиозный по величию памятник старины, музей истории зодчества, скульптуры и великих событий прошлого.

Волгину не нужно было спрашивать об этом у своих спутников. Он знал, что не ошибается, что именно так и происходило на самом деле Это был естественный путь, начало которому положило еще его время.

Ленинград, единственный из всех городов на земле, всегда поражал людей строгой красотой своей архитектуры. Недаром лучшие зодчие всех времен вложили в него силу своего могучего гения. Но их творения часто проигрывали из-за близкого соседства посредственных зданий. Непревзойденные шедевры ансамблей Дворцовой площади, Марсова поля, Казанского собора, Александрийского театра и площади Декабристов терялись в массе тесно обступивших их жилых домов. Их нельзя было охватить глазом, как одно целое, прочувствовать в полной мере замысел их создателей. Теперь, словно сбросившие с себя оковы, окруженные зеленым фоном вековых деревьев, они должны были предстать перед Волгиным во всем своем величии, в цельной и законченной красоте.

Он видел их сверху, и ему казалось, что никогда еще старый Ленинград не был столь прекрасен. Отсутствие привычных улиц не замечалось. Главнейшие из них легко угадывались в линиях широких аллей, пересекавших парк во всех направлениях.

Волгину чудилось что-то знакомое в новом облике города. Как будто он уже видел подобную картину в прежней своей жизни. Но где?

Потом он вспомнил.

Екатерининский парк в Пушкине, Архитектурно-парковый ансамбль Павловска. Так же, как теперь в самом Ленинграде, в зелени прятались там дворцы и павильоны работы Кваренги, Растрелли, Стасова и Росси. И как чарующе выглядели они в рамке деревьев!

Волгину захотелось пролететь низко над землей, над самой землей, не выше одного метра, вдоль бывшего Невского проспекта, от места, где была площадь Восстания, до Невы.

Он оглянулся, чтобы сказать об этом Владилену, но арелет вдруг плавно повернул вправо и пошел вниз. Как мог Владилен услышать мысли Волгина?..

Взгляд, брошенный Владиленом на Мэри, и недоуменное пожатие плеч девушки молчаливым отрицательным ответом показали Волгину, что его спутники здесь ни при чем. Потом они оба посмотрели на Волгина и улыбнулись одобрительно.

И он понял, что арелет изменил направление полета по его "приказу". Желание вылилось в отчетливый импульс, и чувствительные приборы среагировали на него.

- Извини, что я вмешался в управление, - сказал Волгин. - Но прими меры, а то мы врежемся в землю.

- Раз начал, продолжай! - засмеялся Владилен. Арелет полого опускался. Земля приближалась.

- Я не знаю, что надо делать, - взмолился Волгин.

- Ничего не надо. Лети, куда хочешь, - сказала Мэри, подчеркивая последнее слово.

- И ничего не бойся, - добавил Владилен. - Арелет никогда не упадет.

В принципе Волгин знал, как он должен действовать. Люций не раз объяснял ему, что арелет повинуется не мыслям, а желаниям, которые, независимо от воли человека, сами создавали в мозгу нужный биоток. И хотя все это звучало для Волгина как китайская грамота, он прошел уже школу биотехнической автоматики в доме Мунция и, правда, смутно, но уловил разницу между прямой мыслью и тем, что Люций называл "желанием".

Летчики-истребители двадцатого века добивались полного слияния с машиной, автоматического выполнения нужного маневра, чтобы между мозгом и рычагами управления не замечались действия рук. И лучшие из них достигали такого совершенства, что мышцы их рук и ног работали как бы сами по себе, не требуя постоянного контроля мысли летчика. Чем меньше думал такой летчик о том, КАК выполнить тот или иной маневр, тем послушнее была его машина.

В арелете мышечные усилия были не нужны. Машину вел автомат. Но в отличие от автопилота он беспрекословно и с молниеносной быстротой подчинялся любому желанию человека, сидящего в машине. Достаточно было ЗАХОТЕТЬ, и арелет тотчас же менял направление полета, скорость и высоту.

Хорошо зная, что полет всегда и во всех случаях совершенно безопасен, Владилен, не колеблясь, предоставил Волгину действовать, как ему вздумается. И он и Мэри заставили себя не думать о пути машины, чтобы не мешать Волгину. Они стали просто пассажирами и, чтобы как-нибудь нечаянно не вмешаться, оживленно заговорили между собой.

А арелет опускался, все более и более замедляя скорость, пока не оказался почти у вершин деревьев. В метре от них умная машина словно в нерешительности остановилась. Она ждала решения человека.

"Кибернетика, - вспомнил Волгин ускользавшее от памяти слово, -доведенная до виртуозного совершенства. Ну, вперед! К той вон полянке!"

Но арелет не двигался.

Невольно у Волгина явилось желание двинуть машину по нужному ему направлению. Это была не мысль, а скорее чувство.

И арелет повиновался. Он полетел, куда хотел Волгин.

Он внутренне засмеялся. Найдено! Теперь он твердо знает, как управлять машиной.

Это было похоже на езду на велосипеде. Хороший велосипедист не думает, как повернуть машину, он просто смотрит на дорогу, а его руки автоматически поворачивают руль. Здесь не надо было шевелить руками достаточно было смотреть вперед, выбирая дорогу. Все остальное совершалось само собой.

Прошло несколько минут, и Волгин забыл о том, что ведет машину. Как раньше, он сосредоточил свое внимание на окружающей местности, ища знакомого в незнакомом лесу. И знакомое появлялось.

Невский проспект - широкая аллея парка тянулась вдаль, к видневшемуся в конце ее Адмиралтейскому шпилю, так же, как прежде. Только вместо домов ее обрамляли густые заросли огромных деревьев.

Здесь было много людей. Вместо автомобилей и троллейбусов плыли в воздухе арелеты. Вместо тротуаров - движущиеся ленты, окрашенные в различные цвета. Ближе к середине аллеи шла голубая полоса, за ней находилась синяя, а последняя была темно-лиловой. Было видно, что ленты движутся с различной скоростью.

Гуляющие узнавали пассажиров вишневого арелета. Всем было известно, что Волгин в Ленинграде. Его приветствовали улыбками или жестами рук, но он ничего этого не видел. Его внимание целиком поглощалось пейзажем.

3

На углу Невского и Литейного Волгин остановил арелет. Налево не было видно ничего, кроме зелени, направо, далеко, виднелась арка моста. Волгин решил лететь прямо, чтобы выйти к Неве у Дворцовой площади.

Через минуту арелет снова остановился.

Фонтанка изменила свой вид. Она стала уже, и вместо каменных стенок набережной в обе стороны тянулись пологие откосы из блестящего темно-зеленого материала, немного похожего на мрамор. По берегам реки рос лиственно-хвойный лес.