Альфред Бестер - Рассказы (Миры Альфреда Бестера. Том 4) Страница 16

И Крэйн понял, что привело его к морю. Не нужно ни Адама, ни Евы. Должно быть только море — великое, дающее жизнь. Море позвало его обратно в свои глубины для того, чтобы вскоре вновь могла возникнуть жизнь, и он был доволен.

Вода мягко баюкало его. Тихо… Спокойно… Мать укачивала последнее дитя старого круговорота, которое перейдет в первого ребенка нового круга.

И Стивен Крэйн тускнеющими глазами улыбался звездам, равномерно разбросанным в небе. Звездам, еще не собравшимся в знакомые созвездия; они не соберутся еще сотню миллионов лет.

СНЕЖНЫЙ КОМ

Думаю, уже давно пора собрать все эти истории в кучу и сжечь. Вы знаете, о чем я: X — сумасшедший ученый, стремится поставить мир с ног на голову; Y — безжалостный диктатор, стремится подчинить себе весь мир; Z — пришельцы с другой планеты, стремятся наш мир уничтожить.

Я расскажу вам другую историю. Целый мир стремился подчинить себе волю одного человека — планета людей охотилась на одного-единственного человека, чтобы изменить его жизнь, да-да, а если надо, и уничтожить его. Схема вроде бы старая — один человек против всего мира, — только стороны поменялись местами.

Есть в Манхэттене одно местечко, его мало кто знает. В том смысле, что насчет ядра атома в свое время тоже мало знали, пока ученые не разобрались, что к чему. Так вот, это местечко — такое же ядро, но его не открыли и по сей день. Это стержень, вокруг которого крутится наша Вселенная. Все мировые потрясения рождаются здесь. И как ни странно, рождаются они знаете для чего? Чтобы предотвратить уж вовсе немыслимые страсти.

Не задавайте никаких вопросов. По ходу во всем разберетесь.

Рядовому обывателю об этом ядре ничего не известно. По простой причине — узнай он о нем, он бы в момент спятил! Наши чиновники следят, чтобы никто о ядре, не дай бог, не пронюхал, тут они, я думаю, правы. Хотя, конечно, от общественности ничего скрывать нельзя, и, если факт сокрытия раскопают, поднимется скандал на весь мир.

Это обычное здание, десятиэтажный белый прямоугольник, смахивает на бывшую больницу. К девяти утра сюда съезжаются десятка два-три обычного вида служащих, в конце дня некоторые из них едут по домам. Некоторые, но не все. Кое-кто остается работать сверхурочно, до самого рассвета, а то прихватывает и еще пару денечков. Окна тщательно задрапированы — вдруг какой-нибудь сознательный гражданин увидит вечером свет и помчится докладывать Контролеру, что кто-то, дескать, трудится сверхурочно и подрывает устои Стабильности? Впрочем, у этих парней есть разрешение.

Да, работенка у них важная — важнее некуда, Подумать только — им разрешено нарушать самый главный, незыблемый закон. Они имеют право работать сверхурочно. Да эти парни, если разобраться, могут делать все, что вздумается, и никакая Стабильность им не помеха, потому что поддерживать Стабильность — это и есть их работа. Как это так, спрашиваете? Не торопитесь.

Времени у нас много — все своим чередом. Здание это называется «Прог», и здесь регулярно пасутся газетчики — так же как пару сотен лет назад они толклись возле судов или полицейских участков. К трем часам каждая газета подсылает сюда своего представителя. Газетчики поболтаются немного, почешут языки, потом выходит какой-нибудь крупный босс и дает интервью — насчет политики, экономики, что творится в мире, чего можно ждать в ближайшем будущем. Обычно на таких конференциях стоит скука смертная, но время от времени выплывает что-то действительно стоящее, например, там мы узнали, что решено высушить Средиземное море. Тогда…

Что? Никогда об этом не слышали? Эй, ребята, это что за чудо такое? Шутник вы, право! Всю жизнь просидели на Луне? И никогда не видали Землю-матушку? И не слыхали толком, что на ней делается? Здорово! Настоящий космический провинциал! Раз так, приятель, не серчай, приношу извинения. Я-то думал, такие, как ты, вывелись еще до моего рождения. Ну, ладно, если чего не ясно, сразу спрашивай и не стесняйся — сердце у меня доброе.

Короче, в три часа я всегда торчал в «Проге», а в тот день, помню, меня принесло чуть пораньше. Из «Триба» должен был явиться новый газетчик, какой-то Хейли Хоган, я о нем ничего не слышал. Ну, и хотел с ним покалякать, выяснить, чем он дышит. Для отшельника с Луны объясняю, что все городские газеты обязаны выступать с разными мнениями и точками зрения. Повторов и совпадений быть не должно.

Для вас это новость? Странно. Да нет, какие шутки? Все так и есть. Для чего нужна Стабильность? Охранять цивилизацию. В мире все должно быть стабильно. Но ведь Стабильность не есть неподвижность, застой. Она достигается за счет взаимодействия различных сил, которые уравновешивают друг друга. Газеты призваны уравновешивать силы общественного мнения, стало быть, точек зрения должно быть как можно больше. Мы, газетчики, прежде чем давать материал, всегда устраиваем летучку, чтобы каждый выступал с разным мнением. Ну, это вам ясно: один напишет, что то-то и то-то — жуть в полосочку, другой — что конфетка, а третий — что ни рыба ни мясо, и так далее. Я тогда работал в «Таймсе», и нашим основным конкурентом и оппозицией был «Триб».

Газетчикам в «Проге» отвели комнату рядом с кабинетами начальства, около вестибюля. Это большущая комната, низкий потолок и стены обиты планками из синтетического дерева. В центре стоял круглый стол со стульями, но мы всегда убирали их к стене и подтаскивали к столу глубокие кожаные кресла. Забирались в них, а ноги клали на стол, так что на нем против каждого кресла выточились бороздки. Наш неписаный закон гласил — пока все бороздки не заняты, никакой журналисткой болтовни.

Так вот, пришел я и поразился — почти все уже в сборе. Скользнул в свое кресло, ноги на стол и осматриваюсь. Все подметки на месте, кроме пары напротив меня. Раз такое дело, я откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Не было как раз моей оппозиции, парня из «Триба»: чего же я буду сотрясать воздух, если некому возразить в ответ?

— Как делишки, Кармайкл?

Я пробурчал что-то невнятное.

А «Пост» не унимается:

— Не спи, детка, не спи, проспишь сенсацию.

— Заглохни, — перебил его «Леджер», — правил, что ли, не знаешь? — И он указал на незанятую бороздку.

— Точно, — говорю, — закон джунглей.

Тут вступил «Рекорд», оппозиция «Леджера»:

— Старина Боббус слинял. Не выдержал нашего общества.

— Как так?

— Подписал контракт с фирмой «Стерео». Будет кропать сценарии для комедий.

Да, думаю, снова мне бороться. Есть у нас такой ритуал: когда возникает новая пара газетчиков-«оппозиционеров», они должны провести символическую борцовскую схватку. Но одной схваткой дело обычно не обходится, завязывается общая потасовка, и все счастливы до небес. А вслух говорю: