Сергей Григорьев - Гибель Британии [журнальный вариант] Страница 16

— А что если паук там, в трубе, испортится, ну... захворает, что ли?

— Мы пустим достать его второго паука, но поменьше ростом, — вот видите, у нас есть паучки, способные проникнуть в Трубку диаметром в пять миллиметров, и их мы применяем для очистки извилистых труб от накипей и осадков в наших разнообразных трубчатых приборах. Пауки работают и в трубах водопроводов, в стоках канализации, очищая их от осадков или застрявших предметов.

III. Война с тенью гор.

Отобрав около тысячи исправных пауков, Янти распорядилась отправить их по адресу, который был обозначен двумя цифрами, подобно нумерации книги на полке в большой библиотеке.

— Мы с вами полетим также к 175/236, — сказала Янти своему спутнику, — мы как раз поспеем к началу военных действий.

Бэрд Ли согласился безмолвным кивком, — он понял, наконец, что вопросы требуют в каждом случае длинных и подробных разъяснений. Лучше продолжать то, что начал еще на выставке в Москве, когда решил, сорвав предохранительные очки, убедиться собственными глазами, что опыты страны «Чинграу» не обман.

Когда летающая лодка поднялась, Бэрд Ли весело сказал Янти:

— Я вижу, что здесь охотнее спускаются под землю, нежели подымаются над нею: сегодня я вижу в первый раз такой широкий горизонт...

Янти ответила не сразу, очевидно, подыскивая такой короткий и содержательный ответ, который заставил бы задуматься болтливого американца. Она сказала:

— Все, что бросает тень на землю, мы стараемся искоренить... Горы бросили нам новый вызов, — мы его принимаем, как всегда. Тень гор — наш враг.

— Вы хотите сказать, что мы летим воевать с тенью гор?

— Да!

Бэрд Ли не знал, что подумать. Сначала в голове его мелькнули обрывки вздорных странных легенд о тенях, обитающих в горах; в его спутанном воображении возникли призраки сказок: титаны на гигантских конях, скачущие через пропасти с вершины на вершину; горные феи, завлекающие охотников в бездну; Прометей, потрясающий стены ущелья своими цепями; гномы, ведущие горные подкопы...

— Тень гор?! — бормотал Бэрд Ли, — мобилизация армии, тысяча пауков для войны с тенью гор! Гм! Опять сгущенный туман и паутина на глазах.

Янти ничего не ответила. Бэрду Ли ничего не оставалось, как смотреть через крыло летящей лодки на широкие просторы Новой Страны. Мысли Бэрд Ли принимали более спокойное и ясное направление. С высоты полета Новая Страна была похожа на огромную чашу. Края ее были из синей эмали и обведены золотой каймой. А дно чаши, казалось, покрыто узором «клуазонэ», как на китайских вазах. Стены наклонных плоскостей блистали, подобно бронзовым перегородкам, разделяя дно земной чаши на сеть шестиугольных шашек, и каждая ячейка была залита эмалью: зеленой, синей, красной, коричневой, серой. Были серы поля риса. Сини нивы. Зеленела трава пастбищ. Красными коврами цвели маковые поля. Над коричневыми шашками носились пылесеи. Бэрду Ли приходились уже видеть работу этих сельскохозяйственных машин на лугах Новой Страны. Но только теперь, с высоты полета, он понял, насколько грандиозен размах земельной культуры в этой стране. Луга были очерчены шестиугольниками, площадью, примерно, в тысячу квадратных километров каждый, и на этом зеленом пятне, ничем не затемненном, протканном лишь лазурными нитями ручьев, бродили миллионные стада тонкорунных овец. Когда стада вытаптывали один участок, они перегонялись на соседний, созревший урожаем трав, шестиугольник, а над вытравленным и выбитым участком появлялись пылесеи-аэропланы. Летая низко над участком, пылесеи выдували форсунками тучу пыли вместе с семенами трав. Несколько выше носилась над участком вторая эскадрилья пылесеев, она из своих баков над тучей пыли лёсса и семян, моросила из распылителей мельчайший дождь, похожий на туман. Смоченная пыль садилась с семенами на землю: участок был засеян и удобрен.

Бэрд Ли не без горделивого чувства вспомнил, что аэропланы для посева луговых трав были впервые испытаны американцами в начале XX века.

Корреспондент «Юнайтед Пресс», лишь он подумал об Америке, живо представил себе Нью-Йорк с сотнями небоскребов, к подножию которых нигде не проникает солнечный луч, и там, в глубине затененных сумрачных улиц, в чаду и копоти, бешеную суету людской толпы.

Мечты Бэрда Ли приняли меланхолический оттенок. Конечно, думал он, наши небоскребы величавы. Они превыше пирамид. Башни готических соборов не достигают и колена наших великанов - башенных домов. Однако, это величие для рожденного ползать. С тех пор, как человек познал величие полета, ему и самые пышные города земли представляются коростою болячек на ее покрове. Вот здесь, в этой Новой Стране, нет ни одной башни, ни одного шпиля. Каждая пядь земли и волна вод открыта животворным поцелуям солнца. Здесь человека покидает горделивое чувство, что он один среди всех тварей стоит на двух ногах. Здесь приходится стыдиться собственной тени: она чересчур обширна.

Между тем, как американец, рядом со своей молчаливой спутницей, предавался этим грустным размышлениям, лодка летела, следуя одной из зигзагообразных линий самокатных дорог к юго-востоку: пилоту не надо было других знаков, кроме этой сети, начертанной на земле. Средь полей, садов, лугов и рощ Бэрд Ли, при свете закатного солнца, когда он оглядывался через заднее окно кабины, видел, как зеркально блистали порою горизонтальные окна городов и селений. Американец вспомнил, что в первый раз он с некоторой опаской, насмешившей Янти, поднял люк стеклянной двери отведенного ему жилья и с боязнью спустился в этот «склеп», как мысленно назвал тогда свою квартиру. Разве это была квартира? Нет, в Новой Стране ничего не хотели делать, что в названии имело корень «кварто». В подземных поселениях не было кварталов, — потому что нельзя было встретить ни одного четырехугольника, — а были «полигоны». Старая поговорка, что «без четырех углов дом не стоит», была совершенно неприменима здесь, потому что строитель везде, стараясь избегать углов, все закруглял. В своей круглой спальне Бэрд Ли, лежа навзничь на постели, под круглым потолочным окном, видел днем облака, а ночью звезды. Привыкнув к этому виду «из окна», в конце концов Бэрд Ли пришел к заключению, что он не хуже тех картин, что открываются из окон европейских и американских домов. Во всех иных отношениях подземное жилище было безупречно: оно мало согревалось в палящий полуденный зной, хотя солнце в течение дня омывало через окно прямым светом большую часть его белых стен. Вероятно, в зимние холода на отопление подземных жилищ приходилось тратить значительно меньше электрической энергии, чем пришлось бы в домах надземных, о «четырех углах». Общественные здания Новой Страны помещались на такой глубине, где колебания температуры ничтожны; и безразлично: холод ли, зной ли снаружи, — там, в глубине, царит сухая и приятная прохлада. Города раскидывались под землей на всем просторе, и потому неразрешимой в скученных городах Старого Света проблемы клоак здесь просто не было.