Сергей Дмитренко - Погружение в горизонт. ч. 1 Страница 16

Я качнул головой, соглашаясь.

— Но не это главное, сир Олфин, — он пронзительно глянул на меня, — Мне надо кому-нибудь все это оставить, понимаешь, весь этот мир! Наш мир! Это наша родина, здесь мы родились и сюда возвращались умирать.

— А как же другие такие же врата, только поменьше, на других планетах? — поинтересовался я.

— Да, ты прав, есть и там наши последние врата. Кто-то погибал и вдали от родных краев. Но все, кто мог, возвращались сюда.

Он надолго замолчал, а мы с Лео уважительно не нарушали тишину. Потом он неожиданно сменил тему:

— Я часто наблюдал за тобой, смотрел через твое плечо, ты не чувствовал?

— Нет.

Он засмеялся с трудом:

— Прости, осталась такая дурацкая привычка, подглядывать за людьми. Но в этот раз, поверь, это было не ради развлечения. Я наблюдал за тобой, думал, размышлял, стоит ли с тобой встречаться.

— И что? — поинтересовался я с иронией.

Он опять остро взглянул на меня:

— Ты не понимаешь, как для меня это важно. Я — последний в своем роду, со мной навсегда уйдет целая эпоха, и мне не безразлично, кем будет тот, кто за мной закроет последнюю дверь.

Я поинтересовался:

— А вот то существо, похожее на человека, которое перед нами вошло в двери!

— Это страж врат. Он будет хранить мой покой. Но ты, если хочешь, приходи, он тебя всегда пропустит.

Мы помолчали, потом он опять заговорил:

— И еще, выполни, пожалуйста, мою последнюю просьбу — привези в этот мир птиц.

— Каких?

— Да разных, любых, с Земли, с других планет, самых простых и самых прекрасных, всяких своем роду, со мной навсегда уйдет целая эпоха, и мне не безразлично, кем будет тот, кто за мной закроет последнюю дверь. Когда-то мы отобрали у них этот мир, теперь я хочу вернуть им наш долг. Пусть опять под небом Туриона парят крылья. Обещай мне это!

— Обещаю, Фейерхолд!

— А теперь помоги мне подняться на крышу, я хочу еще раз посмотреть сверху на этот мир, почувствовать в последний раз, как ветер бьет в лицо, как трепещут перья на крыльях, как уходящие лучи солнца греют лицо! Ну же, помоги мне…

Я осторожно взял в руки это трепещущее, почти невесомое, покрытое перьями тело, в котором по-прежнему обитал такой неукротимый и гордый дух.

Подниматься пришлось довольно долго — храм был очень высок, и крыша его терялась, как мне казалось, где-то высоко в облаках. Хорошо хоть, что лестница была под стать самому храму, широкая, с удобными невысокими ступенями, правда идти все-таки было не очень удобно — как я ни старался высоко поднимать руки, огромные крылья архангела почти волочились по полу. Пришлось мигнуть Лео, чтобы он оставил свою привычную собачью оболочку и помог мне. Всю дорогу архангел устало молчал, только временами в горле у него начиналось и тут же прекращалось какое-то клокотание. Он то и дело закрывал глаза, и я понимал, что часы его жизни сочтены, и он лишь держится на остатках воли: дряхлое тело уже больше не могло служить своему хозяину.

Наконец, мы поднялись на крышу и перед нами в лучах заходящего солнца вся, до самого горизонта, в сверкающих водопадах, небольших озерах и зеленых островов протянулась во всей своей неповторимой красе поверхность планеты.

— Подойди, подойди к краю…, — попросил хриплым от волнения голосом Фейерхолд, — я хочу почувствовать на своем лице вечный ветер.

Мы с Лео подчинились и осторожно подошли к самой кромки крыши. Вниз почему-то смотреть не очень хотелось — высота была страшная.

— Помоги мне подняться, — попросил ангел.

Очень бережно я опустил его на поверхность крыши, он пошатнулся, и я, было, испугался, что он не выдержит и упадет, но он каким-то чудом удержался. Некоторое время он стоял вот так, пошатываясь, словно к чему-то прислушиваясь внутри себя, потом гордо распрямился, одним быстрым точным движением поднял огромные крылья, распустил их, сделал вперед один шаг и ринулся вниз. Лео дернулся было вперед, но, повинуясь моему приказу, остался на месте.

Я почему-то сразу понял, что задумал мятежный архангел. Не хотел он так просто умирать, не хотел и все. Только в полете, как жил он всю свою долгую жизнь, должен был он обрести свою смерть…

…Я смотрел в даль — далеко-далеко, уже почти у самого горизонта, на закат, тяжело взмахивая громадными крыльями, летела в небе одинокая птица.

— Лети, мятежная душа, у меня нет к тебе ненависти, лети, и да прибудут с тобой мир и покой!

Мы долго молча стояли на крыше, смотрели на закат, до тех пора, пока последний ангел не скрылся из глаз.

— Ну, что скажешь, дружок? — наконец, спросил я у своего друга, — давай, наверно, отправимся домой, что-то у меня сейчас нет никакого настроения путешествовать по планете.

— Но мы еще вернемся сюда, на Турион? — живо поинтересовался Лео.

— Конечно, вернемся, обещания ведь надо исполнять, не так ли? — я немного помолчал, думая о будущем этого, так неожиданно преподнесенного мне мира. — Теперь сюда попасть будет очень легко. Мы скоро вернемся, но не одни, а привезем сюда с тобой птиц, много птиц, как я и обещал, и воздух наполнится шуршанием их крыльев, а тишина — клекотом и пением, а потом появятся люди. Здесь будет прекрасный новый мир, и знаешь, мне почему-то кажется, что в этом мире будут удивительные легенды…

Мир облаков

На обзорной палубе шикарного межзвездного круизного лайнера перед огромным панорамным окном, в котором переливались бриллиантовыми огнями мириады звезд, в удобном мягком кресле в уютной полутьме дремал молодой человек, одетый с неподходящей скромностью для такого судна. Синие потертые джинсы, клетчатая рубашка, мягкие кожаные мокасины явно не вписывались в шикарную обстановку круизного судна. Возле стены, почти сливаясь с ней, стоял в спокойной позе другой, одетый в нечто, напоминающее одежду средневекового пажа. И если первый походил на усталого спящего льва, то второй — на сторожевого пса, стерегущего чуткий сон своего хозяина. Странно, но ни первого, ни второго абсолютно не волновала та прекрасная картина звездной бездны, раскинувшейся пред ними во всей своей красе…

Неожиданно, без всякой видимой причины я проснулся, и не надо было даже оглядываться, чтобы почувствовать где-то рядом бдительного Лео:

— Лео, — мысленно, как обычно, обратился я к своему другу, — нам еще долго лететь?

Тот только флегматично в темноте пожал плечами:

— Пару недель.

— С ума сойти!

— А я ведь предлагал тебе, Крис, отправиться обычным способом или на худой конец вызвать Транспортника, но ты не захотел.