Александр Щербаков - Пах антилопы Страница 16

- Пустяки! - махнул рукой и отправился наверх пешком.

До лестничной клетки санация тоже еще не добралась - приютский колер, углы, помеченные котами, а кое-где и людьми, под потолком множество заляпанных побелкой проводов, словно это узел связи. Квартира Зульфии занимала целый этаж, других дверей я на площадке не обнаружил. Собственно, это была не дверь, а броневая плита, вобравшая в себя всю мощь уральских блюмингов и прокатных станов. Пластмассовая кнопка звонка рядом с нею гляделась юной пацифисткой.

- Кто?

Cквозь толщу металла голос прошел значительно ослабленным. Я назвался. Этого, как ни странно, хватило. Проигрывая по русскому обычаю в скорости, но зато сверх всякой меры выигрывая в силе, с той стороны заработало нечто вроде лебедки, и дверь стала медленно отделяться от косяка. Ох, что с моей душонкой сделалось! Воровато озираясь, в нее влетели все прежние упования и расселись по жердочкам. А и рассудить - не могло же пространство, отделенное от мира десятью сантиметрами стали, оказаться всего лишь продолжением обычного евклидова, в котором протекают две самые скучные мои жизни: биологическая и финансовая?

Щель достигла размера, когда, обдирая уши, в нее уже можно просунуться, и остановилась в своем развитии. Там, похоже, засомневались, пускать меня или нет. Чтобы полную дать о себе информацию, я повернулся к дверям в профиль. На случай чего у меня и паспорт имелся.

- Заходить-то будете или чего? - раздался вдруг недовольный голос с той стороны.

Учитывая возраст, костяк мой должен был давно обызвестковаться, но он неожиданно продемонстрировал замечательную эластичность, и щель я преодолел без заклинивания. Дама, управлявшая дверью, как только убедилась, что гость полностью находится в квартире, нажала на кнопку, и плита встала на место.

- Тяжмаш. - Женщина любовно провела рукой по металлу. - Громаднейший завод, а она, - последовал сердитый кивок куда-то в глубину квартиры, - все акции этому чечену продала.

Прозекторский фартук, голова в серых барашках, голые пупырчатые икры детали, не вошедшие в этот перечень, были столь же унылы. Правда, очень молодила привратницу зажатая в руке недогрызенная морковка.

Мраморный пол в прихожей поблескивал, как туго накрахмаленная скатерть, и я инстинктивно принялся разуваться.

- Мужских, наверное, и нет. - Женщина с сомнением посмотрела на мои военторговские носки. - Вон те берите, они самые большие.

Бархатные туфельки, украшенные бутонами из розовых перьев, и впрямь пришлись мне впору, единственно - пятки оказались слишком высоко подняты над полом.

- Во, я ж говорила! Это Татьянины, массажистки нашей, кобыла еще та! Обладательница морковки свободной рукой очертила вокруг своего крупа другой, еще более объемистый. - Рано чтой-то вам назначили, обождать придется. Куда! В пятом часу только приехала.

На холке у самолюбия поднялась шерсть, но я взял его на короткий поводок и, стуча каблучками, проследовал в гостиную.

Очутился я ровно в той фотографии, которую Эльвира демонстри ровала при первом нашем знакомстве. Стулья только не вверх ногами располагались, а, как положено, плечом к плечу стояли вкруг стола. Малахитовый камин, наборный пол - все было на месте. В той части залы, что не попала в объектив, имелось еще множество разных предметов, но они знакомы всякому, кто хоть раз, пусть в мечтах, побывал в приемной дорогого дантиста. Выделю только - и то потому, что я в него сразу погрузился, - кожаный диван, большой и чрезвычайно мясистый.

Позу он мне навязал какую-то нерабочую. Я было поддался, даже розовые копытца сбросил, но скоро сообразил, что в носках держаться на равной ноге с хозяйкой будет затруднительно, вернулся в туфельки и, сколько позволяла конструкция дивана, подобрался.

Дело мне представлялось следующим образом: оставив гостя, дама в фартуке отправилась будить хозяйку, и та теперь спешно приводит себя в порядок. Звуки, доносившиеся из глубины квартиры, в общем, не противоречили этой гипотезе: открывались и закрывались двери, где-то лилась вода. Правда, так и не прошумел бачок, но он мог оказаться какой-нибудь новой конструкции, основанной на совершенно другом физическом принципе.

Прислушиваться в конце концов надоело, и минут десять протекли без всякого моего участия - только слабо сопротивлялся дивану, норовившему сомкнуть над постояльцем свои опухлости. Вернула меня к активной жизни внезапно набежавшая мысль: "А как они собираются в таком интерьере снимать всех этих чапаевых с анками-пулеметчицами, которых я напихал в сценарий?" К простому "никак" я еще не был готов, и оба полушария, старательно минуя дозоры формальной логики, занялись поисками ответа. Работа бессмысленная, но она по крайней мере съела часть времени, которое в противном случае целиком бы пошло на ожидание.

Вероятно, при каком-то уровне доходов это чувство, что богатые кругом перед тобой виноваты, исчезает. Но еще не при моем. Будь Зульфия победнее, я бы в ее положение с легкостью вошел - сам сколько раз утром голову от подушки не мог оторвать, - однако в данных обстоятельствах гордость соглашалась мириться с простой человеческой слабостью не иначе как за двойную плату. Только вот счет некому было выставить.

Чаша терпения с каждой минутой все больше походила на рог изобилия. Первую попытку подняться и уйти успешно погасил диван. Почти уже накопил решимости на вторую, но тут в дверях показался знакомый фартук.

- Слышьте, этот новый звонил, которого она на кино поставила. Спрашивал, как вы тут управляетесь. Я говорю - дожидается ваш человек. Женщина сделала паузу, желая поторжественней обставить выход следующей фразы. - "И пускай, - говорит, - дожидается. А то без меня опять какую-нибудь ерунду с кавалерией напишет".

Закрыв кавычки, она устремила на меня пытливый взгляд физиолога, изучающего реакцию лягушачьей лапки на удар током.

Сам-то я бровью не повел, но слюнные железы вдруг резко повысили производительность, и кадык вынужден был совершить возвратно-посту пательное движение, чтобы отправить лишнюю жидкость в пищевод.

- Во какие бывают, - удовлетворенно заметила дама, - он один хороший, а другие все воши! Зульфия его давеча обедать оставила. Таким бароном сидел. Я ему плов накладываю, а он мне: "Достаточно".

Объединяться с обслуживающим персоналом против Кружевницко го не хотелось.

- Вы бы там справились, долго мне еще ждать? - произнес я нарочито сухо.

Глаза у дамы нехорошо блеснули.

- Обязательно. - Она склонилась передо мной, как Грозный перед Бекбулатовичем. - Хозяйка выйдет, сразу и справлюсь.

Снова остался в одиночестве, но несколько другой природы. Если раньше я ожидал встречи с деловым партнером, то теперь было такое чувство, что мне сейчас вынесут с кухни остатки вчерашнего обеда. "И чего дураку в первобытнообщинном не сиделось? - Вопрос прозвучал внутри черепной коробки так же членораздельно, как если бы проник туда через уши. - Собирал съедобные корешки и терпел от одной супруги. А теперь вот в шестерках обретаешься, при капиталистах". Мысль, безусловно, антиисторическая, однако человека немолодого вполне тут можно извинить.