Ольга Чигиринская - Шанс, в котором нет правил [черновик] Страница 17

— Секунду, — Эней шагнул к терминалу, активировал.

Пришедшее текстовое сообщение состояло только из адреса, по которому следовало прислать ответ, и короткого слова: VOPL!!!

«Ну вот», — человеческим голосом сказал жучок в голове, — «приехали».

Заткнись, насекомое, — рявкнул Эней про себя, — адрес уральский.

— Отвечай, я подожду, — понимающе кивнул Костя.

Эней сел за терминал, включил шифровальную программу, прямо вживую набросал:

«Что случилось?» — и бросил на указанный адрес текстовое сообщение.

Ответ пришел мгновенно, с другого адреса — и радости не добавил.

«Утонул катер, на борту шесть человек команды и два пассажира».

«Спасательные работы ведутся? Сколько у нас времени?»

«Мало. Не знаю, сколько нам купят на катере. Максимум — трое суток».

«Будем…» — Эней задержал руки над клавиатурой. Антон должен отпроситься в универе, у Кобольда нужно получить оружие, переключить все питерские дела «Луны» на Циника и побеседовать с занинским начальством о возвращении Нины. Как хорошо, что не в правилах «Луны» вести два-три дела одновременно… В текущей почте четыре предложения, два из них — это сразу нужно писать вежливый отказ, еще два — как-нибудь так отбояриться, чтобы согласились подождать несколько дней. И ночь на сборы. И сутки на дорогу… — «Через двое суток».

«Ждем. Конец связи».

Эней отключил комм.

— Пятница сегодня, — вздохнул Костя. — Опять человеческой Литургии в воскресенье не будет.

Эней улыбнулся и пожал плечами. После того, как они начали вести «стационарный» образ жизни, Костя перешел на православное богослужение, иногда сослужа Давидюку, иногда подменяя его, а иногда сам. Антону нравилось, а Эней все никак не мог взять в толк, зачем воспоминание о Вечере нужно превращать в двухчасовую китайскую оперу.

— Ты бы хоть вид сделал, что огорчился, еретик, — насупился Костя.

— Нам бы дожить до воскресенья, а, Кен?

— На ближайшие десять минут — отец Константин.

Глава 2. Зодиак

Вiн щойно наказав пошматувати вас обоїх на котлєти,

Якщо ви вже сьогоднi не засмажите Павла Морозова

І не подасте йому о сьомiй на вечерю.

Вiн сказав, що любить, щоб шкiру не знiмали,

А перед тим, як подавать на стiл,

Побризгали б на неї трохи коньяком.

А з рота щоб стирчала цибулина,

Та тiльки свiжа, а не тогорiчна.

Как добраться из Москвы в Екатеринбург? Можно самолетом — рейсовым или чартерным. Можно поездом — это сутки. Можно машиной — 1700 километров, это дня три. А можно скоростным монорельсом — шесть часов от Москвы-Казанской. Быстро, спокойно, есть пространство для маневра — и пассажир может не опасаться, что его бытовая или вовсе небытовая электроника войдет в противоречие с чуткой навигационной системой. А что до фактора внезапности, то благодаря господину Беллу в этих краях уже двести лет ни на каком истребителе никого врасплох не застанешь — в Москве еще и не решили ничего, а в провинции все уже известно.

Великая вещь монорельс — свистит себе по прямой со скоростью 320, а за окном никакой тоски, никакого долготерпения. Эту корову по колено в болоте разве кто разглядит? Левитан? Что вы — краски сминаются, объекты дробятся, сам воздух разделен. Моне? Сислей? А по Восточной Сибири не ездить бы так. Там все-таки тайга, все-таки дух захватывает. Ну так и нет в Восточной Сибири скоростных дорог. Пока.

А в капсулах-вагонах горит желтый свет, и во второй от локомотива описывает круги по проходу Король, злой как прототип, которому испортили свадьбу.

— Это жизнь? Это не жизнь. Это работа? Я тебе скажу, Вадим, что это такое. Это русская национальная игра — «Барыня прислала сто рублей». Да и нет не говорите, черный с белым не носите. А в результате…

— А в результате, — не поднимая глаз от планшетки, сказал Габриэлян, — получается, что мы за Аркадием Петровичем пока не успеваем даже втроем. Потому что он перспективу оценил еще вчера вечером. И пока мы занимались «Мореной», господин советник — сто из ста — уже послал эмиссара к старшему Киму. Кого-то серьезного. И говорили они, полагаю, не столько о судьбе блудного отпрыска, сколько о вопросах более существенных.

О да, у господина советника Волкова и промышленной империи Платона Борисовича Кима был потенциальный общий интерес, да такой, что ради него стоило забыть о всяких мелочах вроде регионального сепаратизма. А выходка Кима-младшего дала Волкову и прямой доступ, и возможность демонстративно не воспользоваться рычагом давления.

Пока ты собираешь многочисленные плоскости во что-то путное, кто-то охватывает весь объем. Врожденное комбинаторное мышление плюс столетия опыта. Этому бессмысленно завидовать.

Суслик открыл глаза.

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Шеф свердловского СБ Ильинский занял этот пост еще при предыдущем гауляйтере. Уже поколение фактический хозяин области. Губернаторов просто подминает. Аркадий Петрович первым делом попробовал его повысить, но тот отказался — и начал лихорадочно готовить отплытие в сторону Сибири. Поскольку там ему позволят оставаться ханом — какое-то время. Так?

— Ты хочешь сказать, — остановился над ним Король, — что он никак не мог бы провернуть это один?

— Да. Весь местный тяжмаш должен был по меньшей мере не возражать. Поэтому и получилось то «черного и белого не покупать», которое тебе так не нравится. — Суслик запрокинул голову под вполне нечеловеческим углом. — Если ловить Ильинского на измене, в которой он безусловно виновен, с ним сгорит слишком много людей и старших, с которыми еще можно договориться.

— Но на чем-то его все равно придется ловить…

— Ну Аркадий Петрович, — улыбнулся Габриэлян, — вероятно, собирается ловить его на нас. Согласись, мы неплохая лакмусовая бумажка. Во всяком случае, группу прикрытия нам выделили без звука и именно ту, что заказал я. Так что для разнообразия, наша огневая поддержка, если до этого дойдет, будет палить в противника, а не в нас.

— На живца и зверь бежит? — поморщился Король. — Далеко не всегда.

— Поэтому я полагаю, — щелкнул планшеткой Габриэлян, — что наш новый друг отправится загорать не за превышение полномочий, а за служебное несоответствие. Сейчас у него в мешке сидит семь человек из местной «подземной дороги». Когда у нас имел место последний успешый налет на тюрьму СБ, а?

— Двенадцать лет назад, — сказал Суслик. — Братислава. Саневич. И начальник регионального СБ пошел в распыл.

— Тюрьма — это хорошо, — улыбнулся Король- Это почти по тексту. Жалко, что их строят из огнеупора.

Великая вещь монорельс — и поспать, и поговорить, и подумать…

Быстрее, быстрее, быстрее!

Мга-Волхов-Тихвин-Пикалево-Бабаево…

Почему джипом? А потому что поездом долго, на монорельс сесть — засветиться, равно и на самолет, и там своя машина может ой как пригодиться.

Череповец-Шексна-Вологда-Буй-Галич-Нея…

Никаких ночевок в городах. Никаких привалов. Спать — в машине. Жрать — в машине. Сменяться за рулем. Короткие остановки — отлить с обочины, вытереть давленых жуков с лобового стекла — «дворники» не справляются с таким количеством трупиков, хитин — это полисахарид и даже на что-то годен, но не в этот раз… — и снова в машину.

Мантурово-Шарья-Котельнич-Киров…

Антон на заднем сидении тихо поминает языческий пантеон — спутниковая связь как начала шалить под Вологдой, так, видимо, и будет до самого Урала.

— А ведь плохи дела, — вдруг говорит он. — Если они разобрались с телефонными номерами, они просто должны выйти на узел.

Зуевка-Фаленки-Глазов. Ох, что за дыра этот Глазов — железная дорога пересекает трассу, стой и пропускай все эти товарняки… По залежам мусора на полу можно изучать географию европейской части России. Бумажные стаканчики из-под кофе — Вологда, родина Кена. Обертка от сандвичей — Бабаево. Поддончик с бумажной прокладкой, в жирных пятнах от неожиданно вкуснющих жареных пельменей — заправка в городке с удивительным названием Якшанга. Раскисший стаканище от «Кока-Колы» — Киров. Вот только так Антон и запоминал все эти города и городки — а в остальном они размывались, сливались в его сознании: не успеешь проскочить один — как из-за горизонта выскакивает другой. Автобан — серый конвейер, который подает их с регулярностью деталей на обточку…

Кен пророчит всем в конце пути мучительный запор. Спасибо, Костя.

Балезино-Верещагино-Краснокамск-Пермь…

Ночь, фары дальнего света щупают асфальт впереди, и бабочки пепельными метеорами проблескивают в воронках света — чтобы погибнуть на лобовом стекле.

Пермь, Пермь-Вторая, в полуночном луче, с базукой на плече… страна наполнена номерными городами, комаров тоже разводят номерных, длиннохоботных, военно-промышленных, времен империи, когда все было самым большим в мире. Как они просачиваются в наглухо задраенную кабину? — точно имперские, тогда тоже все всюду просачивались. О чем угодно, о номерах, комарах, королях и капусте. Потому что о деле — уже только на месте. Информации не хватает, а улицы города и все имеющиеся данные о местном раскладе уже зазубрены до хитинового хруста на зубах.