Александр Крафт - Полигон: простые желания Страница 17

Пока он все это говорил, "первенец" крутанулся как волчок и ударил пяткой в живот. Теперь удар достиг цели, но Вадик даже не пошатнулся.

— Слабо. Что-то ты вяловат...

Договорить он не успел. Парень начал осыпать его градом могучих ударов, и я уже не мог рассмотреть за мелькающими руками и ногами, какие удары Вадик блокирует, а какие все-таки достигают цели.

— Десять секунд, — выдохнул он и, изобразив "колесо", откатился на три метра назад. Потом плавно, как в кино, сделал шаг навстречу и легко коснулся открытыми ладонями, сложенными вместе наподобие цветка, груди противника. Миг — он уже убрал руки и отразил еще несколько ударов. Но вот наш громила стал двигаться явно медленнее, потом стал шататься, пока не упал на спину без сознания.

— Ну ты даешь, прямо ниндзя. Ты, надеюсь, его не убил? поинтересовался я.

— Не должен был. Он мужик здоровый, а я бил вполсилы, — ответил зам, натягивая рубашку.

Суть ответа постепенно дошла до меня, и я с восторгом уставился на своего друга.

— Он придет в себя через тридцать-сорок минут, а единственные последствия удара — синяк на полгруди.

— А как это ты его? Научишь? — попросил я подхалимским тоном.

— Это так называемый "энергетический удар". А вот с "научить" не получится. Для этого нужно не только больше двадцати лет "у-шу" заниматься, но еще и их философию постичь. Пошли лучше перекусим, — ответил Вадик и направился к двери.

— А ты постиг? — уточнил я осторожно.

— Не во всем, да и то... это уже в прошлом, — отмахнулся он. — Тебя научи, ты потом тренироваться начнешь, а мне штат постоянно добирать н-е-е-е, не сделаю я такой глупости. Пошли жрать, а то скоро этот очухается, продолжать надо будет.

Для скорости мы воспользовались лифтом, и уже через несколько минут я бережно укладывал ветчину на тонкий ломоть хлеба, обильно намазанного "Виолой".

— А как мы их назовем? — спросил я Вадика, старательно пытаясь разговаривать с набитым ртом.

— Кого? — переспросил он, открывая банку с пивом. Последнее явно его интересовало больше, чем мои вопросы.

— Ну, этих твоих... охрану. Надо им придумать такое-то название, а то вон даже у властей есть "Беркут" и всякие там "Снежные королевы". Ты "Час Быка" Ефремова читал?

— Ну и?

— А там были такие специальные ребята, в чьи обязанности входило все видеть и, если надо, вмешиваться. Совсем как у нас. Так вот у них была эмблема — "глаз". Чем плохо? — предложил я, приканчивая третий бутерброд и одновременно пытаясь открыть одной рукой бутылку "пепси". Получалось плохо. Зам придержал бутылку, пока я "сворачивал ей голову". Теплое "пепси" после такой встряски нервно полезло мне на штаны. Я выругался, подскочил и стал отряхиваться.

— Глаз так глаз. Не в названии дело. Можно и задницу на рукав повесить. Мне все равно. Дело не в эмблеме, а в том, как к ней будут относиться сами бойцы, да и другие люди. Но ты, пожалуй, прав: какая-то эмблема нужна, отозвался Вадик. — Кончай мочить штанишки и пошли. Пора уже.

— Я сегодня пойду в город, — сказал мне Вадик, доедая жареную в микроволновке курицу. Мы так и не приучились готовить. Микроволновая печь была для нас лучшим выходом из положения.

— В какой? — поинтересовался я. Вопрос был уместен, так как мы могли свободно "пойти" в любой город мира.

— Сначала в Тбилиси за поваром, а потом в Москву.

— А "престольная" зачем тебе сдалась? — удивился я, пытаясь вилкой разделать ананас.

— Ты секретаршу выбрал? — зам ответил вопросом на вопрос. — Да оставь ты в покое фрукт. Или пусть живет, или зарежь качественно. Издеваться-то зачем?

Скорее, ананас издевался надо мной — не ломался. Вилка втыкалась в него свободно, а выходила с трудом. Когда с усилием мне удавалось забрать столовый прибор назад, создавалось впечатление, что не я в него, а он в меня тыкал ручкой от вилки. Наконец я внял гласу разума и, отложив вилку, потянулся к кобуре.

— Эй-эй-эй! — выкрикнул Вадик, отводя мою руку в сторону и протягивая мне нож.

Я залюбовался на оружие. Нож был не складной и носился в небольших ножнах на поясе. Шестидюймовое лезвие в ширину имело лишь пол-дюйма и было заточено с обеих сторон. Весь нож напоминал ивовый лист, а лезвие гармонично дополняла рукоятка, покрытая по японскому обычаю плетенкой из тонкой кожи черного цвета.

— И откуда ты только такие вещи берешь? — спросил я с завистью.

— Китай, — произнес Вадик так, как будто на вопрос о скрипаче сказал: "Паганини".

— А это, слава Богу, не Китай, — я указал ему на свой костюм "Адидас".

— Мужичье, — скривился зам.— Я про настоящий Китай говорю. Его делал хороший мастер. Нож очень трудно затупить, а заточить можно только на особо твердых наждаках, да и то, изрядно повозившись. Пойдем, что ли?

— Ну его, этот патологический фрукт, — я встал.

— А почему — патологический?

— Так ананас же. Когда "мы — ее" — это нормально. Но вот когда "она нас"... патология.

Вадик рассмеялся и, сворачивая в коридор, ведущий на первую палубу, добавил:

— Значит, вот за чем я иду в Москву...

— За ананасами?

— За патологией, вернее, за извращением, — он уже откровенно издевался. — Спасибо, название подсказал.

— Я так и не понял, зачем ты куда-то идешь? Тебе извращений здесь мало?

— Мне хватит, а вот тебе, лесбияну, секретаршу подавай. Вот за ней и иду.

— Кому? — поперхнулся я и, остановившись, повернулся к Вадику. А он как ни в чем ни бывало пояснил:

— Мы набрали двенадцать таких красивых мужиков, а тебя на баб тянет. Да ты что? Это же старый анекдот.

— Иди ты в... Тбилиси. Или куда подальше. Достал, — рявкнул я сквозь смех.

Нужные координаты, спасибо Вадику, у меня лежали перед носом, так что я стал вгонять их в компьютер. Надо сказать, что я не удивился листику с цифрами и даже не поинтересовался, что это такое. Зам сам планировал, куда идти, и записывал точку выхода, а я работал простым оператором, не вдаваясь в подробности. Все эти оргвопросы мне уже порядком надоели. Я бы уже давно дал ему красный допуск, который и состоял в правах на вход-выход из резиденции. Но мое лицо еще хорошо помнило прикосновение пола, когда меня Вадик связывал при первой нашей встрече. Кроме того, я ему пообещал никому, включая его, не давать этой возможности, по словам самого Вадика, чтобы "не искушать". Так что приходилось работать лифтером.

Я не стал наблюдать за похождениями и переговорами зама. Гораздо веселее было добивать остатки армии Кейна. Главный "нод" сопротивлялся до последнего. Хотя что ему еще оставалось делать: сдаться по условиям игры он не мог. Почти вся территория была завоевана, когда раздался звонок. Я шарахнулся и, заглянув за компьютер, обнаружил будильник, на котором лежала записка: "Пора меня забирать".