Юрий Шпаков - Кратер Циолковский Страница 17

— Конечно, Марс и Венера отпадают, — сказал Володя. — Сегодня об этом можно судить уверенно, Остается одно — другая планетная система.

— Тогда и гадать бесполезно, — махнул рукой Комаров. Звезд на тебе много.

— Не так-то уж и много. Если допустить, что космические гости прибыли от одной из ближайших к нам звезд, круг поисков очень сужается. В окрестностях Солнца астрономы насчитывают, если я не ошибаюсь, немногим более сорока звезд. А планетные системы, на которых возможна разумная жизнь, могут оказаться всего у двух звезд — эпсилон Эридана и тау Кита. Как видите, выбор небогатый.

— Постой, постой, — вспомнил Комаров. — Я, кажется, что-то читал... Кажется, еще в начале шестидесятых годов к этим звездам посылались сигналы радиотелескопов, и делалось это для того, чтобы сообщить возможным жителям иного мира о жизни на Земле. Правильно! Так и было.

— Я тоже читал об этом. А кроме того, где-то попадалось мне сообщение, что ученые несколько раз принимали из космоса загадочные радиосигналы, которые так никто и не смог расшифровать. А не могли это оказаться сообщения, направленные нам в ответном порядке?

— Сейчас и не о таком можно подумать, — улыбнулся Комаров. — Только успевай фантазировать...

— А знаете что я думаю? — мечтательно сказала Нина. Вдруг мой прадедушка еще жив? Вы только представьте: в один прекрасный день опускается около нашего города такая «луковица» и оттуда выходит Платон Журко собственной персоной. Вот здорово будет, правда? Интересно, что бы он сказал о нашей жизни?

— Теоретически такая встреча возможна, — согласился Володя. — Если космический корабль прилетел от другой звезды, он может развивать скорость, близкую к скорости света. Значит действуют законы, вытекающие из теории относительности Эйнштейна. Время на звездолете как бы сожмется по сравнению с земным. У нас уже прошли десятилетия, а эти космонавты прожили, возможно, лишь по нескольку месяцев или даже дней. И вместе с ними — твой прадед.

— А нельзя ли подсчитать, когда можно ждать возвращения этого корабля? Хотя бы приблизительно?

— Нет, конечно. Во-первых, необходимо точно знать скорость корабля. А во-вторых, все-таки неизвестно, откуда он прилетел. Что если от такой звезды, полет к которой по земному времени будет продолжаться столетия? Может быть, сейчас этот корабль не пролетел и десятой доли своего пути и по-прежнему удаляется от нас. Гадать тут можно сколько угодно.

— Между прочим, — заметил Комаров, — даже сейчас можно представить, каким был этот корабль. В рукописи есть на этот счет точные указания.

Володя быстро перелистал страницы.

— «Тело напоминало громадную темно-серую луковицу... Величиной с добрый дом...» Это?

— Нет, я имею в виду другое. Найди место, где говорится об отлете.

— Сейчас. Ага, вот. «...Увидел, что серая «луковица» словно вырастает из окружающей ее зелени. Верхушка выпрямилась, теперь она нацелена в зенит. Мгновение — и «луковица» повисла над деревьями. У нее нет крыльев, не заметно никакого двигателя. Не слышно ни малейших посторонних звуков. Словно надутый водородом шар (а может, так оно и было?), она поднимается все выше и выше».

— Ясно? — спросил Комаров.

— Конечно. Гравитационный двигатель.

— Работающий на силе тяготения? — опросила Нина.

— Он самый. Мы, к сожалению, о нем только мечтаем. А они давно построили. Вот бы с кем познакомиться! Завидую я твоему прадедушке!

— А про какую вспышку говорится потом? — спросила Нина, заглянув в рукопись через плечо Володи.

— «Ослепительная беззвучная вспышка... Серая тень мелькнула и исчезла...» Гм. Пока судить трудно. Меня смущает слово «беззвучная». Очевидно, это не начало работы реактивного двигателя, потому что тогда была бы звуковая волна. Скорее всего, просто какой-то световой сигнал. Хотя кто его знает...

— А перегрузки? — вспомнила Нина.

— На таком корабле о них не может быть и речи. В жилых районах наверняка создано искусственное поле тяготения, с постоянным ускорением свободного падения. Тогда экипажу не страшны никакие перегрузки.

— Ты говоришь так уверенно, будто уже летал на этом корабле, — улыбнулся Комаров. — А вообще-то, ты прав. Я тоже немного интересуюсь проблемой космоса, читал о подобных вещах. Меня только удивляет, почему Космонавт был один. Пускаться в подобный рейс в одиночку — по меньшей море безумство.

— Я другое не могу понять, — сказал Володя. — Судя по всему, у них должны быть совершенные автоматы. Зачем ему было самому соваться в незнакомое место? Разве не проще было послать киберразведчика? Лететь одному и идти на такой риск? Странно!

— А может быть, это и был робот? — предположила Нина.

— Вряд ли.

— Вопрос остается открытым, — сказала Нина. — А вот еще один: зачем нужно было садиться в таком диком месте, среди тайги?

— Это понятно, — уверенно заявил Володя. — Какая-нибудь авария. Мог отказать один из автоматов, управляющих посадкой. И я вот что еще думаю. Эта «луковица» могла быть одноместной разведывательной ракетой. А сам корабль оставался на орбите спутника. Тогда понятно, почему Космонавт был один. Кстати, аварией можно объяснить и его выход из своей ракеты. Стал что-нибудь исправлять, а его в этот момент и стукнуло шальной пулей.

— Он закричал на своем языке, — подхватила Нина. — А потом сам побежал к людям. И тут потерял сознание... Правильно, так и было!

— Нина, историк должен быть бесстрастен, — наставительно сказал Комаров. — Эмоции — дело его, — кивнул он на Володю. — А нам подавай факты, факты.

— Но могло же так быть?

— Могло, конечно. Только мне не совсем ясно, почему этот корабль, приняв на борт человека с Земли, сразу улетел обратно.

— А может быть, он еще раз где-нибудь приземлился?

— Об этом бы было известно. Нет, он улетел назад. А почему? Словом, сколько мы ни будем рассуждать, загадок не убавится. Все равно дальше гипотез дело не пойдет.

В этот момент в дверь заглянул Игорь.

— Вова, к аппарату! — крикнул он. — Москва!

Володя извинился и вышел. Через несколько минут он вернулся, радостный и растерянный.

— Ничего не понимаю, — сказал он. — Звонили из редакции. Велели немедленно вылетать вместе с рукописью. Странно. Зачем это я понадобился? Не помню случая, чтобы у нас вызывали отпускников...

Лицо у Нины стало скучным.

— Значит, так и не прочитаю я твоего очерка до того, как он будет в газете. Жаль! 

Эффект присутствия

Никитин жил на космодроме третий день, и все никак не мог опомниться. Иногда происходящее казалось ему сном. Совсем недавно он думал о полете в космос как о далекой, неосуществимой мечте. А сейчас стал равнодушным участником экспедиции к лунному кратеру Циолковский. Да, поверить в это не так-то просто!..