Джек Лондон - Борьба с химерами (сборник) Страница 17

Эндрью тоже стал соблазняться подобной перспективой. Я же колебался, но и сам потом сдался:

- Если вы, то и я. Вперед не лезу, но и от товарищей не отстаю. Валяй, ребята!

Видели бы вы, что тут сделалось с нашим проводником, с этим подростком-краснокожим. Его коричневое лицо побелело, губы почернели, глаза из орбит вылезли, сам весь трясется. Схватил он под уздцы моего мула, оттягивает его с тропки в сторону.

— Нельзя! — кричит. — Нельзя! Там смерть!

— Что такое? Почему смерть? Ну-ка, пусть попробует кто напасть на трех бравых гамбузино, вооруженных скорострельными ружьями, браунингами и острыми испанскими ножами… Да мы раскатаем целую банду!

Вместо ответа проводник, загораживая тропку, с ужасом повторил несколько раз какое-то совсем нам непонятное слово:

— Аранья! Аранья… Аранья!..

И при этом развел руками, как бы показывая величину этого "араньи".

— Змея?.. Кугуар?.. Рыба такая, что ли? — допытывались мы. Но толку так и не добились. Тогда Мортимер стегнул бичом проводника, по-прежнему стоявшего посреди дороги, не позволяя ехать. От удара краснокожий зашипел, как змея, которой наступили на хвост, отскочил было в сторону, но, когда мы тронулись в путь, погнался за нами и снова загородил тропинку.

На глазах у него появились даже слезы, и опять все то же:

— Аранья! Аранья! Смерть!

Ушел он от нас только тогда, когда Эндрью, рассердившись, прицелился в него из ружья.

Я видел: покуда мы не свернули в сторону, покуда мы не отъехали на порядочное расстояние, мальчуган стоял у начала тропинки, долго и печально кивал головой и махал руками, зовя нас обратно.

— Старая шутка, — сказал Мортимер. — Знаем мы эти фокусы чертей с красной кожей. Может быть, в этой трущобе и прячется какое-нибудь диковинное существо, но посмотрим, что там такое. Не правда ли, ребята?

— Разумеется, посмотрим, — отозвались мы и продолжали путь.

Километров через пять дорога пошла болотами. Мулы наши стали увязать в грязи местами по брюхо. Я видел, что толку тут не будет. Попробовал было уговорить товарищей вернуться, но оба они словно с ума сошли. Подняли даже меня на смех:

- Что, струсил? Какой-то "араньи" или "орканьи" испугался… Тьфу, стыдись, Смит. Если трусишь, то поворачивай оглобли, а мы хоть и к черту на рога, да полезем.

Меня взорвало: вовсе я не трус, но разбивать лоб о стенку — благодарю покорно. Но что же делать? Как-то неловко оставлять товарищей на полдороге. Может быть, и в самом деле им будет грозить какая-нибудь опасность, а я буду в стороне?.. Нет, эта марка не пройдет. Едут они, так поеду и я. Пусть никто не говорит потом, что я, Гуг Смит, испугался какой-то мифической "араньи".

К вечеру мы забрели в страшную глушь. Но тут стали попадаться кое-какие следы: во-первых, я обнаружил в траве скелет лошади, возле которого валялось полуистлевшее мексиканское седло, а немного поодаль — скелет мула.

— Смотрите, ребята, — сказал я, — это не к добру. Вероятно, тут водится ядовитая болотистая трава. Если наши мулы ее налопаются и подохнут, нам будет круто.

— А мы не будем пускать их пастись, а ножами нарежем травы, среди которой не будет ни одного подозрительного растения, — ответил Мортимер.

— Ну, разве что так, — согласился я. — Но смотрите в оба, товарищи, мне эта штука вот как не нравится, должен вам сказать откровенно.

— Заскулил опять, — засмеялся Эндрью. — Нет, Смит, тебе надо помолчать. Я боюсь, что с тобой эта мудреная болезнь… как она называется? — гиперкрохия, что ли… Ну, когда мужчина начинает перерождаться не то в бабу, не то в обезьяну…

Поехали дальше. Еще через полчаса обнаружили какую-то постройку, — гасиенду с забором из колючего кустарника. Но тут не было ни души, а у ворот опять скелет мула или коровы.

По правде сказать, внутрь дома мы войти опасались: было жутко глядеть на выбитые окна, полуразвалившиеся стены, заплетенные зеленым ковром вьющихся растений. На дворе мы отыскали удобное местечко, выжгли на нем траву и расположились на ночлег, разложив порядочный костер. Мулов поместили у изгороди.

Для корма им должно было хватить запасов овса, бывших с нами в торбах, да, кроме того, мы нарезали несколько охапок дикого клевера.

Утром я проснулся от крика Мортимера:

— Эй, Смит! А ведь парочку мулов мы проворонили!

— Конокрады увели, что ли?

— Кой черт, сами ушли. Пошли по направлению к этой заросли. Эндрью уже побежал искать их, да что-то долго не идет обратно. Мы не хотели тебя будить, потому что ты сделался нестерпимым ворчуном. Но теперь придется и тебе, пожалуй, пойти туда. Эндрью будет загонять мулов, а ты будешь загонять самого Эндрью. А то мы застрянем тут. Я же покуда приготовлю завтрак. Пойдешь? Ну, ладно, не задерживайся только.

И я пошел. Следы мулов и следы Эндрью, действительно, вели к густой заросли метрах в полутораста от жилья. Следы виднелись очень ясно, так как почва тут была сырая. Но вот и заросль.

— Эндрью! Ay! Где ты? — кричу я. — Нашел?.. Ау!..

Но в ответ только ветер гудит в листве. Потом следы вывели меня на полянку, покрытую необычайно яркой зеленью. Тут следы прерывались. Не понимая, в чем дело, я полез напрямик, и… бух в воду. Это было тинистое болото с дном, состоявшим из какой-то гнусной слизи черного цвета.

Я едва не захлебнулся в этой зловонной трясине, хотя она была неглубока. Когда я выбрался на берег, с меня струями стекала жидкая грязь. В таком виде продолжать путь было решительно невозможно. Я разделся донага, отыскал местечко, где вода не была еще взбаламучена, и принялся полоскать одежду.

И вот во время этого занятия я услышал звуки, сразу же привлекшие мое внимание. Какое-то животное издавало противный скрипучий писк, словно растирая железными челюстями стеклянные бутылки.

Заинтересовавшись, я осторожно обошел лагуну, раздвинул ветви и обомлел. На небольшой поляне лежали: труп одного из наших мулов; почти рядом — судорожно скорченное тело Эндрью, а около последнего — что-то такое, что и во сне не приснится, — существа колоссальной величины, похожие на пауков, с налитыми жиром мягкими телами и мохнатыми ногами. Признаюсь, я не удержался и отчаянно вскрикнул. Потом, совершенно позабыв, что я безоружен, как сумасшедший бросился на полянку, крича во все горло и размахивая руками. Должно быть, я не добежал до чудовищ всего пяти шагов, но тут меня объял такой панический ужас, что я повернулся и побежал обратно во всю мочь. А сзади меня уже десятки скрипучих пискливых голосов отзывались на мой крик испуга. И что-то бесформенное, безобразное, черное катилось за мной.