Юрий Никитин - Земля наша велика и обильна... Страница 17

Я смотрел в его честное открытое лицо, похожее на гранитную глыбу, иссеченную всеми ветрами, как южными, так и северными, вспомнил, как многие из моего университетского окружения прилагают титанические усилия, чтобы не попасться мне навстречу, не оказаться рядом, чтобы не дай бог кто-то не увидел нас беседующими, из-за чего репутация такого человека покатится под гору, а то и вовсе рухнет, как выпавший из самолета слон…

– Спасибо, – ответил я. – Только уговор, не спаивать!

На стене над головой Юлии картина в старинной рамке, что-то вроде «Утра в сосновом бору», только вместо медведицы с медвежатами – семья на пикнике. Очень милая и домашняя картина, подобное и должно висеть в офисах подобных организаций, как наша. Умеренно консервативная, проповедующая исконные ценности: семья, любовь к природе, уважение и понимание между поколениями.

Юлия просматривала что-то невидимое для меня на экране, иногда делала левой рукой движение, в котором я угадывал Control+A, а затем Control+C, этот жест распознать нетрудно, слишком характерен, к тому же я сам из той эпохи, когда Windows еще не существовал, но зато на смену голому DOSу пришла великолепнейшая и суперреволюционная оболочка Питера Нортона, разом отучившего нас писать команды вручную.

Она вскинула голову, улыбнулась поверх очков, очень милая и обаятельная.

– Уже уходите, Борис Борисович?

– Рано? – поинтересовался я. – Что-то голова совсем тупая… да и не смог отказаться, Андыбин пригласил отметить рождение его первого правнука.

– Дело хорошее, – сказала она. – Пусть хоть внуки борются против вырождения России.

– Да, конечно, – ответил я рассеянно.

Мы улыбнулись друг другу, я был уже у двери, когда неожиданная мысль ворвалась в серое вещество и осветила его радостным оранжевым светом. Обернулся, Юлия уже смотрит в экран, но заметила мое движение, обернулась.

– Что-то случилось, Борис Борисович?

– Да, – ответил я. – Юлия, я иду в ресторан, а как-то неловко без прикрытия. Вы не смогли бы пойти со мной?

Она вздернула брови.

– В качестве…

– Телохранителя, – объяснил я. – Там наверняка будут женщины, которые попытаются… Пусть видят, что объект уже захвачен.

Она засмеялась.

– Да, вы – политик!

– Приглашение принимаете?

Она задумалась, оглядела меня испытующе. В глазах промелькнуло сомнение.

– Вы мужчина видный, – заметила она. – С вами появиться не стыдно. Но не испортим ли прекрасные отношения шефа и очень исполнительного секретаря?

– Неужели мы такие придурки? – изумился я.

Она засмеялась.

– Но как насчет моего внешнего вида?

– А что не так? – спросил я с недоумением.

Она с укоризной покачала головой.

– Борис Борисович, какой же вы… Ну где видели женщину, чтобы отправилась в ресторан в том же платье, что и на работу?

– Вы эта женщина, – отрезал я. – Юлия, неужели я или Андыбин замечаем, во что вы одеты? Господи, Юлия, да хоть в дерюжном мешке явитесь или в платье из бриллиантов, Андыбин не обратит внимания. А вот вам он обрадуется.

Она несколько мгновений смотрела с явным сомнением, не зная, расценить ли как комплимент или как оскорбление, после долгой паузы вздохнула.

– Хорошо. Сейчас закрою все документы, поставлю на пароль и обесточу. Это займет времени меньше, чем подкрасить губы.

– Как здорово, – выдохнул я. – Вы просто идеальная женщина.

ГЛАВА 6

И все-таки она не только подкрасила губы, но ухитрилась сменить очки. Вообще, как я заметил, очки перестали быть приспособлением, исправляющим зрение, а превратились в средство украшения.

Юлия смотрела через слегка розовые стекла таких же крупных очков, оправа оранжевого цвета, чувствуется работа умелого дизайнера, в этих очках она еще женственнее, элегантнее.

– Неужели в сумочке целый набор? – удивился я. – Юлия, я даже не думал, что очки могут быть… ну, красивыми…

Она засмеялась, блестя живыми яркими глазами.

– Отстаете, Борис Борисович!

– Отстаю, – согласился я.

В машине она восторгалась и спутниковой навигацией, и роскошным креслом, и стереозвучанием, я польщенно улыбался, когда хвалят машину – хвалят хозяина, без особой нужды играл в шахматку, демонстрируя привод на все четыре колеса и скоростные качества.

Дорога пошла на широченный мост, по обе стороны гирлянды цветных фонариков, такие зажигают перед Новым годом, но еще рано, неужели я забыл о каком-то важном празднике?

Все чаще обгоняем автомобили с кокетливо задранными задницами, они мне напоминают гомосеков, на другой стороне моста та же старая часть города, вся в невысоких кирпичных домиках. Низкие, очень неуютные, но снести эти серые двухэтажки нельзя: история! В каждом из них кто-то бывал, а то и жил.

Но все равно нет во мне, ну нет ожидаемого трепета почтительности! Даже в древнем Кремле, где Царь-колокол, который никогда не звонил, Царь-пушка, из которой выстрелить невозможно, даже там не чувствовал священного восторга. Какая древность, когда на расстоянии вытянутой руки и древние акрополи Эллады, и Колизей Рима, и египетские пирамиды, и стелы Хаммурапи, и гробница Тутанхамона!

Промелькнул огромный плакат, при виде которого я поморщился, словно прикусил на больной зуб: приглашает к себе какой-то «Строй-city», да, именно так и написано. Половина слова по-русски, другая – по-английски. Пока я рассматривал, нас обогнал «каблук» с надписью по всему борту «Chandler»: служба технической помощи…

Озлившись, я начал посматривать по сторонам внимательнее и только сейчас увидел то, что уже давно вкрадывается в нашу жизнь, но почему-то не замечаем: едва ли не треть реклам и вывесок на английском! И никто не спорит, не возмущается, все нашенское легко и без сопротивления уступает западному… и эти сраные россияне почему-то еще уверены, что сохранят и поднимут Россию? Именно как Россию, без всяких западных инвестиций, западных менеджеров, вообще чего-либо западного… Как? К а к?

Юлия искоса наблюдала за моим лицом, спросила мягко:

– Тучи враждебные злобно гнетут?

– Да, – ответил я. – Да.

– Какие?

– Дурость наша. Мы уже отдали Россию, но отдали молча. Отдали, но сами себе в этом не признаемся. Как страусы сунули головы в песок, ждем…

Она слегка раздвинула губы.

– Чего?

– Что пронесет, – ответил я. – Само пронесет. Вот что-то такое случится, Бог возьмет и спасет Россию. Просто так, ни за что. Он вроде бы дураков и убогих любит!..

– Вы в это не верите?

– А Дарвин на что? – огрызнулся я. – Я верю в закон выживания. И закон отсеивания слабых! Этот закон тоже Бог установил, Дарвин его только сформулировал.

Когда ехали через эту половинку центральной части, снова попался этот «Строй-city», видать, крупная фирма, а засмотрелся на табличку с надписью «Никитский бульвар», там зачем-то продублировано надписью «Nikitskiy boulevard»… так-так, вон и еще масса улиц! Это не говоря уже о многочисленных казино и развлекательных заведениях, где названия кричат сами за себя: «Ричард Львиное Сердце», «Монтесума», «Фараон», «Дюрандаль», «Эскалибур», «Kamelot»… Ну да ладно, можно еще вообразить, что владельцы настолько заинтересованы, чтобы заглянул кто-то из иностранцев, что плюют на соотечественников, но каким надо быть идиотом, чтобы на крохотную пивную забегаловку нацепить вывеску «Eldorado»?