Лин Картер - Пираты Каллисто Страница 17

Глава шестая

Дарлуна, воинственная принцесса ку тад

Я давно уже подозревал, что насекомоподобные ятуны не единственные разумные обитатели Танатора. Тот факт, что Коджа и его соплеменники удивились цвету моих волос и глаз, а не самому виду, свидетельствовал, что они знакомы с похожей на меня расой. Мои подозрения усилились после замечания Гамчана о том, что я помесь «занадарского пирата» и «ку тад». К тому же существовал ящичек с инструментами для письма: раса, не знающая письменности, не стала бы изобретать орудия для письма.

Глядя на первого человека, увиденного мною на Танаторе, я чувствовал, как ускоряется мой пульс — и от неожиданности встречи, и от красоты молодой женщины.

Ей было около двадцати лет, она высока, стройна и исключительно женственна. На ней кожаная куртка с высоким воротником и открытой грудью, такая же, как та, что дал мне Коджа; куртка спускается до круглых бедер, оставляя обнаженными длинные стройные ноги; на ногах ботинки, зашнурованные с внутренней стороны. Широкий пояс, украшенный драгоценными металлами, сжимает тонкую талию, на поясе небольшая сумка, пустые ножны и большой медальон из какого-то яркого металла, который я не смог определить.

Кожа мягкого золотистого цвета, чистая и бледная. Маленькое лицо сердцевидной формы, с большими выразительными глазами, слегка раскосыми, ярко-изумрудного цвета. Волосы великолепным красно-золотым потоком падали на маленькие плечи и спускались до талии. Рот мягкий, с полными алыми губами. Даже теперь, в крайней опасности, она сохраняла ледяное спокойствие, в котором чувствовалось прирожденное достоинство.

За плечами у нее был пустой колчан, подвешенный за перевязь, которая проходила через одно плечо и опускалась между полных вздымающихся молодых грудей. Лука я не увидел и потому решил, что в колчане, должно быть, находились метательные копья, которые она, по-видимому, все использовала. Кинжала у нее тоже не было.

Зверь, лицом к которому она стояла, огромный и страшный, менее жуткий, чем ятриб, но тяжелее и массивнее его. Похож на небольшого слона, с таким же бочкообразным телом, с такими же толстыми, тяжелыми, похожими на колонны ногами, заканчивающимися массивными подушечками, такая же слегка сероватая грубая кожа. Но голова больше напоминает дикого кабана: маленькие свиные глазки безумно горят, короткая щетина прикрывает рыло, в нем видны огромные желтые клыки; они показываются, когда зверь испускает хриплое рычание. Но свиное рыло длиной в ярд и увеличивает сходство со слоном.

Я узнал в этом звере вастодона: он достигает шести футов в загривке и должен весить две-три тонны. Мое уважение к воинам-ятунам, которые охотятся на этих монстров, значительно выросло.

Девушка, которая меня пока не видела, истратила свои копья, очевидно, промахнувшись. Одно тонкое копье застряло в алом торфе в нескольких ярдах от меня. Бродячий луч света упал на жемчуг, украшавший рукоять кинжала: кинжал торчал в широкой груди зверя. Она ранила зверя, но я видел, что это чудовище не так-то просто убить.

А я вооружен только мечом-хлыстом.

Застывшая картина ожила: зверь бросился вперед. Если он ударит девушку, она будет раздавлена о ствол дерева.

Не задумываясь, я выпрыгнул из укрытия в листве с громким криком, размахивая руками, чтобы привлечь внимание вастодона. Девушка бросила на меня изумленный взгляд, но в следующее мгновение я был слишком занят, чтобы смотреть на нее или думать о ней, потому что вастодон свернул ко мне, гулко стуча по алой почве.

Я никогда не пользовался мечом-хлыстом: это оружие предназначалось только дня воинов, слугам и имуществу было запрещено им пользоваться. Но я был свидетелем нескольких дуэлей между артроподами и имел представление о том, как пользоваться этим оружием. Когда ревущий вастодон приблизился ко мне, я отпрыгнул в сторону, нанеся удар мечом сверху вниз, крепко зажав обеими руками рукоять.

К несчастью, из-за большой длины — почти пять футов — и веса — этот меч тяжелее любого другого, какой мне приходилось держать в руках, — я обнаружил, что это крайне неудобное оружие. Я собирался ударить лезвием по морде вастодона, расколоть, если удастся, череп или, по крайней мере, ослепить зверя. Но лезвие только скользнуло по плечу, разрезав грубую шкуру и обнажив бледно-лиловое мясо. Вместо того чтобы смертельно ранить вастодона, мой удар привел его только в еще большую ярость.

Он развернулся с диким ревом, маленькие глазки горели безумным стремлением убить, и снова бросится ко мне.

Я потерял равновесие и упал в траву, меч-хлыст выпал из рук. Видя набегающего вастодона, я выдернул из торфа копье, которое перед тем бросила девушка, и нацелил его в зверя. Толчок отбросил меня в сторону. Я ударился головой обо что-то твердое. И тьма затянула весь мир.

Я увидел прекрасное лицо. Странные изумрудные глаза смотрели на меня, сочные влажные губы приоткрылись.

— Ты жив? — спросила девушка, и я с благодарностью вспомнил Коджу, научившего меня танаторскому языку.

— Жив, — начал я, пытаясь сесть. Тут я почувствовал сильную боль и, тяжело дыша, замолк на мгновение. — Но я, оказывается, еще и цел!

Что-то, вероятно, клык вастодона, рассекло мне лоб, на одной руке глубокий порез от запястья до локтя. Из раны на лбу, всего лишь пореза, обильно текла кровь. Кости целы, и вообще я легко отделался.

А что касается вастодона, то он лежал на поляне мертвый, в луже пурпурной крови. Эта победа от меня почти не зависела: собственная инерция зверя загнала копье глубоко внутрь, пробив ему сердце. По чистой случайности в этот миг оно упиралось в твердую землю.

Девушка помогла мне встать. Порезы на теле горели, сильно болела голова, страшно ныла пораненная рука, я был весь разбит, меня тошнило. Но в целом все было в порядке.

Девушка с любопытством смотрела на меня.

— Ты ведь не ку тад! И не занадарец. Откуда же ты?

— Я… — начал я и замолк.

Зачем усложнять ситуацию рассказом о моем рождении в далеком мире? Коджа ни разу не спрашивал меня о моем происхождении; подобно всем своим соплеменникам, он был флегматичен и равнодушен, любопытство — свойство обезьян и людей. А воины-ятуны — не люди и не обезьяны, они совершенно нелюбопытны.

— Я из далекой страны, — наконец, запинаясь, ответил я. — Меня зовут Джонатан Дарк.

Она сморщилась, услышав необычные звуки:

— Джонна… джан… дар?

— Джандар, — сказал я, принимая имя, данное мне моим другом Коджей.

— А я Дарлуна, из народа ку тад, принцесса Шондакора, — гордо сказала она.

Я не представлял себе, как на Танаторе нужно себя вести с представителями местной аристократии. Поэтому слегка поклонился, что, казалось, встретило ее одобрение.