Дино Динаев - Киборги не умирают Страница 17

Вера поняла, что мать нуждается в помощи, что-то с ней произошло.

— Хорошо, мама. Я сейчас приеду.

— Только ты поторопись. Ничего с собой не бери и, самое главное, как уйдешь, то уж ни за что не возвращайся. Да что же это за собака, воет и воет.

Настя не стала ничего возражать, хотя по-прежнему не слышала никакого воя. Она так разволновалась, что положила трубку мимо рычажка. Мать тоже не стала класть трубку и слушала, как дочь снует по комнате, шурша плащом. Потом хлопнула входная дверь, но мать продолжала вслушиваться, ловя снаружи каждый звук. И по мере удаления шагов напряжение понемногу отпускало ее, и лицо засветилось надеждой.

Настя выскочила в подъезд, лифт не вызвался, тогда она побежала по лестнице. По пути она рассовывала по карманам всякую мелочь — губнушку, носовой платок, монеты. Уже спустившись вниз и выйдя на улицу, вдруг вспомнила:

— Обручальное кольцо.

Оно всегда лежало в прихожке на зеркале, чтобы надевать перед самым уходом. Не колеблясь и позабыв наказ матери, Настя повернула обратно. Запыхавшись, она поднялась на свой этаж, отомкнула дверь и вошла. Когда дверь захлопнулась, на ней стало видно то, что Вера в спешке не заметила — длинные и глубокие следы когтей.

Мать, по-прежнему не ложившая трубку, услышав шум открываемой двери и следом шелест знакомого плаща, запричитала:

— Зачем же ты вернулась, родненькая, мать ли тебя не предупреждала.

Настя надела кольцо и, намереваясь уйти, распахнула дверь. На пороге в полной неподвижности стоял Михеев. Ничего не выражающим взглядом он смотрел на нее, глаза его состояли из одних черных зрачков. На его сапогах липли комья грязи, и грязные следы вели к дверцам лифта. Грязь была повсюду на муже — на лице, на руках, и от него пахло, но не землей, а чем-то более резким. У Насти как-то была сумка из змеиной кожи, сейчас был похожий запах.

Настя попыталась что-то сказать, но не смогла ничего произнести, ужас сковал все ее тело. Она сразу женским своим чутьем поняла, что перед ней не Николай.

Кетанг произнес всего одно словно, мать услышала его и заголосила. Свидетели потом утверждали, что прямо на глазах волосы ее стали белыми как снег.

Настя рванулась назад, но Кетанг схватил ее неожиданно подлиневшей рукой и швырнул на пол.

Кетанг закрыл дверь. Мать услышала будничный и потому страшный в своей реальности стук щеколды. Потом раздался шум волочащегося тела, сопровождаемый всхлипываниями Насти и шепотом.

— Не надо! Не надо! Не надо!

Потом прозвучал самый жуткий звук, который она когда-либо слышала, и, услышав который, тотчас лишилась рассудка. Это были звуки жадного торопливого насыщения.

На пол падали куски, что-то лилось. Нелюдь смаковала долго, и все это время мать просидела с трубкой и слышала все, впитывая каждый звук, словно иссохшаяся губка.

Потом она положила трубку, словно взрывчатку, и все повторяла:

— Он сказал: "Еда".

7. Шутер за работой

Антона разбудил звонок в домофон.

— Кончай дрыхнуть. Дело надо делать, — донесся через запыленную мембрану голос Казбека.

Антон выглянул в окно. Во дворе, загораживая весь проезд, замер «Бумер» в форме катафалка и такой же черный. Сзади подъехала другая машина, возмущенно засигналила, требуя освободить проезд. Тотчас из «бумера» выбрался Иса.

Подойдя к машине, открыл дверцу и стал орать, махая рукой в предположительном направлении дальнейшего движения.

Хоть за рулем замер неслабый парень, но при виде беснующегося сумита, квадратные плечи его стали меньше внутри куртки, он дал задний ход, с испугу протаранив бордюр, потеряв колпак и даже не обратив на это внимания.

Странно, в Суметии вроде мы победили, подумал Антон.

Следом раздался звонок на мобильный. Похоже, этот кретин Шутер всем свой номер надавал.

— Не зли меня. Иди, работай! — коброй прошипела труба.

Голос у Казбека неживой, как и он сам. За спиной ублюдка так и маячат покойники, которых он убил.

Не обращая внимания на звонки, Антон побрился, оделся. Перед активной фазой он никогда не ел и как всегда выпил стакан воды. Потом подошел к шкафу, отогнул заднюю стенку и вытащил неприметный чемоданчик, компактный и тяжелый. Раскрыл.

В специальных пазах в разобранном виде лежала винтовка «М-400». Хорошая игрушка.

Использовали всего один раз. Он потрогал лоб. Под маской кость только начала выпрямляться.

Конечно, с галаксом и, как и с любым другим импульсным оружием, ей не сравниться.

Но дальность прицельной стрельбы в 3 километра тоже кое — о чем говорит. Правда, сегодня такие свойства ему не понадобятся.

Антон с треском закрыл чемоданчик и, не оглядываясь, вышел из квартиры. Едва он показался на улице, как стекло машины с заунывным воем поползло вниз, открывая злобное лицо Исы.

— Долго дрыхнешь, гяур! Давай шевелись, дунгыз!

— Если хочешь, чтобы я успел, дай проехать! — огрызнулся Антон.

Иса смачно сплюнул и газанул прямо на него, никуда не сворачивая. Шутер едва успел отпрыгнуть. Вот, козел!

Подойдя к своей девятке, давно не мытой, покрытой еще зимней грязью и летней пылью, Антон закинул чемодан в багажник и выехал со двора. Следом тотчас пристроился «бумер». Что за идиоты, засветить меня хотят, с раздражением подумал Антон.

Под эскортом Антон доехал к супермаркету ВДВ, но свернул не к магазину, а к зданию напротив. Здесь располагался целый комплекс всевозможных заведений, от ЗАГСа до кинотеатра и библиотеки.

Антон поставил машину в ряд машин брачующихся, забрал чемодан и пошел сквозь ликующую толпу новобрачных и гостей. Тут и там хлопали пробки от шампанского.

"Бумер" тоже заехал следом, но остановился чуть поодаль. Заказчики хотели все видеть из первого ряда.

С левой стороны здания имелся неприметный вход, ведущий на лестницу. По идее здесь должен был находиться вахтер, но столик, который он занимал, пустовал. Он придет после обеда, в час, подсказала память Шутера.

Антон беспрепятственно поднялся мимо второго и третьего этажа, где располагалась пахнущая допотопными книгами библиотека. На четвертом тоже была дверь, куда-то ведущая, Антону было до лампочки, куда.

Он поднялся еще на пролет. Здесь шел ремонт, и пахло краской. Но похоже на сегодня строители забыли про это место.

На уровне пола располагалось оконце в форме будки суфлера, заделанное мозаичным стеклом. Одно из стеклышек отсутствовало. Туда задувал ветерок, привнося шум толпы у ЗАГСа.

Пол был в штукатурке, но рядом на гвоздике висела чистенькая спецовка. Антон сорвал ее и бросил на пол, однако когда хотел устроиться на ней, в нем все взбунтовалось против этого. Он прислушался к своим ощущениям и испытал довольно неприятное чувство. Это место отталкивало его, и он не мог понять почему. У него возникло нехорошее чувство, что состояние навязывается ему извне.