Пол Андерсон - Дети водяного. Последнее чудовище Страница 17

— Погоди, дай подумать. Дай вспомнить… Есть! Вспомнил! — воскликнул Тоно и резко выпрямился.

— Что? Где?

С быстротой и легкостью, свойственной лишь тем, кто живет в Волшебном мире, Тоно принялся строить планы, одновременно рассказывая:

— Когда-то в глубокой древности на одном острове посреди океана стоял город, который назывался Аверорн…

Тоно говорил негромко, голос его дрожал от волнения, взгляд был неподвижно устремлен на черные тени, нависшие над бревенчатой стеной.

— Город был большой, многолюдный, во всем мире он славился своими невиданными богатствами. Жители Аверорна поклонялись морскому Кракену — это огромный черный кальмар с длинными щупальцами — и приносили в жертву божеству сокровища и драгоценности, которые бросали в море. Золото и драгоценные камни Кракену были не нужны, но вместе с ними он принимал другие жертвоприношения: в море бросали детей, жертвенных животных и приговоренных к смертной казни преступников. Кракен их пожирал. Жертвоприношения были столь обильными, что ему почти не приходилось утруждать себя охотой. Когда же Кракен охотился, его добычей становились киты и кашалоты. Случалось, он топил корабли и пожирал матросов. За долгие годы, вернее, столетия Кракен и его жрецы научились по некоторым признакам безошибочно узнавать, что к Аверорну приближается какой-нибудь корабль… Со временем Кракен стал ленивым и вялым, перестал подниматься на поверхность моря. Шли годы, поколения людей сменяли друг друга, никто из жителей Аверорна уже не помнил, каков Кракен с виду. Ему незачем было подниматься из глубин, потому что ни один корабль уже не осмеливался приблизиться к острову. Постепенно островитяне уверовали в то, что Кракен существует лишь в легендах и преданиях старины. Спустя несколько столетий на остров прибыли люди из далекой страны. С ними явились и торговцы, которые привезли в Аверорн не товары, а новых богов. Этим богам не нужно было Приносить жертвы. Народ Аверорна потянулся к новой вере. Храм, воздвигнутый для вознесения молитв Кракену, опустел, светильники в нем погасли, старые жрецы один за другим умерли, новые не пришли к ним на смену. И наконец правитель города повелел покончить с жертвоприношениями Кракену. Чудовище осталось без пищи. Прошел год. Разъяренный от голода, Кракен поднялся со дна. Он потопил все корабли, что стояли в аверорнской гавани, и сокрушил город своими гигантскими щупальцами. Все жители погибли. Вероятно, Кракен имел власть над землетрясениями и извержениями вулканов, потому что остров вместе с разрушенным городом опустился на дно моря. Вскоре он был забыт людьми.

— Ах, да ведь это просто замечательно! — Ингеборг даже захлопала в ладоши, сразу вдруг забыв о несчастных невинных младенцах, погибших вместе со всеми жителями города. — Это же чудо!

— Никакого чуда тут нет, — сказал Тоно. — Наш народ помнит об Аверорне, потому что Кракен и по сей день живет в своем логове на развалинах города. Мы никогда не заплываем в те воды.

— Понимаю… Но… Скажи, может быть, ты… Что, если бы…

— Надо попытаться. Есть смысл. Послушай, женщина. Люди не могут опуститься на дно моря. У моего же народа нет ни кораблей, ни оружия из металла, который не ржавеет в воде. Еще никогда твой род, род человеческий, и мой род, род лири, не объединялись ради общего дела. Но если бы мы попробовали соединить наши силы и возможности, то, может быть…

Тоно умолк. Ингеборг долгое время не отвечала, затем тихо сказала, не глядя на него, словно говорила сама с собой:

— Он может тебя убить…

— Да, конечно. Ну и что? Ведь и рождаются на свете лишь по воле случая. Мои соплеменники помогают друг другу, иначе нам не выжить, однако чья-то отдельная жизнь ценится у нас не слишком высоко. Мне предстоит далекое плавание,1 возможно, придется плыть на другой конец света. Я не могу отправиться на розыски моего народа, если не буду уверен, что сделал все, что в моих силах, для спасения Ирии, моей младшей сестренки, которая так похожа на нашу мать. Но корабль… — Тоно прикусил губу. — Как раздобыть корабль с командой?

Ингеборг и Тоно долго говорили и спорили. Она пыталась убедить его, что этот путь не годится. Однако Тоно лишь упорней отстаивал свой план. Наконец Ингеборг сдалась.

— Может быть, мне удастся кое-что сделать для тебя и получить то, что тебе нужно.

— Правда? Но каким образом?

— Как ты понимаешь, наши рыбаки, здесь, в Альсе, сразу подожмут хвосты и не пойдут на такой отчаянный риск. Да в Альсе и невозможно нанять корабль, у нас тут нет богатых судовладельцев, а если б даже и были, то наверняка не захотели бы иметь дело с тем, у кого нет души, и пуститься вместе с ним в безумное рискованное предприятие. Но в Хадсунне — это город, который находится к западу от Альса, в нескольких милях от моря на берегу Мариагер-фьорда, — так вот, в Хадсунне, как я слышала, есть подходящее судно. Когг, не очень большой, но все же настоящий когг, а не какая-нибудь лодчонка. В ближайший базарный день я поеду в Хадсунн и постараюсь познакомиться с матросами из его команды. Это торговое судно, оно уже совершало дальние плавания к берегам Финляндии и на восток, к вендам. Ходили они и на запад, в Исландию. Б таких дальних плаваниях моряки обычно не упускают случая напасть на какое-нибудь судно, когда знают, что пиратство останется безнаказанным. Эти матросы — настоящая банда головорезов, а уж капитан, владелец судна, тот просто отпетый негодяй. Он вообще-то родом из хорошей семьи, вырос в окрестностях Хернинга. Но его отец однажды дал промах — не на тех поставил в борьбе между сыновьями короля. Вот и вышло, что он проиграл и не оставил после смерти своему сыну Ранильду Грибу ничего, кроме корабля. Сейчас Ранильд жестоко враждует с Ганзой. Дело в том, что флотилии Ганзейского союза прямо из-под носа у него выхватывают лакомые куски, и Ранильд из-за этого не имеет выгодных торговых сделок. Может быть, этот отчаянный малый рискнет с тобой связаться.

Тоно задумался:

— Может быть… Да… Знаешь ли, мы, народ лири, стремимся к тому, чтобы нам никогда не приходилось убивать или предавать своих собратьев. Согласись, о людях этого не скажешь, хоть они и наделены бессмертной душой и веруют в Христа. Я умею воевать и не струшу перед врагом, кем бы он ни был. Не отступлю, даже если буду безоружным. И все-таки мне хотелось бы, чтобы у нас с капитаном и его командой началась вражда. Если это случится, а это вполне может случиться, то дело плохо кончится для нас троих — Эяны, Кеннина и меня.

— Понимаю, — ответила Ингеборг. — Наверное, лучше всего будет, если и я тоже отправлюсь с вами. Я буду все время начеку и постараюсь позаботиться о вашей безопасности.