Ариадна Громова - Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 1 Страница 17

– Позвольте, но Луиза - его жена! - возмутился Раймон.

– Ему вовсе не нужна жена, ему сейчас не до личных дел, - спокойно отпарировал Мишель. - И вообще у профессора сложные следы в психике. Масса наслоений! Он вспоминает какие-то совсем бессодержательные эпизоды детства: например, как он дразнил своего школьного учителя, как купался в реке. Зачем это все?

– Но ведь вы, кажется, еще более прочно и неразборчиво фиксируете все в памяти, - заметил Альбер. - Профессор говорит, что вы практически ничего не забываете.

– Я - другое дело, - сказал Мишель, обернувшись к ним. - Я всю жизнь провел в лаборатории. Почти все мои воспоминания имеют отношение к делу. А у профессора в памяти много абсолютно постороннего. И, главное, он не просто хранит прошлое в памяти: многое продолжает его волновать, выводить из равновесия. Он волнуется, вспоминая о смерти матери, а ведь это случилось чуть ли не тридцать лет тому назад. Он волнуется, вспоминая о войне, о своем участии в… - Мишель запнулся, потом четко выговорил: - в движении Сопротивления, так это называется.

Раймон и Альбер переглянулись.

– Но ведь человек - это человек, - сказал Альбер. - Вы, если даже считать, что вы появились на свет вполне сознательным существом, хотя бы в виде мозга, снабженного зрением и слухом, вы прожили всего четыре года. И только в лаборатории. А профессор Лоран прожил на сорок лет больше, и жизнь его была сложной и разнообразной, как и всякая человеческая жизнь.

– Дюкло! - крикнул снизу профессор Лоран. - Мы вас ждем!

Альбер спустился с лестницы. Из кухни выскочил Роже, неся на подносе три чашки бульона и тарелку с пирожками.

– Выпейте все трое! - скомандовал он.

Шамфор рассмеялся и взял чашку.

– Ну и помощники у вас, Лоран! На все руки мастера, я вижу!

Лоран кивнул. Он с жадностью глотал крепкий золотистый бульон.

– Спасибо! - сказал он, дожевывая хрустящий пирожок. - Я уже совсем отвык от человеческой пищи. А вы готовите, как в первоклассном ресторане.

– Постойте, Лоран! - вдруг спросил Шамфор. - Вы что же, на одной диете с ними? - Он кивком головы указал наверх.

– Да. Я решил проверить на себе, насколько это питание обеспечивает организм необходимыми ингредиентами. А потом как-то привык. Быстрее, во многих отношениях удобнее… Иногда только хотелось поесть по-настоящему, и я спускался вниз.

– Нет, вы с ума сошли, Лоран! Есть эту отвратительную кашицу!

– Мне не до гастрономии, Шамфор, уверяю вас, - устало ответил профессор Лоран. - Я отказался от многих вещей поважнее. И, кстати, ничего отвратительного в этом питании нет. Вот Дюкло может подтвердить, он пробовал.

– Я тоже пробовал! - Шамфор нахмурился. - Нет, вы сумасшедший, Лоран. Ставить эксперименты над самим собой при такой сверхъестественно трудной жизни… это же… И, наконец, у ваших красавцев нет пищеварительного тракта, а у вас-то есть! Вам же вредно жить на искусственном питании!

– У Поля тоже есть пищеварительный тракт. Из-за него-то я и начал проверять эту штуку на себе. Организм ее неплохо переносит. Полю я все время давал еще глюкозу, витамины и всякие тонизирующие средства.

– Заставляйте его нормально есть три раза в день! - сказал Шамфор, обращаясь к Роже. - Он губит себя!

– Профессор будет есть три раза в день, чего бы это мне ни стоило! - уверенно заявил Роже.

Профессор Лоран с интересом поглядел на него:

– Вы мне решительно нравитесь, Леруа.

Они ушли. Роже покачал головой и ухмыльнулся:

– Хм! Я ему нравлюсь, вот как. А мне лично нравится бедняжка Луиза. И не нравятся все эти штучки за спиной у господа бога. Старику и без того невесело на небесах, да и нам на земле не лучше…

– Знакомьтесь, - сказал Шамфор. - Его зовут Сократ.

Коричневый гигант, около двух метров ростом, стоял у чертежной доски. Он мало походил на человека; только руки были человеческие, с гибкими сильными пальцами.

Сократ не повернулся к вошедшим, он продолжал чертить. Профессор Лоран и Альбер стали за его спиной, глядя, как на листе ватмана с удивительной быстротой возникает какой-то непонятный и сложный чертеж.

– Что это? - спросил профессор Лоран.

– Я поручил Сократу рассчитать другую конструкцию робота, подобного ему. Задача: уменьшить размеры до нормального человеческого роста, добиться максимального сходства с человеком; для этого, конечно, надо изменить строение нижних конечностей да и туловища. У Сократа, как видите, гусеницы вместо ног.

– Вы готовитесь к демонстрации?

– Ну конечно, - Шамфор усмехнулся. - Я тоже, как и вы, хочу пустить пыль в глаза публике.

– И что же, этот робот, созданный для демонстрации, будет слышать и говорить?

– Разумеется. Ведь Сократ тоже слышит и говорит. Только он не на все реагирует. Наш разговор его не касается, и он продолжает чертить. Вернее всего, он включает внимание, если назвать его по имени. Сократ, когда ты рассчитываешь закончить работу?

Робот, не отрываясь от чертежа, сказал приятным звучным голосом:

– Мне понадобится еще около часа. Пришлось переделывать схему обратной афферентации.

– Теперь ты уже решил эту задачу?

– Да.

– Хорошо, продолжай работать…

– Голос у него гораздо приятней, чем у Мишеля, - заметил профессор Лоран.

– Да, я кое-чего достиг за последние два года, - согласился Шамфор. - И потом, у Сократа легче было все это сделать, чем у вашего Мишеля. Так как же вам нравится Сократ? Вот вы, Лоран, так яростно нападали на примитивную логику машины. Говорили, что электронные устройства построены по принципу «да-нет», что они не умеют применяться к изменчивой обстановке, лишены способности к творчеству, фантазии, воли и так далее. Но ведь к Сократу, как и к тому роботу, которого он проектирует, эти упреки не относятся. Сократ умеет ориентироваться в самой различной обстановке - ну, я хочу сказать, в пределах умственного труда, я же не собираюсь заставлять его ездить верхом или плавать, для этого не годятся его ноги, прежде всего. Задание, которое он выполняет, я разъяснил ему в общих чертах, - так, как вы растолковываете мне, что вам нужно. И он сделает все не только во много раз быстрей и точней, чем я, - он сделает не хуже, чем я, понимаете? А ведь задача, сами понимаете, творческая.

– Не выношу, когда о машине говорят: думает, понимает, творческое решение… К чему это очеловечивание? - сказал профессор Лоран.

– Да бросьте, не в словах дело! Что ж нам, вырабатывать специальный словарь только для того, чтоб не оскорблять ваши нежные чувства? И вы, и я

– мы прекрасно знаем, в чем тут разница, и можете мне не растолковывать, что электронное устройство моделирует только физические функции мозга, оставляя в стороне химические и физиологические, а в живом организме все это взаимосвязано, и так далее. Нам с вами незачем повторять таблицу умножения. Но все-таки Сократ делает все, что мне от него нужно. И делает лучше, чем ваши белковые конструкции. Вдобавок, у него идеальный характер, он не способен на истерики, драки и самоубийства, к чему ваших питомцев определенно тянет.