Уильям Форстен - Роковая молния Страница 17

— Это тоже изобретение янки?

В ее глазах светилось такое восхищение, что Чак чуть не присвоил себе достижение Паскаля. Он отрицательно покачал головой, но восхищение в ее взгляде не померкло.

— Вот поэтому мерки будут разбиты, — сказала Оливия. — Потому что янки умеют думать и изобретать.

— Я рад, что ты настроена так оптимистично, — прошептал Чак.

Она с беспокойством посмотрела на него.

— Ты не уверен, что мы победим?

Чак пожал плечами. В данный момент он не был уверен даже в самом себе. Когда он только начал заниматься своим новым проектом, он верил, что, как и в предыдущих двух войнах, его машины помогут одержать победу. А сейчас? Фергюсон огляделся. В воздухе веял запах поражения, недоверия, мрачной решимости сражаться насмерть, а когда придет время, взять с собой в последний путь как можно больше врагов. В этой войне не могло быть капитуляции. И еще: Чак чувствовал, что русские смирились с потерей своей земли и теперь готовы лишиться жизни, но при этом не оставить в живых ни одного мерка. Предстояла смертельная схватка, которая грозила гибелью обеим сторонам. В таком случае и он присоединится ко всем остальным. Но при виде Оливии Чак ощутил безумное желание жить.

Прозвучал резкий свисток, воспроизводивший вторую строчку излюбленной песенки Андрея о боярской дочке. Чак вздохнул и оглянулся. Машинист локомотива высунулся из окна и махал ему рукой.

— Мне пора идти, — прошептал Чак.

— Так скоро? Я думала, ты немного задержишься в Испании.

— Надо ехать.

— На твой тайный объект?

Ты говоришь о базе аэростатов?

— Нет, о секретном месте за этой базой.

— Как ты о нем узнала? — резко спросил Чак. Оливия улыбнулась.

— Я ведь как-никак дочь народного сенатора, — ответила она.

— Твой отец тоже знает?

— У нас ходили слухи о новой фабрике глубоко в лесу. По ночам кое-кто замечал в небе вспышки света.

Чак все больше нервничал. Увидев это, Оливия покачала головой.

— Для всех остальных это секрет. Отец узнал о нем от племянника нашего соседа, Фабия, который работал на той стройке, но поранил ногу и приехал домой лечиться.

— Никому не рассказывай о том, что слышала, — проворчал Чак и немедленно принял решение с этих пор никого не отпускать до полного окончания работ.

Оливия успокаивающе улыбнулась, и Чак почувствовал себя гораздо увереннее, он знал, что девушка сдержит слово.

Они поднялись, и Оливия, собрав одеяло, скатала его и протянула Чаку. Он повесил одеяло на плечо и выжидательно посмотрел на девушку. Оливия должна сохранить его тайну. Ведь она выросла в доме Марка, ее отец был рабом в этой семье, а болтливые рабы недолго оставались в услужении. Мысли о доме консула вызвали в его памяти неприятные воспоминания. Был какой-то слух относительно Оливии и Готорна. Готорн. Его старый товарищ, втянутый в войну и пострадавший, от нее больше других ветеранов 35-го полка. Чак хотел все знать. В конце концов, обычная девушка из Вассалборо в штате Мэн ни с кем не стала бы принимать ванну, даже со своим мужем. Кроме этого, ходили и еще кое-какие слухи. Чак постарался отогнать эти мысли. Теперь все это не имело значения. Единственное, что было важно, — останутся ли они в живых через пару месяцев.

К собственному удивлению, Чак внезапно наклонился, положил руки на плечи Оливии и легонько поцеловал ее в губы. От неожиданности она широко распахнула глаза, затем прильнула ближе. Ее губы приоткрылись, и обычный целомудренный поцелуй джентльмена запылал страстью. Несколько шокированный, Чак слегка отстранился.

«Так вот что такое настоящий поцелуй», — изумленно подумал он. Оливия склонила голову к его плечу, и тут раздался приглушенный смех. Чак поднял голову: бригада проходящего поезда махала им руками, стоящие поодаль русские крестьяне широко улыбались. Весь мир вокруг показался Чаку счастливым, и он без всякого стеснения улыбнулся в ответ.

— Тебе пора идти, — прошептала Оливия. Фергюсон кивнул и поцеловал ее в лоб. Оливия ответила взглядом, полным удивления и радости.

— Ты понравился мне с первой минуты нашей встречи. Ты не такой, как все. Ты думаешь и мечтаешь.

Чак обнял девушку за плечи, и они направились к его поезду.

— Когда я снова увижу тебя? — спросила она. Все в ней поражало Чака. Во-первых, ни одна девушка из Мэна ни при каких обстоятельствах не допустила бы такого поцелуя, тем более на виду у всех, среди бела дня. Чтобы зайти так далеко, потребовались бы долгие месяцы разговоров и ухаживаний. А чего стоил этот вопрос о следующей встрече? Немыслимо.

Но Чак послал к черту все условности, мальчишеская усмешка засияла на его лице и отразилась на лицах всех окружающих, как будто радостный для них двоих момент осветил весь мир. Может, они и не соблюли приличия, но Чак вовсе не сожалел об этом.

Ты останешься в Испании? — спросил он.

— Я остаюсь со своим дядей и кузинами, буду помогать кормить ваших людей. Спроси дом Луция Гракха, бывшего управляющего летним домом проконсула Марка. Мы живем рядом с тем местом, где был его городской дом. Ты навестишь меня в следующий приезд?

Фантазия Чака тут же разыгралась самым беззастенчивым образом, но он усмирил ее. На миг ему даже захотелось позвать ее на фабрику под предлогом, что она сможет ему помочь. Но нет. Это было исключено.

— Я буду очень рад, — с трудом сказал он внезапно охрипшим голосом.

Оливия обхватила его рукой за талию и тесно прижалась. Они протиснулись сквозь толпу на станции, подошли к путям и некоторое время ждали, пока мимо с пыхтением тащился маленький маневровый паровоз с шестью вагонами мушкетов для армии в Кеве. Это был тот самый поезд, который до конца дня не мог отправиться из-за Чака. Фергюсон постарался не думать о нем. Наконец они подошли к его поезду с восемью вагонами, где на ящиках с оборудованием сгрудились двести рабочих и их семьи. Дежурный по станции подошел к Чаку и отдал честь.

— Я не буду подписывать приказа об этом составе, сэр, — сказал он.

— Никто ничего и не должен подписывать, — ответил Чак, стараясь непринужденно улыбнуться. — К двум часам утра состав возвратится и сможет отправляться в Кев. Только пошлите эту телеграмму.

Фергюсон отошел на шаг от Оливии, вынул блокнот и написал несколько слов. Дежурный заглянул через его плечо, потом посмотрел на локомотив.

— Ну конечно, трещина в цилиндре, — фыркнул он, повернулся и пошел прочь.

Чак едва удержался от смеха. «У мелких начальников во всем мире пунктик насчет соблюдения установленных правил и оформления бумажек, — подумал он, — и они начинают рвать и метать, когда кто-нибудь нарушает правила».