Владимир Контровский - Тропой неведомых Миров Страница 171

А сейчас он ждал Натэну, и ожидание это было спокойным, тёплым и наполненным. Он чувствовал — она вот–вот появится, и осознание этого грело и ласкало. Кровь, боль, потери — всё это осталось где‑то там, далеко позади, а впереди были только свет и тепло.

И он услышал её приближение: шорох торопливых лёгких шагов по мраморным ступенькам ведущей наверх лестницы, еле различимый на самом пределе слуха. Эндар повернулся к дверному проёму, задёрнутому традиционным для Хранительниц жемчужно–голубым мерцающим пологом, и в то же мгновение чуть колеблющийся занавес дрогнул и раздался, пропуская Её…

Казалось, они расстались в Закольцованном Мире совсем недавно — что такое десяток лет для сверхсуществ, измеряющих продолжительность бытия в очередном воплощении веками и тысячелетиями и владеющих в совершенстве всем (или почти всем) арсеналом методов Высшей Магии. Внешне Натэна ничуть не изменилась, — она была и осталась прекрасной (точнее не скажешь, язык слов скуден), — но внутренне… Наполненные событиями годы оставили свой след — в уголках её серых глаз поселился лёд, столь свойственный Амазонкам, и обозначились властность и жёсткость. Изначально присущие любой Голубой Валькирии качества получили своё развитие — дочь хозяйки домена сама стала истинной Звёздной Владычицей, и это наложило на неё неизгладимый отпечаток.

Однако сейчас внешний вид Натэны никак не соответствовал её высокому положению в этом Мире. На ней была короткая светлая (не голубая даже) туника, открывавшая выше колен стройные загорелые ноги; длинные тёмные волосы собраны на затылке в спадающий на гибкую спину «конский хвост»; на ногах простые лёгкие сандалии. Никаких драгоценностей, даже непременная диадема — символ власти — отсутствует. Ни дать, ни взять — простая девчонка, каких не счесть среди дочерей любой Юной Расы, сбежавшая от нудных повседневных дел типа готовки–уборки–стирки на заветное свидание с милым дружком.

Эндар улыбнулся этому невольно пришедшему на ум сравнению и шагнул ей навстречу, а голубая эскиня порхнула (не удержалась всё‑таки от простенького заклятья, выигрывая миг–другой бесценного времени) к нему неуловимо–быстрым движением. Её лучащиеся радостью серые глаза оказались совсем рядом, кожей лица алый эск ощутил её тёплое дыхание и утонул, растворился, исчез…

…Миры дрогнули и замерли, вся Познаваемая Вселенная задержала свой вечный бег, — совсем как тогда, в их самый первый раз, — и даже всесильное Время потекло медленнее…

…Они лежали на роскошном ложе, тесно обнявшись и взаимопроникая друг в друга до самой сути. Ни слов, ни мыслей не было — время для них наступит позже. А сейчас они просто пили друг друга, пили жадно и неотрывно, овеваемые мягкими струящимися движениями прозрачного воздуха и омываемые потоками солнечного света…

…Им столько надо было сказать друг другу — но это всё потом, потом. Оставались дела, их никто не отменял, и оставались нерешённые проблемы, требующие решения, — но это после, после. Дороги Миров сошлись в одной точке, и точкой этой были этот Мир, этот дом–дворец, эта комната–зал и это великолепное ложе, сотворённое не для отдыха, но для любви…

Ни Натэна, ни Эндар не смогли бы сказать, — спроси их об этом, — сколько же минуло реального времени, пока они хоть чуть–чуть утолили сжигавшую их жажду и хоть немного насытились друг другом. Но «всему на свете приходят сроки»[17], и Натэна первой прервала тантрическое безумие. Сожаления не испытывали оба — всё ещё впереди, они наконец‑то нашли друг друга и расставаться не собирались. За плечами обоих был опыт — зачастую горький — прожитых лет, столько в себя вместивших; они сделались мудрее и научились ценить и понимать. А дела — ну что ж, в жизни обязательно должно быть место и делам.

…Ужин (за окнами темнело, наступал вечер, — правда, непонятно, вечер ли того самого дня, когда они наконец‑то встретились, или же вечер дня следующего, — и ночь вот–вот должна была вступить в свои права) они готовили вместе. Смешно, но каждый настаивал на своём: Эндару непременно требовалось жареное мясо, а Натэна готова была удовольствоваться лишь ягодами и фруктами. Этим они (могущественные Маги!) напоминали обычных молодожёнов, которые — пока ещё — всецело следуют своим добрачным привычкам и пристрастиям. Но вот рубиновое вино из горных ягод устроило обоих.

Они ели, молчали — время слов ещё не пришло — и почти неотрывно смотрели друг на друга, словно боясь поверить в то, что он (она) реальны, во плоти, а вовсе не в форме бесплотной фантомной копии. Впрочем, касаясь кончиком языка распухших от поцелуев губ, оба ясно понимали, что это не сон и не контакт на тонком уровне — призраки так не целуют.

Покончив с едой (предоставить всё необходимое для своих физических оболочек эски могли бы и напрямую, энергетически, но так вкуснее), они поднялись, подошли к оконному проёму, за которым раскрывала свои необъятные крылья прошитая искрами звёзд Великая Изначальная Тьма, и обнялись — крепко–крепко. Нет, нашедшие друг друга не собирались снова предаться любви — времени теперь у них будет предостаточно — они просто стояли обнявшись, прислушиваясь к стуку своих сердец.

А потом — за окнами было уже совсем темно — Натэна мягко отстранилась, и слова её были первыми словами, произнесёнными за весь этот долгий–долгий день (или дни?).

— Подожди, Эн. Тут осталась одна формальность, — и она прикрыла глаза, притушив их мерцающий в полутьме зала свет.

Эндар повернулся к ложу, убрал его движением сознания, а когда снова обернулся к Натэне, то в первое мгновение даже не понял, что произошло.

Облик Магини разительно переменился. Исчезли легкомысленная туника и сандалии, исчез «конский хвост». Перед бывшим Властелином стояла Звёздная Владычица во всём своём великолепии, холодная и неприступная. Длинное голубое одеяние (не боевые доспехи, а парадно–официальное облачение) струилось–спадало до пят, волосы густой волной легли на плечи, перехваченные на лбу светящейся диадемой с пятью яркими голубыми карбункулами. С пятью — значит…

Значит, Натэна не просто Владычица домена, но ещё и Королева объединения пяти таких доменов! Эндару вспомнилось, что творилось на другом краю Познаваемой Вселенной не столь давно: Карисса, Хетта и остальные–прочие, и нельзя сказать, что эти воспоминания были очень приятными. «Хвала Вечнотворящему, если здесь обошлось иначе! — подумал он. — Надо полагать, Тэна расскажет…».

— Конечно, расскажу, только чуть позже, мой Маг, — тут же зазвучало в сознании эска. — Не беспокойся, у нас обошлось без крови — я не Карисса.