Юрий Тамразов - Сету атум Страница 18

– Вот именно поэтому пройдемся. Расслабься, наслаждайся прогулкой и, по возможности, беседой.

Тропа достаточно широка, чтобы мы могли идти рядом, не выстраиваясь в короткую цепь. Однако я предпочел держаться поближе к влажным от многочисленных ручейков скалам. Стас молчит, дает возможность настроиться на этот мир, рассмотреть его во всех подробностях, переварить дорогу. Изредка поглядываю на долговязую фигуру охотника. Шагает легко, значит, привык бродить по таким вот тропам. Кажется удивительным, что совсем недавно мы были готовы убить друг друга.

– Интересно, – прерывает затянувшееся молчание охотник, – чем руководствовалось сознание того спящего, превращая тебя в собаку, а меня в ящерицу?

– Скорее подсознание. Не знаю, – пожимаю плечами, – и ты и я – инородные тела в психике того человека. Может, таким образом, его подсознание решило нас уничтожить, стравив между собой.

Стас хмыкает, повторно достает сигарету, на этот раз закуривает. Не сбавляет темпа, затягивается:

– Хорошо, если так, – выдыхает струйку белого дыма, – но есть другое мнение на этот счет.

– Какое?

– Ты знаешь, один нью-йоркский журналист решил пронаблюдать за жизнью индейцев, – Стас на секунду замешкался, делая новую затяжку, – не помню какого племени, да это и не важно. Суть в том, что в последний день своей командировки он брал интервью у вождя племени. Говорили много о чем: о современном мире, компьютерах, смысле жизни, вере. Уже в конце беседы журналист спросил у вождя, как он относится к белым? Все-таки они когда-то захватили индейские земли, многих убили, оставшиеся теперь живут в резервациях. Он ожидал скрытого гнева, но вождь вздохнул и ответил, что жалеет нас. Спросишь почему?

– Почему?

– Потому что мы, с его точки зрения, больны. Вы, белые, говорил он, больны каким-то вирусом. Всю жизнь бегаете, убиваете, захватываете, а под конец умираете, так и не поняв, что вы делали в этом мире. «Вы, как бешеные собаки, несетесь по жизни, брызжа слюной. Только у вас еще есть телефоны и интернет. Мне вас жаль», – вот такое вот резюме от отсталого грязного индейского вождя. Понимаешь?

– Честно говоря, не очень, – я на ходу задираю голову вверх, разглядывая ловящего потоки воздуха орла. На Севере таких не увидишь. – Мне кажется, Джйортир намекал на другую причину, более персонифицированную, нет?

– Я думаю, что мы изначально агрессивны, – Стас игнорирует мой вопрос, бодро шагает, поднимая пыль тяжелыми ботинками. – Все, что хоть чуточку не похоже на нас, подлежит либо одомашниванию, либо уничтожению. Зеркала лишь потакают нам в этом маленьком капризе.

– Многих охотников ты встречал в зеркалах?

– Понимаю, к чему ты клонишь. Тут налево, – тропа уперлась в лежащее поперек лагуны дерево. В указанном собеседником направлении высеченные в скале ступени ведут к навесному мосту, тот едва слышно поскрипывает пеньковыми канатами в такт порывам ветра. – За последний месяц человек пять – не больше. И, да, отвечая на недосказанный вопрос, все они встречались мне в виде монстров, или инопланетян, или роботов, и каждый раз внушали страх и желание поскорее отправить их в реальный мир.

– А товарищи офицеры?

– Это скорее исключение из правил, отец Серафим достаточно силен, чтобы отсекать чужую волю, наводящую морок, – охотник делает глубокую затяжку. – Я не игнорирую твои вопросы, как ты недавно подумал, сейчас дойдем до места и там поговорим.

На несколько минут приходится замолчать – сосредоточенно взбираемся по крутым ступенькам, преодолев которые мы вступаем на скользкие дощечки моста. Пропускаю Стаса вперед, у самого неприятно холодеет желудок каждый раз, когда мост дает крен то в одну, то в другую сторону. Цепляюсь что есть сил за пеньковые «перила», стараюсь обходить ненадежные на первый взгляд дощечки.

– Ты боишься высоты? – охотник оборачивается, бросает лукавый взгляд через плечо. – Забавно. Это же мой мир, даже если ты упадешь и разобьешься о камни, максимум, что тебя ждет, – учащенное дыхание и вытаращенные глаза при пробуждении.

– Не хочется лишать себя интересной беседы, – бурчу, глядя в костлявую спину бодро шагающего Стаса. Не люблю обнажать свои слабые стороны. – А что за надпись у тебя между лопаток? Кажется, санскрит?

– Да, это мантра. Кстати, как тебя зовут? Может, расскажешь о себе немного? Заодно отвлечешься от… – Стас не продолжает мысль, видимо, чувствуя мой красноречивый взгляд на спине.

– Ярослав. Истинное имя пока называть не буду – не обижайся.

– Не доверяешь?

– Не чувствую, что момент настал.

– Хорошо, – Стас, наконец, соступает со скользких дощечек на каменистую, поросшую редкой травой, почву. Попадает в лужу, но, не обращая внимания на брызги, идет дальше. – Несмотря на твои выводы относительно моего характера, я умею ждать.

Я удивленно приподнял бровь:

– Ты идешь по пути мысли?

– Нет, я иду по пути ритма. Все движется, все подчинено ритму. Твое лицо, каким бы непроницаемым ты его ни делал, тоже. Каков твой путь?

– Я иду по пути слова. Вначале было слово.

– Расположимся и продолжим разговор, – Стас стоит напротив уходящего вверх скальника. Слежу за взглядом охотника – узкая тропка вползает на скалу. – Последний рывок, следуй за мной и цепляйся за кусты.

Подъем дался мне тяжело, стоим на открытом пятачке в окружении лиственных и хвойных деревьев. Стас деловито снует по поляне, собирает сушняк – маленькие веточки, сухую кору, я даю себе минуту на отдых, сердце тяжелым стуком отдает в голову. Осматриваюсь, перевожу дыхание11.

Полянка неровная, бугрится вросшими в землю камнями, дуплами черных от времени пней, передним своим краем уходит вверх, дальше – в редкий южный лес. Внизу рокочет водный поток, успокаивает, суетные мирские мысли сами собой покидают рассудок. Охотник, в очередной раз ссыпая охапку веток в центр поляны, искоса глянул на замершего меня, ухмыльнулся:

– Костер сам собой не разожжется, дрова сами собой не наносятся. Сходи, набери дровишек.

– Не понимаю тебя. Ты здесь хозяин. Этот мир – растянутая на километры мысль, твоя мысль. Зачем брести вдоль скал, если можно лететь, мгновенно переместиться в пространстве? Зачем носить дрова, если можно приказать костру гореть?

– Я люблю этот осколок, и потому не отказываю ему вправе жить сообразно своему укладу. Как бы тебе… – Стас морщится, подбирая слова. – Ты считаешь себя человеком?

– Нет.

– А кто ты?

– Я – охотник.

– Сильнее, мудрее – да?

– Да.

– Вот именно потому я хожу пешком и собираю дрова. Земная жизнь коротка, к тому же, сам знаешь, у нас нет права на серьезную ошибку. А гордыня затмевает глаза в самый неподходящий момент. Уловил?

– Спорно, но рациональное зерно здесь есть.

– Отлично, дрова ждут.

Мне приглянулась возвышенность на краю полянки, решаю посмотреть, что за ней, заодно насобирать расходный материал.

«Мы оказались на островке», – делаю вывод, дойдя до поросшего колючим кустарником края поляны. Тут тоже бурлит река, на противоположном береге высятся острые скалы. Голова кружится от обилия ароматов и звуков. Отрываюсь от гипнотизирующего тока вод, концентрируюсь на дровах. Рыщу взглядом по земле, выискивая сухую на вид ветку – тут же цепляю ее. Набрав полную охапку, старательно обхожу колючки, раздвигая упрямые ветви дровами, продираюсь вниз к кострищу.

Стас колдует над будущим костром, складывает небольшой шалашик из сушняка, наклоняется над ним, аккуратно подкладывает новые веточки. Скидываю свою ношу в общую кучу, сету атум отвлекается на звук:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

«Вечность открыта для тебя», – традиционное приветствие. Язык нейчери.

2

Мои примечания. Примечание первое.

3

Мои примечания. Примечание второе.

4

Мои примечания. Примечание третье.

5

Мои примечания. Примечание четвертое.

6

Мои примечания. Примечание пятое.

7

Мои примечания. Примечание шестое

8

Бес. Язык нейчери.

9

Мои примечания. Примечание седьмое.

10

«Веди нас от неистинного к истине. Веди нас от тьмы к свету. Веди нас от смерти к бессмертию», – санскрит.