Дмитрий Емец - Город динозавров Страница 18

- Ваше чудовище загораживает проход! Брысь, ящерица!

И тут мамино терпение лопнуло. Она заплакала и засмеялась одновременно, у нее началась истерика. Мы стали ее успокаивать маму и больше всех переживал Шпрот. Ящер ворвался в комнату и, с оглушительным грохотом прыгая вокруг мамы, повторял с ее интонациями:

- Он же не виноват! Он же животное!

Наконец мама успокоилась, и мы отлично провели вечерок: сидели в большой комнате у телевизора вместе с динозаврами. Рама смотрела на экран сосредоточенно и неодобрительно, не отрывая от него немигающего вгляда.

- Она у нас дама серьезная и критическая! - весело сказала мама.

- Как воспитательница у нас в садике! - уточнила Нюсяка.

Тиранозавр в отличие от Рамы смотрел передачу невнимательно, то и дело вскакивал, вертелся, повторял отдельные фразы, а в конце вечера умудрился задеть телевизор хвостом, и бедная японская техника опрокинулась, ослепительно мигнула и навсегда погасла.

- У нас остался музыкальный центр, - успокоил нас дедушка.

Мама покачала головой:

- А вот в этом ты ошибаешься. Я забыла сказать: сегодня Рама тренировала на нем удары клювом.

Нюсяка взглянула на сидевшую на ручке кресла с независимым видом Раму:

- А зачем она это делала?

- Должен же динозавр на чем-нибудь практиковаться? Хорошо хоть стекла целы, - со страдальческим видом произнесла мама, и на этой оптимистичной фразе вечер закончился.

На другое утро в школе меня ждали новые волнения.

Я точно не знаю, когда именно Урсуфьев и Рылов выбрались из мусорного бака, но в классе они остерегались смотреть в мою сторону, и я чувствовал, что они яростно ненавидят меня. Наверное, они мылись не один раз, но от них пахло мусором, и девчонки морщили носы, обходя их за версту. Даже Икса, войдя в класс, принюхалась и спросила: "Что у вас тут гниет?"

Трудно сказать, как этим сыщикам удалось узнать мой домашний адрес, может, Ленка Родионова разболтала или подсмотрели в классном журнале, но в тот же вечер я обнаружил возле нашей квартиры неумело сделанное подслушивающее устройство.

В его основе был диктофон с батарейкой, от которого микрофон тянулся под нашу дверь. Диктофон был спрятан на площадке в коробке, где стоит электрический счетчик. Если бы Нюсяка, возвращаясь домой, не запуталась ногой в проводе, мы бы его не нашли.

Я подменил в диктофоне кассету и наговорил на нее много поговорок, типа: "Любопытной Варваре нос оторвали" и "Много будешь знать - скоро состаришься." Мы с Нюсякой покатывались от хохота, представляя, как вытянутся физиономии горе-сыщиков, когда они его включат.

На другой день диктофон из коробки со счетчиком исчез и больше не появлялся, а парочка детективов наблюдала за нашими окнами в бинокль из подъезда противоположного дома. Об этом сообщил мне дедушка, уловивший их мысли, но еще раньше я заметил, как в их бинокле появились солнечные зайчики. Мы задернули во всех комнатах шторы, и сыщикам пришлось убраться восвояси.

Но разведка и шпионаж на этом не прекратились. Неугомонная фантазия Рылова не давала нам спокойно спать. Однажды они позвонили по телефону и молчали в трубку, а тиранозавр Шпрот, которого молчание вполне устраивало, целый час терпеливо разговарил с ними, повторяя одно и то же: "Хрр... Примите факс!", и мастерски воспроизводил факсовые сигналы. Этому он научился из какого-то фильма, и ему понравилось.

Через день после провала операции с биноклем Рылов и Урсуфьев подошли к Нюсяке, когда она играла во дворе, и стали распрашивать про динозавров, надеясь, что она проболтается. Но сестра говорила о чем угодно, только не о наших питомцах, и шпионы ушли несолоно хлебавши, узнав только, что Нюсяка умеет пускать мыльные пузыри и любит мультики.

- Хорошо хоть они не спросили КАК она пускает мыльные пузыри! Она бы им поведала много интересного! - заметил дедушка.

- Еще они хотели угостить меня шоколадом, но я им сказала, что терпеть его не могу! - радостно сообщила Нюсяка. И, правда, шоколада она не любила, а подкупить ее мылом эти ослы не догадались.

Попыток было немало, но я запомнил только самые нелепые. Как-то они подслушивали у замочной скважины, пока дедушке это не надоело. Он резко распахнул дверь и окатил их водой из таза.

А чего стоит уникальная по бездарности попытка спустить на веревке к нашей форточке диктофон? Мы живем на восьмом этаже, а они спускали с шестнадцатого! Одной веревки понадобилось метров тридцать, да и диктофон ветром раскачивало и ударяло о стену. До нашей форточки диктофон так и не дотянулся. Кто-то из верхних жильцов, мимо окна которого он проплывал, срезал его.

Но правду говорит пословица: если долго мучиться - что-нибудь получится. И Урсуфьеву с Рылову удалось все-таки увидеть динозавров, но произошло это при таких обстоятельствах, которые, я уверен, запомнятся им на всю жизнь и о которых они будут рассказывать своим внукам, хотя я совершенно не представляю этих прохиндеев в роли дедушек...

Сейчас за окном раздался гул. Я подбегаю и вижу схватку двух трицератопсов, Альфонса и Ларисы... Наблюдать такое в городе своими глазами один шанс из десятков миллионов, и я не хочу его упустить. Но, к сожалению, из наших окон видно плохо. Я оставляю компьютер, а сам бегу на улицу...

Уф! Только что вернулся! Оказывается, трицератопсы раздавили машину, на которой приехали телевизионщики, но те успели отбежать, продолжая снимать на видеокамеру. Когда спустя двадцать минут поединок закончился, оказалось, что это была игра и оба гиганта, наигравшись, потом мирно паслись рядом.

Пока меня не было, дедушка, которому надоело сидеть в ванне, забрел ко мне в комнату, сел у компьютера и прочел мои записи. Я думал, он будет недоволен тем, что рассказал о нашем инопланетном происхождении, но Апрчун сказал, что в теперешней неразберихе никто нас не найдет и можно писать о чем угодно. Даже если прочтут - не поверят. Более того, дедушка и сам вдохновился творчеством. Он перетащил в ванную комнату мой компьютер, поставил его на стул и заявил, что хочет сам написать главу. Надеюсь, он не уронит компьютер в ванну. Только что я помог ему присоединить провода.

Глава 10.

НРАВОУЧИТЕЛЬНАЯ ИСТОРИЯ О ЖАДНОСТИ И ЕЕ ПРИСКОРБНОМ ФИНАЛЕ, НАПИСАННАЯ МНОЮ, АМФИБИЕЙ АРИСТАРХОМ С ПЛАНЕТЫ ИРКСИЛОН, С ЗАВЯЗКОЙ, РАЗВЯЗКОЙ, А ТАКЖЕ С МОРАЛЬЮ...

(Название придумано самим дедушкой. - Прим. Макса.)

Мой отец начал писать мемуары, когда ему было сто шесть лет, и писал по три страницы в день, пока в двести восемьдесят лет его не настигла безвременная смерть в пасти арракулы. Когда эту хищницу убили и отца извлекли из ее брюха, он был еще жив и успел простонать: "Ах, как рано я умираю! Я не успел написать и трети того, что мог!"