Марина Дяченко - Мигрант, или Brevi Finietur Страница 18

Тимор-Алк решился последним. Его кровь была гораздо светлее и гуще, чем обычная человеческая, — она казалась разведенной молоком. Крокодил, как ни был потрясен, заметил это и поразился еще больше.

— Ты примешь участие в Пробе? — вкрадчиво спросил его Аира.

— Не вопрос, — отозвался Крокодил, стараясь говорить небрежно.

Камор-Бал, парень осторожный и осмотрительный, порезал себя чуть-чуть. Теперь он стоял, вытянув вперед руку, и Крокодил мог видеть, как сворачивается кровь, как соединяются краешки пореза, как рана затягивается и покрывается корочкой.

— Если нет — скажи сразу, — сказал Аира, на этот раз участливо.

— Да, — проговорил Крокодил сквозь зубы. Он повертел в руках тесак и полоснул себя по руке, собираясь только чуть-чуть, для вида, пораниться. Перестарался, не рассчитал — брызнула кровь, и ощущение было не из приятных. Крокодил покачнулся, тупо глядя на рассеченную руку.

Дурак. Зачем? Что, он всерьез собирается показать свое умение силой воли затягивать раны? Регенерировать? Может, еще и пальцы дополнительные отрастить?

«Идиоты, — подумал в сердцах. — Что, полноправному гражданину Раа необходимо умение отращивать кожу, восстанавливать сосуды за несколько минут? Может, вам еще и хвост заодно? Жабры? Крылья, плавники?

Я должен был ехать на Кристалл. Меня надули, как ребенка, а я даже не вздумал бороться за свои права. В конце концов, выбирая поселение наугад, я вполне мог ткнуть пальцем в Лимб — там наверняка нет ублюдочного деления людей на первый и второй сорт. По признаку способности к регенерации…»

Кровь не торопилась сворачиваться. Капала на босые ступни. Крокодил рукой зажал рану; перетянуть бы сейчас бинтом — за пару дней все зажило бы. А эти — эти, перемазанные красным, со свежими шрамами на предплечьях, ладонях, коленях, — стоят и ржут, как кони!

На самом деле никто не ржал. Мальчишки, за пару минут затянувшие свои порезы, испытывали эйфорию — заговорили сразу несколько голосов. В разговор вступил Полос-Над — он справился, несмотря на свою бледность.

— Я вчера, как дурак, палец себе отхватил, — признался он, будто избавляясь от тяжести. — Я его отрастил, конечно, но потом уже ничего не мог…

— А не надо было выпендриваться…

— Точно, — счастливым голосом согласился Полос-Над, — не надо было выпендриваться!

И они заржали, теперь уже точно заржали, но не над бедой Крокодила, а от собственного щенячьего счастья.

Кровь перестала течь, но рана, разумеется, затягиваться не собиралась. Крокодил вообразил, как ее стягивает невидимый клей; как срастаются сосуды. Ничего.

Аира шел по поляне, осматривая рубцы на перепачканных кровью руках и коленях.

— Зачет. Зачет. Это ты скупо порезал, боишься. Ладно, на первый раз зачет. А это что? Я просил рассчитывать свои силы, я не буду помогать. Бывает тут, некоторые деятели не только палец — кисть отхватывали, хотели повыгоднее себя показать… Давай, работай, немного осталось. Ты все правильно делаешь. Заканчивай. Зачет, здесь — зачет…

Он остановился перед Тимор-Алком. Парень-метис стоял, правой рукой сжимая запястье левой, и смотрел, как струится из пореза светлая густая кровь.

— Ну и дрянь же у тебя в жилах, парень, — негромко сообщил Аира.

Крокодил, как ни был занят своим несчастьем, ощетинился. Аира глянул на него через плечо молчаливого Тимор-Алка.

— Что смотришь? Сделал? Или соком течешь, как раздавленный жук?

— Я остановил кровь, — сказал Крокодил по-прежнему сквозь зубы.

— В самом деле? Она сама остановилась. Порез ты стянул?

— Нет.

Аира подошел вплотную. Он имел неприятную привычку вовсе не держать дистанции — вторгался в личное пространство человека, будто нарочно.

— Я тебя предупреждал? Насчет лодки? Я говорил, что лучше сразу уплыть обратно?

— Ты меня не предупреждал насчет регенерации.

— Лучшее, что ты можешь сделать, — уехать на материк сегодня и забрать с собой полукровку.

— Я никуда не поеду, — сказал Тимор-Алк. Крокодил посмотрел на свою руку. Наверное, какие-нибудь йоги, экстрасенсы, памирские монахи умеют затягивать порез своей волей за несколько минут. Если не сказки. Если хоть кто-то из землян действительно на это способен.

Колонна во главе с Айрой рысцой углубилась в лес — перед этим инструктор дал парням отдохнуть, выкупаться в речке, смыть кровь и пот. Крокодил остался, и Тимор-Алк остался тоже. Метис сидел над водой, время от времени роняя туда розовые капли, и смотрел на руку с порезом.

Крокодил, не тратя времени на ерунду, отрезал две полоски материи от своих штанов, отчего они превратились в пляжные шорты, и перевязал руку. Потом лег, выбрав место поудобнее, и задумался.

Официальный срок прохождения испытания — двадцать один день. Теоретически можно по крайней мере отдохнуть на природе.

С другой стороны, обычные поселения на Раа так же чисты, зелены, снабжены водой и идиллическими бабочками, не говоря уже о роскошных пейзажах. Получив статус государственного зависимого, можно спокойно и тихо работать каким-нибудь сортировщиком газонных семян, на досуге вырезать ложки или писать стихи — это особенно интересно, учитывая, что здесь все рифмы свежие. Здесь нет книг в обычном понимании, только публикации в Сети: хочешь — пиши, не нравится — не читай.

Зависимые могут жениться и заводить детей совершенно свободно. Их дети, повзрослев, могут пройти Пробу и получить статус полного гражданина, а могут не проходить, по желанию. Вот, например, Крокодил женится на местной, смуглой и тонкой, будет ездить с ней на побережье, где полно черного жемчуга. Хозяин — государство, община — оплатит ему отпуск раз в год.

Он может пойти на курсы и научиться водить лодку, например. Теоретически может ничего не делать и отказаться от учебы. Заниматься «самосовершенствованием». Ему не позволят покончить с собой… И поступить на работу в миграционный офис Раа. Видимо, потому, что работа на таких постах предполагает «общественнозначимые решения»…

Боль в ступнях досаждала. Крокодил чувствовал себя оскорбленным и не мог побороть это чувство. Аира во многом прав: он не хозяин себе.

Он подполз к воде, сел и сунул ступни в речку. Облегчение пришло, но ненадолго. Крокодил знал, что через минуту ноги озябнут; кожа на его груди обветрилась и неприятно саднила, а плечи горели, опаленные солнцем. Он не привык ходить без рубашки.

Вода медленно меняла цвет, из сиреневой делаясь зеленоватой. Солнечные пятна играли на ее поверхности.

Тимор-Алк сидел не шевелясь. Крокодил, поднявшись, посмотрел ему через плечо; на тощих коленях Алка лежала, будто в обмороке, испачканная кровью рука: пореза не было. Был толстый розовый рубец.