Дэниел Галуи - Слепой мир. Сборник Страница 18

Я ускорил шаг.

— Эй, вернитесь, или я оштрафую вас!

На пешеходном мостике автомат-газетчик орал: «Закон собирается упразднить опросы общественного мнения!»

Итак, Сичкин начал использовать свое влияние в борьбе против Ассоциации дипломированных социологов. Но меня это оставило совершенно равнодушным.

Еще один спрашивающий возник радом со мной и шепнул, не глядя в мою сторону:

— Ради бога — и ради вас самого, Хол, бросьте вы это дело!

Потрясенный грубостью этого предупреждения, я хотел было ухватить его за руку, но он вырвался, оставив свою нарукавную повязку.

Это неправда, я всего лишь вообразил себе то, что только что случилось, сказал я себе, засовывая повязку в карман; но моя недостаточная убежденность была тем не менее вполне простительна.

Какой-то аэрокар отделился от общего потока машин и остановился совсем рядом со мной.

— Дуг! — радостно воскликнула Джинкс. — Я как раз собиралась пригласить вас пообедать со мной.

Тут она заметила мой пустой взгляд и полное безразличие к ее появлению и сказала тихо:

— Садитесь, Дуг.

Я машинально повиновался, и она пристроилась в восходящий поток. Через секунду машина начала подниматься все выше и выше. Мы взлетели до самого высокого уровня, и Джинкс поставила машину на автопилот. Мы полетели над городом на большой высоте.

— Дуг… — начала она, — что случилось? Вы поссорились с Сичкином?

Она приоткрыла купол. Свежий воздух, со свистом ворвавшийся в кабину, немного прояснил мои мысли. Но оценивать тонкости и нюансы происходящего я все еще был не в состоянии.

— Дуг? — Воздушный поток прижал прядь ее волос к пластику кабины.

Прежде всего, мне необходимо узнать: обманула она меня или меня опять подвело воображение?

— Джинкс, что вы от меня скрываете? — спросил я без обиняков.

Она отвела глаза, и это еще больше подкрепило мои подозрения.

— Мне нужно знать! — вскричал я. — Я не знаю, что со мной происходит! Я не желаю, чтобы со мной что-нибудь случилось!

Я увидел, как ее глаза наполнились слезами, а губы задрожали.

— Хорошо, — неумолимо продолжал я. — Ваш отец был убит, потому что обладал секретной информацией. Единственный человек, которому он доверился, исчез. На мою жизнь дважды покушались. Я видел, как передо мной исчезла дорога до самого горизонта! «Ищейка», которого я никогда не видел, подошел ко мне и прямо приказал бросить это дело.

Она расплакалась, но в этот момент я не испытывал к ней никакой симпатии. Она явно понимала, о чем я говорю. Ей оставалось только признать свою роль во всех этих событиях.

— О Дуг! — умоляюще произнесла она. — Неужели вы не можете просто забыть все это?

Почти то же самое мне сказал и человек с повязкой Ассоциации…

— Поймите же, что вы не можете продолжать дальше! Вы что, не видите, что делаете?

А что я делал?

И вдруг я понял. Она от меня никогда ничего и не скрывала! То, что я принял за лицемерие, на самом деле было сочувствием. Все усилия она направляла на то, чтобы покончить с моими иррациональными предположениями и с моими маниями!

Она ощутила ненормальность моего поведения. Может быть, Коллинзворт рассказал ей о случае в курильне. И ее сочувствие выросло на обломках мечты; в момент своего расцвета ее детская любовь натолкнулась на то, что показалось ей умственным расстройством.

— Мне очень жаль, Дуг, — добавила она, явно не зная, что еще можно сказать. — Я отвезу вас.

Я не в силах был произнести ни слова.

Остаток дня я провел в Лимпи, докурившись до того, что глотка стала сухой, как копченая селедка, и я вынужден был обильнее, чем обычно, увлажнять ее скотч-астероидом.

Когда на город опустился вечер, я побрел в опустевший центр. Сначала я встал на медленную полосу, потом на дорожку-экспресс, даже не взглянув на ее направление. Понемногу свежий ночной воздух помог мне понять, куда я направляюсь. Ступив на конечную платформу, я увидел, что нахожусь недалеко от дома Эвери Коллинзворта. Что может быть более естественным при сложившихся обстоятельствах, чем консультация у психолога?

Эвери мой визит явно удивил.

— Где вы пропадали? Я хотел показать новую серию единиц и проискал вас весь день.

— Да так, всякие дела.

Естественно, он заметил мой странный вид, но тактично воздержался от комментариев.

Дом Коллинзворта красноречиво свидетельствовал о том, что здесь обитает холостяк. Его рабочий кабинет не убирался, похоже, неделями. Но я очень покойно чувствовал себя среди этих разбросанных книг и бумаг, устилавших пол.

— Что будете пить? — спросил он, когда я сел.

— Скотч. Без воды.

Он принес мне стакан, как только автомат его наполнил, потом провел рукой по своим серебристым волосам.

— Может быть, вам дать бритвенный прибор и чистую рубашку?

Я улыбнулся, не спеша потягивая из стакана.

Он придвинул свой стул поближе:

— Рассказывайте.

— Это будет нелегко.

— Зенон? Человек по имени Мортон Линч? Не правда ли?

Я утвердительно кивнул.

— Я доволен, что вы пришли ко мне, Дуг. Очень доволен. Ведь кроме рисунка и Линча было и еще что-то, разве не так?

— Было много чего. Даже не знаю, с чего и начать.

Он прикрыл глаза.

— На прошлой неделе, в Лимпи, помнится, я разглагольствовал о смешении психологии и симулэлектроники. Я позволю себе процитировать самого себя: вы неспособны поместить «людей» в машину и не начать потом задавать себе вопросы о природе машин и индивидуумов. Что, если вам принять это мнение за отправную точку?

Так я и сделал. Я рассказал ему все с самого начала. Он слушал меня, не прерывая. Когда я закончил, он поднялся и прошелся по кабинету.

— Прежде всего, — заявил он, — вам нужно избавиться от чувства вины. Посмотрите на факты трезво. Фуллер тоже страдал от неприятностей — не так, как вы, конечно, но он не довел симулятор до столь продвинутой стадии.

— Что вы хотите этим сказать?

— Что работа, которую вы делаете, сопровождается неизбежными психическими последствиями.

— Я не понимаю.

— Дуг, вы играете роль Бога. Вы осуществляете всеобъемлющий контроль над имитацией целого мира, над городом, населенным псевдоиндивидуумами. Иногда вы совершаете действия, идущие вразрез с вашими же моральными принципами, например убираете единицу реакции. Результат? Муки совести, тревога. Что это нам дает? Взлеты и падения, моменты возбуждения и периоды депрессии, ощущение вины. Ведь вы замечали у себя подобные реакции?

— Да, — сказал я, впервые чётко осознавая это.