Наталья Шитова - Отступник Страница 18

За все за это Шеп возносил благодарность священной реке. А особо — за то, что Шепу удалось завести себе друга среди людей. Да такого друга, к которому он чувствовал еще большую привязанность, чем к соплеменникам.

Они сдружились еще до того, как Шеп стал Хранителем. И Шеп сумел отвоевать себе и Валентину право на эту дружбу. Сородичи долго ворчали, не доверяя постоянно попадающемуся на их глаза человеку. Но Шеп сумел убедить старейшин, да и всех в племени, что Валентин не только не опасен, но что он стал одним из них. И племя приняло человека, тем более, что он был отцом бойкого, здорового и необыкновенно способного лешонка, который внешне с каждым годом все больше и больше становился похожим на настоящего лешака.

Шеп пытался скрыть от сородичей то главное, о чем никто из леших не подозревал: маленький Мрон все больше и больше напоминал человека своими суждениями и наклонностями. Шеп давно это понял и не видел в этом особой трагедии. На то малыш и был сыном человека, чтобы быть похожим на своего отца.

Шеп оберегал своего друга-человека и его сына ничуть не с меньшим рвением, чем заботился о сородичах, и Валентин платил ему тем же. Постоянно нависающая над Валей угроза быть разоблаченным людьми тяготила Шепа гораздо сильнее, чем самого Валентина. Валя был достаточно скрытен, осторожен и замкнут, не то что постороннему человеку разговорить его удавалось редко, но и родне своей Валентин за десять лет не рассказал ни слова ни о леших, ни о сыне.

Хранить тайну помогало еще и то, что деревня Лешаницы была заселена разнообразным пришлым народом. Здесь не осталось уже не одной любопытной бабульки, знающей родословную каждого жителя до седьмого колена. Тех, кто нынче поселился в деревне, не интересовало, что за мальчонка живет с апреля по ноябрь в доме с витражной мансардой. У кого возникли бы сомнения, что даже у такого нелюдима, как Валентин, гостят родственники и оставляют ему на жительство мальчишку?

Валентин давно махнул рукой на то, что будут говорить о нем в деревне, на то, каким его сочтут люди. Ему было все равно, что думают о нем прочие жители Лешаниц. Он ни с кем в деревне не сближался. Главным для него было сберечь сына.

Особенно тщательно Валентин хранил свою тайну от родственников. Он очень не хотел лишних нервотрепок. А от родни своей окончательно отделаться ему было не так-то просто, и время от времени Вале приходилось принимать гостя. Поэтому у Шепа с Валентином было давно заведено: когда Валя ждал приезжих, Шеп забирал мальчика в лес.

Брат к Валентину приезжал часто, но, к счастью, не каждый год. Шеп знал, как горюет маленький Мрон, если из тех шести месяцев, которые отведены ему на жизнь с отцом, целый месяц выпадает.

В этом году Мрону не повезло — Валентин ждал в гости брата. Шеп должен был прийти через пару дней и забрать мальчика в лес, чтобы у Валентина осталось время до конца недели укрыть следы пребывания лешонка в доме и подготовиться к приему гостя.

Ничего не предвещало неприятных сюрпризов. Но брат Валентина нарушил раз и навсегда заведенный порядок…

Поздно ночью Шеп издалека заметил незнакомый автомобиль, свернувший в деревню с грунтовой дороги. Опираясь единственно на свои предчувствия, Шеп понял, что это не просто один из автомобилей, принадлежащих небедным дачникам Лешаниц. И он нарочно сунулся под колеса, чтобы рассмотреть, кто это.

За рулем Шеп смог разглядеть грузного молодого мужчину и узнал в нем брата Вали, которого он прежде видел несколько раз издалека. Рядом с родственником Валентина сидела необыкновенно красивая молодая женщина, и это не понравилось Шепу еще больше.

Напугав людей своим внезапным прыжком прямо перед бампером их автомобиля, Шеп ускользнул в темноту, недоумевая, что же теперь ему делать? Осторожно и незаметно нагрянуть в деревню и, пробравшись в дом Валентина, увести малыша в лес? Он не успел бы сделать этого. Люди на своем автомобиле были на месте через пару минут после их встречи на дороге…

Тревожась и недоумевая, Шеп в отчаянии устремился в дальние луга. Ночь он провел ужасную. Катаясь по траве на краю луга, он собирал на себя ночную росу, сходя с ума от неизвестности. Конечно, Шеп знал, что Валентин скорее умрет, чем позволит кому-нибудь обидеть сына, но он тем не менее не мог успокоиться. По словам Вали, его брат был неплохим человеком, хотя и не в меру шебутным. Но он был чужим… Да еше эта совсем незнакомая женщина… Кто знает, что ей может взбрести в голову?

Чтобы сбросить напряжение, Шеп попробовал заплести себе корону, но его тревоги неожиданно вырвались по податливым открытым путям изощренно уложенных прядей, и острый, сильный, порывистый ветер охватил притихшую округу… В испуге Шеп немедленно расплел и разметал по плечам волосы. Но выпущенные наружу тревожные сомнения лешего еще долго метались, раскачивали кусты на опушке леса и высокие луговые травы.

Остаток ночи Шеп просто неподвижно пролежал в густой траве, терзая руками свежие тугие стебли и глядя в ночное небо.

Нет, в таком взвинченном состоянии плести волосы нельзя ни в коем случае, решил Шеп. Можно таких невиданных дел натворить…

Положа руку на сердце, Шеп признавал: большинство людей в Лешаницах вполне заслуживали того, чтобы жестокая стихия обрушилась на их жилища и их головы. И светловолосый лешак мог устроить им встряску покруче небесной кары. Но Шеп не считал себя вправе делать это. Он был Хранителем, а не наивным малолетним лешонком, искренне полагающим, что каждый раздавленный враг — это путь к победе…

Шепу было одиноко. И если ночь еще как-то скрадывала это одиночество, то с лучами рассветного солнца от горьких мыслей и тоски заныло сердце. Захотелось немедленно найти кого-нибудь из друзей, и постепенно это желание стало совершенно невыносимым.

Подолгу проводя время среди людей, Шеп много раз пытался избавиться от этой зависимости, внушая себе мысли о наивности и нелепости таких желаний. Подумаешь, некоторое время провести в одиночестве… Вот Валентин, например, долгими зимними месяцами живет совершенно один. Конечно, он тоскует по сыну и даже, как он признался, скучает по своему невыносимому старшему брату, и по оставленным дома родителям. Но он ведь не мечется, а наслаждается возможостью привести в неспешный естественный порядок все свои мысли…

Впрочем, зачем брать в пример Валентина? Люди устроены иначе. Стоит им начать страдать от одиночества, и они находят пусть не совсем адекватную, но вполне приемлемую замену общению. Их цивилизация позволяет им сделать это.

Но Шепа не устраивала человеческая цивилизация, хотя он вполне в ней освоился и смог оценить по достоинству некоторые ее возможности. И все же книги, которые Шеп прочел за последние годы, гипотезы, которые он в них вычитал, информация, которую он постоянно собирал везде, где мог, даже маленький телевизор, что работал в его землянке от автомобильного аккумулятора, не могли перестроить его натуру, не могли помочь Шепу не обращать внимание на настойчивый зов его естества.