Многократор - Художник Её Высочества Страница 18

Ученый мог бы рассказать проще, но боится, что в силу гуманитарного степанова образования ему будет трудно понять. Гуманитарий заартачился. Он в свое время от корки до корки отцовы журналы — «Технику молодежи», «Знание — сила» там… Загнув два пальца, ему очень захотелось загнуть для ровного счета третий. Вспомнил — «Юный техник». И с удовольствием загнул третий палец. Нечего выбражать, выкладывай книжник книжнику. Девушка легла и ждёт.

Лузин объяснил так. Затухающий резонанс пальнувшей антенны имел в стручке весь набор горошин частот. А при таком их количестве всегда подбирается особая частота, раскачивающая насосик. Известно, как бывает. На улице сотни машин проедут, но стекла в окне начинают гнусно дребезжать только тогда, когда у какого-нибудь самосвала совпадает частота разношенного мотора и момент резонанса стекол.

— И что тут сложного? У ежа — ежата, у ужа — ужата.

— Сложно, сложно. Если бы Копелян не жевал, в рот не ложил, я бы понимал, как кандидат недоваренный.

А то! Будто Бумажный не знает, что теорию относительности понимал сам автор да двенадцать человек сразу после публикации, как писали газеты. Пусть расказывает эту Кама-Сутру, пока время убивают. Вообще учёный не боится раскладывать? Возьмёт художник и продаст шпиону за миллион баксов. Лузин улыбаясь, гоняет по колену ногтем желтенькую стружку. Правда, так забавно устроен наш мир. Представить себе: на Арбате появляется художник и продает за указанный миллион свою картину. Картина лепно написана и называется «Джоконда». При условии, конечно, что в природе не существовало Леонардо да Винчи. Заметили бы автора, его картину и потешную цену на картину? Человечество не хочет, чтобы при жизни кто-нибудь хоть на ноздрю вырывался вперед. Если только с пистолетом у виска не заставляют поверить в собственную исключительность, Джугашвилли вспомнить, злодея советского.

— Это верно. От пальца дети не родятся. Но ты скажи — твой адъюнкт-профессор, в самом деле, генерал-бас или ты свистишь?

— Типологический ундервуд. Масло масляное, а Наркисович — гений, разобравшийся со вселенной с раздвинутыми и согнутыми в коленях ногами в позиции «мужчина сверху», — и щурится странновато.

— Ну что ты загадочней баальбекской веранды? Объясняй позы! Я уже вся дрожу!

— Хочешь, — расскажу. Изволь.

Почему нет под кофейко? Менторским тоном Лузин объяснял кофевару, заглядывающему в коричневую дырку турки. В физике сейчас идол за идолом валятся. Столько материала собрано, только успевай поворачиваться. Собирай из мозаики целое.

— Америку открыл, — перебил Степан. — Еще греки с китайцами разнюхали.

— Философски пожалуй. Экономичная природа бытия. Всё новое она кроит из старья. Бюст, голова, члены оторванно в наличии. Копелян собирает — швов не видать. Грамотно до безобразия! — чмокнув пучком пальцев в губы, как делает восточный человек на базаре.

— Демокрит еще до атомов допер, — проявил эрудицию Степан.

Всё верно, физические законы познаются через философские категории. Слово — атом. Интервалы между — вакуум. Логично. Китайцы тоже: Ян, достигая предела, превращается в Инь. Инь, достигая предела, превращается в Ян. Шампунь и кондиционер в одном флаконе. Единственно еще технически не разобрались. Один Тук равняется трем Нуккам. Почему равняется знают, а что из себя представляют сами Туки, Нукки, тысячью устами не объяснить.

Читал художник, как физика представляет модель вселенной? Идей множество, но признают по большому счету две. Первое: вселенная бесконечна, это наш мир, масса меньше критической, галактики разбегаются, доказано красным смещением Допплера. Второе: вселенная конечна. Если масса больше критической, после полного выгорания ядерного горючего, она сожмется в точку. Чтобы знать определенно, нужно подсчитать критическую массу вещества, а до этого пока астрономы не доросли.

— Хорошо пирожок, внутри творожок. Копелян подсчитал, что ли?

— Ему не надо подсчитывать. Копеляша не колхозный счетовод. Всех обхитрил. Есть пластилин?

Похоже, учёный вдохновился. Принес кусок пластилина. Лузин раскатал колбаску, отшлепал ладонью, перекрутил концы ленты и слепил края.

— Так ты ленту Мебиуса слепил! Тоже мне, комментатор Корана!

— Вот! Тут и попадались! Смотри теперь. Но я думаю, ты уже не поймешь.

— Ничё, с вашей неоскудевающей милостью как-нибудь допетрим.

— Да нет, просто в самом деле круто, — нарастил края пластилином, превращая ленту в шар. — Теперь повесь уши на гвоздь внимания. «Как мне сделать, чтобы все вещи были и едины, и раздельны?», — мозговал Зевс в свое время. Добро-зло, белое-черное, вещество-антивещество. Только два крайних состояния. Не три, не полтора.

— Ну, единство противоположностей. Классика марксизма. Не тяни душу!

— Сконцентрируйся!

— Да сконцентрировался, сконцентрировался. Давай, отец благой.

— Говорю! Если принять, что модель вселенной это, — поднес к степанову подбородку пластилиновый шар с дырками. — То получается, что сущее, находится как внутри, — прямо-таки трепетным голосом. — Так и снару-ужи!

Двоечник конфузливо шмыгнул носом и отвел лузинскую руку в сторону.

— Ну?

Лузин пососал губами какой-то кислющий леденец. Пора, похоже, закругляться с космологией. Не понял, так не понял, чёрный человек. Хоть рассказано просто. Практически гениально.

— Обидеться на тебя, что ли? — воткнул Степан руки в боки. — Нет, не имею права. Я маленькая рыбка.

— Что ещё за маленькая рыбка?

— Ты спросил — я ответил. Не то что некоторые. Так вот. Маленькая рыбка спросила морскую королеву: «Я постоянно слышу о море, но что такое море и где оно, не знаю». «Море вне тебя и в тебе самой», — ответила морская королева. Морскую лапшу на уши не вешала.

— Кто может хватать, пусть хватает. Главное — ключ, а остальное, сказали бы индусы — «коровность». Вот священная корова, а вот всеобщность, присущая всем элементам системы. Смотри на модель-то, юный техник, и сопрягай обстоятельства. Остальное само оформится в «коровность». Пластилиновый шар — модель вселенной. Эти дырки в нём — ноздри бога. Чувствуешь ли непостижимое дыхание бога ты, радость небожителей?

— Бога нет.

— Согласен. Назло богам отрежем нос. Гораздо интереснее. Что тут такого? Кривизна пространства зависит от материи, её заполняющей. Пространство отрицательной кривизны — геометрия Лобачевского, геодезические линии замыкаются. Пространство положительной кривизны

— геометрия Римана, линии не замыкаются. Между ними — вакуум. Плоская геометрия Евклида, обалдеть, до чего красиво!