Алексей КАЛУГИН - Журнал «Если» 2008 № 12 Страница 18

Расщелины срабатывали исправно, но без всякой видимой логики и весьма хаотично: люди, бежавшие от монгольского нашествия, оказывались в Сиэтле, ацтеки – в Париже, римляне – в Оттаве, и тому подобное.

– Как вас зовут? – медленно выговорил Джефф, стараясь произносить слова как можно более четко.

Беженцы – бородатый мужчина, женщина с белокурыми, заплетенными в косы волосами и двое маленьких мальчиков – по-прежнему смотрели на него с подозрением. Мужчина повернулся к женщине и сказал что-то на диалекте готов, которого Джефф не понимал. Женщина кивнула, опустила глаза и прижала сыновей к себе.

—    Одорикус Эмилианус, – произнес мужчина. – Куда мы попали?

—    Это безопасное место, – заверил Джефф, – совсем не такое, откуда пришли вы. Добро пожаловать в новую жизнь.

—    Как мы оказались здесь? – спросил мужчина, продолжая загораживать собой жену с детьми.

– Удача вам улыбнулась.

Таков был официальный ответ Службы приема, и лучший, пожалуй, было трудно придумать.

– Прошу вас… есть много вещей, которые вам предстоит узнать, прежде чем мы найдем для вас новый дом. Если согласитесь пойти со мной, мои друзья вам помогут.

Мужчина оглянулся – то ли на семью, то ли на исчезнувшую расщелину. Наконец он что-то согласно буркнул и кивком приказал жене и детям выступить вперед.

Джефф, до этой минуты затаивший дыхание, облегченно вздохнул. Девяносто процентов того, что в официальной терминологии называется «запоздалой интеграцией», происходит при первой встрече. Теперь, когда все кончилось так благополучно, он мог действовать на автопилоте, наблюдая за устройством и размещением беженцев из Древнего мира. Когда открылись первые расщелины, люди, появлявшиеся из них, рассматривались как поразительная возможность, золотая жила для историков и антропологов. Теперь же, когда их количество исчислялось тысячами, беженцы превратились в обычных эмигрантов, которым нужно было каким-то образом вписаться в современную жизнь. С этой семьей, вероятнее всего, не возникнет никаких трудностей: мальчики достаточно молоды, чтобы выучиться английскому, потеряв при этом готский акцент. А готские женщины считались более независимыми, чем их римские подруги.

Все еще размышляя на эту тему, Джефф поднялся по лестнице многоквартирного дома в Ванье: сегодня предстоял очередной контрольный визит в семью, которую он принимал два года назад. Попав в современное общество, беженцы сталкивались с немалыми трудностями. И главной из них была разница в отношениях между полами. Женщины и девушки в основном процветали, а мужчинам и мальчикам, лишенным статуса pater familias note 1, на который имел право рассчитывать даже самый бедный из свободных римлян, приходилось куда труднее. Но в отличие от многих беженцев вновь прибывшая семья еше имела отца и мужа.

Постучав в дверь Колумеллы, Джефф тяжело вздохнул. Жаль, что в этой семейке все пошло наперекосяк.

Он отступил и с улыбкой предстал перед зрачком глазка. Через несколько секунд дверь приоткрылась на несколько сантиметров. Звякнула стальная цепочка.

– Галфридиус? – спросил женский голос.

– Приветствую тебя, Фульвия, – со вздохом ответил Джефф. – Как поживаешь?

Дверь на мгновение закрылась, потом широко распахнулась, на пороге стояла Фульвия: коренастая, широкоплечая, пышногрудая женщина лет пятидесяти, настоящая римлянка, из тех, что существовали на земле пятьюстами годами ранее сегодняшних беженцев. Ее черные, прошитые серебром волосы были забраны в неопрятный узел. Простую домашнюю голубую тогу украшала нить поддельного жемчуга.

—    Прошу тебя, заходи.

—    Спасибо.

Маленькая квартирка как всегда была чисто прибрана, но запах тысяч обедов, главной составной частью которых оставались анчоусы и оливковое масло, застоявшийся в комнатах, где никогда не открывались окна и не работала вытяжка, назойливо лез в ноздри. Дышать было почти невозможно. Две софы из «1кеа» с намертво въевшимися в обивку пятнами стояли перпендикулярно телевизору, где аккуратным рядком выстроились лары note 2. Телевизор был настроен на латино-язычный канал. Но звук кто-то выключил. Насколько мог судить Джефф, передавали пьесу Плавта. Между диванами, развернутое к телевизору, стояло никогда не употреблявшееся кресло, обернутое прозрачным полиэтиленом.

– Как работа?

– Прекрасно, – кивнула Фульвия, откидывая со лба выбившуюся прядь волос. – Садись. Какая-то девка притворялась служанкой и обворовывала хозяев, так что пришлось обзавестись удостоверениями личности.

Джефф неловко заерзал на стуле.

– Ты не опоздаешь на работу?

– Нет. Мне разрешают приходить, когда вздумается, лишь бы работа была выполнена. Доеду на автобусе, если понадобится.

– Вот и хорошо.

Джефф взял чашку кофе, предложенную хозяйкой, осторожно пригубил. Очень немногие римляне смогли притерпеться к этому напитку. Фульвия варила кофе, только когда приходил Джефф, и понятия не имела, сколько нужно класть порошка. Поэтому напиток получался либо водянистым, либо в турецком стиле: чрезмерно густым и почти неудобоваримым, с толстым слоем осадка.

– Какие-то проблемы?

Болезненная гримаса почти мгновенно сменилась вымученной улыбкой.

– Нет, никаких проблем. Маленький кекс… не хочешь съесть маленький кекс?

Джефф покачал головой. Его друзья из римской общины твердили, что Фульвия превосходно готовит чечевицу с каштанами, но на его несчастье беженцы стремились угодить ему кулинарными изысками современного мира. Пластиковая упаковка и микроволновка – вот на что он мог рассчитывать в этом доме. Что же, наверное, это наказание за необходимость быть плакатным мальчиком, приветствующим беженцев при появлении из расщелины.

– Нет, спасибо.

Он мужественно глотнул кофе.

– Как Аттиус?

фульвия снова поморщилась, еще больше убедив Джеффа в том, что его предположения правильны.

– В школе он учится прилежно. Лучшие оценки в классе по наследственному латинскому.

– Он все еще в латинской школе?

Джеффу было действительно необходимо это выяснить: уровень знаний языка беженцами отмечался в записях Службы приема, но поскольку большая часть его работы заключалась не во встречах вновь прибывших, а вот в таких контрольных посещениях, времени отслеживать пресловутый уровень знаний просто не оставалось.

– Нет, в обычной аглицкой, – покачала головой Фульвия. –У него есть друзья?

Фульвия отвела глаза.

—   Что-то вроде.