Александр Грог - Время Бригадиров Страница 18

2.

– Найдешь?

– Если глаз набит, да место знаешь…

– Тут ходьбы дня четыре, не больше.

Куда же больше! А хоть бы и два! Здесь не тем местом замеры идут. Ходить и вокруг города можно, - думал Бригадир, но благоразумно держал в себе.

Но Смотрящий просек, охватил с ног до головы цепучим взглядом то ли биосапера, то ли заядлого грибника - дел по сегодняшним временам в опасности почти сравнявшихся. Бригадир грибов на себе не знал, а те прыщи, что имелись, хоть и от взрывного фурункулеза, но попрятаны под одеждой и не так досаждали, чтобы съеживаться от направленного глазного излучения. Но личный Чур чужой взгляд почувствовал, вскарабкался плечо, где, встав на задние, да облокотившись передней правой на голову Бригадира, стал демонстративно нагловато отфильтровывать опасность, забирая и рикошетя плохое отфильтрованное. Голову не царапал, остатки волос не драл, значит, ничего серьезного. Сам с кулак, но лапки с коготками опускает длинные. Чур не только для этого. Распластаться может - лечить раны вроде пластыря. Хорошо, когда промеж ног не болит, а то ходишь враскорячку - непутевые женщины оглядываются, глазки строят. А вот, когда на плечо выползает - разбегаются, рожа у него сильно неаппетитная. На плече он вдвое надувается, страшней пытается казаться. Глазки горят - защищает хозяина, и зубки показывает (все четыре ряда), но они - Бригадир знал - мягонькие, только для виду.

– Пластырь свой ползающий убери! - сказал Смотрящий. - Не в форме я сегодня, не гипнотизирую, не до того.

Смотрящий любит иной раз кодировать "на приказ". Бригадир по себе знал, потому, случай подвернулся, сразу же завел личного чура. Да и какой бригадир без чура! Не солидно, не по должности. Чур не только лечит, но и наваждение способен отсекать, тем сам кормится и лечится, еще вроде как, лакомство для него. Зверюка - "чур домашний", выходит недешево, но Бригадиру некоторым образом повезло. Сторговал облезыша ниже самого нижнего номинала. Но как любил говаривать (шутил один покойный знакомец) - "ни один чур на чура не похож, ни рылом, ни характером, ни навыками, ни ценой". А Бригадир, обзаведясь собственным (исключительно, чтобы повысить статус), мог бы добавить собственное наблюдение: "потрепанностью тоже". Но "понты нарезать" не будешь - вид у Чура нетоварный. Засмеют. Верно, во всяких баталиях с прежним хозяином побывал, но выжил, что удивительно, это редкость для чуров. Прикипают они к своим хозяевам больше, чем шкурой - душой. Понятно, что болел. То, что от шкуры осталось, торчало во все стороны свалявшимися комками, словно это припарки к телу присобачены. А про душу у чура не спросишь - он сам душа.

Безрукий Ортодокс тоже был здесь, но в суть Бригадирскую смотреть не пытался, иначе бы Чур почувствовал. Еще совсем недавно не был безруким - это неприятность недавняя (Бригадир покосился на Смотрящего). Да и, если подумать, в Ортодоксы тоже выбился не так давно. Каким-то шаманом, застрял здесь, отбился от транзита и скучал. Должно быть, со скуки поставил киоск, потом нашаманил себе большой лабаз, и, должно быть, уж от совсем большой тоски сделал так, что половина крыток города оказались его, а остальные существовали не иначе как на паях.

Впрочем, он этим не кичился, держался скромно.

В черной долгополой шляпе и узеньких длинных вьющихся бачках, которые чернил и завивал на бигуди, чтобы соответствовать древним представлениям - каким должен быть настоящий Ортодокс - все были уверены, что именно они (бачки) приносят удачу. А разорившийся крытники по-пьяне, не раз собирался ему эту висячую удачу обрезать, да заодно в дурном костре сжечь и саму шляпу. Но дальше слов дело не заходило, верно, этот шаман и вправду был настолько удачлив.

– Налево не думай сплавить! - сказал Смотрящий.

– Я валенок, потому левым или правым не могу быть.

Бригадир отвечал скромно. В воде с курощипами не ссорятся. И всем видом олицетворял скромность. Тем более, что не одни. И Смотрящий, нет-нет, а в тот угол глянет, где безрукий святой Ортодокс присутствует, сидит в своей черной долгополой шляпе, которой даже за столом не снимает и, по слухам, спит в ней, но здесь Бригадир не верил - поля бы помялись сзади, тут разве что голову на специальные помочи подвязывает.

У Смотрящего все не так: здесь и мухи летают дурными зигзагами, словно в осень, бьются друг о дружку в углах и осыпаются там же - иные вверх лапами, совсем квелые, но все пытаются крутиться, прожужжать что-то напоследок, пожаловаться…

– Основной груз курочьте, с выжившими что хошь делайте - я ваши хвосты защемлять на этом не буду, но то, о чем говорил, ни себе не возьми, ни другим не дай!

Тот, кто дарит чужое, не щедр - он тебя вяжет порукою. В который раз врал свое, будто Бригадир это и с первого не понял. И опять заводился, уже и замусолил всю тему, скуку стал нагонять, оскомину - верно, волновался (с чего бы?)

– До груза мне дела нет - потрошите… Там, между прочим, и кассу везли старательскую, знаю, на костяных отвалах расплачиваться. Возьмешь - твои проблемы станут и "госстраха" - с ними дело будешь иметь. Они не наши, дорвешься до города, в обиду не дам. Но есть там у меня одна вещица, та, что предназначалась только для меня…

Вот тут Бригадир и встрепенулся, не за вещицу чужую, а за кассу и "госстрах". Чего спрашивается вокруг, да около ходил! "Госстрах", конечно, плохо - там такие убивцы, что задумаешься - стоит ли? Но касса - это хорошо, так хорошо, что и думать не стоит. С кассой можно большое дело поднять.

От того, что будто бы он сам на нее интереса не имеет, отмахнулся - врет, не может альтернатива того стоить. Чтобы Смотрящий отказался от кассы? Этот, который и рыбу выловит, рук не замочив? Не иначе что-то задумал - на входе перед городом свое брать будет, жди засад на обратном пути. Но здесь мы еще посмотрим. Кто не спрятался - тот и виноват. Потом, можно и в сторонке вынырнуть. Не дурной же, чтобы кудахтать там, где яйцо снес. А вот с этим яичком можно такое вылупить…

По слухам, через Великие Луки от Метрополии должны были запустить товарную многоходку. Уже не от случая к случаю, а регулярную. Не один авантюрист облизнулся от этой новости. Но маршрут был крайне неудачный для тех, кто, по сложившейся неудачно жизни, капал слюной от кормежки до кормежки. Был он проложен по местам противным, открытым всякому глазу, проплешинам, а где невозможно, так на сто шагов вправо-влево все вырубалось, да дежурили на частых базах отборнейшие из "сопровождал" - бригады кругом чужие, специально обученные в лагерях, не имеющие к здешним местам ни одного, даже самого захудалого родственного корня. С этой стороны было не зайти, все бабские стороны отпадали разом. Уроды! Они и поглядывали на всех больше через прицел. Таким не докажешь - что, мол, только одним глазком хотел глянуть. Добро только глаз вынут, а тут ногу переломят, руку выкрутят в плече да в локте наоборот, большие пальцы раздробят и отпустят. Бригадир так двух глазастиков и потерял, что отправлял высмотреть, вымерить и запомнить - привезли их на тачках за выходным пособием - платой "за риск". Уже впал Бригадир в убыток, а толком ничего не выяснил.