Е Войскунский - Экипаж Меконга Страница 19

- Что и говорить, огромная сила, - задумчиво сказал Багбанлы. - Может показаться невероятным: масляная пленка толщиной в одну молекулу гасит колоссальную энергию волны... - Он опять прошелся по балкону, заложив руки в карманы. - Но Шулейкин в "Физике моря" приводит пример: громадная кинетическая энергия курьерского поезда при внезапном торможении поглощается тончайшим поверхностным слоем соприкасания колес и тормозных колодок - и это не кажется невероятным...

Привалов не спускал глаз с ученого, напряженно слушал.

- Допустим, - говорил тот, - нам удастся усилить натяжение поверхности и...

- Согласны, Бахтияр-мюэллим? - почти закричал Привалов.

- Не торопись. Я допускаю возможность. Но только в принципе, а не в действительности.

- Почему?

- Потому что твоя нефтяная "колбаса" - если удастся ее создать, двигаясь в толще воды, встретит огромное сопротивление. Трение, голубчик! Оно тоже одно из свойств поверхности. Поверхностные слои отстанут от внутренних, и струя, расплывется. Вот тебе мой третий пункт.

- Прекрасно, - сказал Привалов. - Значит, добавляется еще одна задача: снизить трение.

Багбанлы повалился на стул и долго, с удовольствием смеялся.

- Ты молодец, Борис! - сказал он, вытирая платком глаза. - Тебе ни трение, ни земное тяготение нипочем. Даже вещество ты готов вывернуть наизнанку...

- Пойду, Бахтияр Халилович, - со вздохом сказал Привалов. - Спасибо за консультацию.

- Знаешь что? - Старый ученый пристально посмотрел на него. - Бери меня в компанию. Попробуем из любопытства - чем черт не шутит? Только уговор: не зарываться. Думаем только над принципиальным обоснованием идеи, не более!

10. ОПЫТ, НЕ СОВСЕМ ПОДХОДЯЩИЙ ДЛЯ КВАРТИРНЫХ УСЛОВИЙ

Собственно говоря, каждому эксперименту сопутствует

своя великая минута, только она проходит прежде, чем

успеешь ее заметить.

М.Уилсон, "Живи с молнией"

- Рита, - сказал Бенедиктов, - ты уверена, что нож тогда упал за борт?

- Да.

- Совершенно уверена?

- Ну, знаешь... - Рита отложила книгу и встала с дивана.

- Не сердись, - сказал Бенедиктов. - Понимаешь, нож искали там... ну, в том месте... и не нашли.

- Легче найти иголку в стоге сена.

- Ты переменилась в последнее время. Стала относиться к моей работе... гм... не так, как раньше... Поэтому я и спросил.

- Нет, Толя, это ты переменился. Ты просто перестал замечать меня. Я очень, очень прошу: брось эти опыты. Они совсем изведут тебя. Они уже встали между нами... Вспомни, как было нам хорошо До этой злосчастной находки.

- Да, - сказал Бенедиктов. - В самом деле, было хорошо...

- Ведь правда? - с надеждой спросила она.

Бенедиктов посмотрел на часы:

- Сейчас ко мне придет один человек. Мы будем работать вместе.

Рита тряхнула головой и молча вышла из кабинета.

Несколько лет назад Анатолий Петрович Бенедиктов, преподававший тогда в университете, влюбился в веселую, своенравную студентку биологического факультета.

Незадолго перед этим он с блеском защитил диссертацию об электрических токах в живом организме и опубликовал интересное исследование об электрических рыбах, которое вызвало длительную дискуссию среди биологов.

Однажды во время лекции Бенедиктов, заметил, что несколько студенток, хихикая и перешептываясь, передают друг другу какой-то листок. Он быстро подошел к ним, и, прежде чем девушки опомнились, листок был у него в руках. Он посмотрел и нахмурился. Там был изображен он сам, Бенедиктов. Взлохмаченный, коренастый, довольно похожий, но снабженный рыбьим хвостом на манер русалки, он дирижировал трезубцем, а вокруг плясали рыбы. Под рисунком было несколько строчек, набросанных тонким, легким почерком:

Очень странны результаты изучения реликтов:

Не потомок обезьяны наш лохматый Бенедиктов.

Он - гибрид, соединенье электрического сома

С дикобразом. Вот обида для исходной хромосомы!

Он не физик, не биолог, он не рыба и не мясо,

Он - электроихтиолог промежуточного класса!

- Чье произведение? - спросил он, обведя сердитым взглядом притихшую аудиторию.

Поднялась тоненькая белокурая девушка и, смело глядя на Бенедиктова карими глазами, любезно сообщила:

- Мое.

Не сказала, а именно любезно сообщила.

- Благодарю вас, - медленно, немного в нос сказал Бенедиктов, сунул рисунок в карман и принялся дочитывать лекцию.

Потом, когда они поженились, Бенедиктов признался Рите, что в тот момент, когда она сказала "мое", он вдруг ощутил, будто его горячей волной окатило...

В том же году Рита окончила университет и стала преподавать биологию в школе, а Бенедиктову дали лабораторию в научно-исследовательском институте. Он продолжал увлеченно работать, исследуя биотоки. Молодые супруги жили весело. Ходили в кино и театры, вместе читали книги и спорили о них, и дом их всегда был открыт для многочисленных друзей.

Полгода назад Бенедиктов получил квартиру в новом доме, и тут при переезде произошло странное событие, с которого и начались все беды.

Решено было старый хлам не тащить в новую квартиру, и поэтому Бенедиктов запротестовал, когда Рита сунула в чемодан старенькую цветочную вазу с искрошенными краями и потемневший от времени железный брусок.

- Рита, ты нарушаешь уговор. Выбрось-ка эту дребедень!

Вазу Рита выбросила, но с бруском расстаться не пожелала, заявив, что это семейная реликвия.

- Матвеевские реликвии, - засмеялся Анатолий Петрович. Он взял брусок, повертел его в руках, встряхнул...

Из боковой стенки бруска вдруг высунулся клинок ножа.

Не веря своим глазам, Бенедиктов оторопело уставился на узкое лезвие. Оно было покрыто тонким прозрачным слоем жира, сквозь который проступал серебристый дымчатый узор. Бенедиктов несмело тронул лезвие рукой - рука прошла, как сквозь пустоту, испытав странное ощущение: будто ее коснулось мгновенное теплое дуновение...

Бенедиктов огляделся. Комната, раскрытые чемоданы на стульях, тахта, шкаф... Все было обыденно, прочно, привычно...

Он провел ладонью по глазам.

Клинок ножа торчал из бруска.

Нож был и в то же время не был...

- Что с тобой? - встревоженно спросила Рита.

Она подошла, взглянула на брусок. Глаза ее широко распахнулись...

Нет, она ничего не знала. Одно только знала: с бруском связано какое-то странное семейное предание о далеком предке, побывавшем в Индии. Отец всю жизнь хранил у себя брусок, а теперь она хранит, вот и все. Никогда никому не приходило в голову, что в бруске может что-то лежать...

Бенедиктов держал в руке брусок, как гремучую змею. Медленно сжал в кулаке лезвие. Пальцы сомкнулись. Пустота...

Рита вдруг встрепенулась:

- Подожди... Был еще один такой брусочек. Совсем ржавый. Под комодом лежал, вместо ножки... - Она побежала в комнату матери, потом вернулась, сказала растерянно: - Выбросили... Вчера старый хлам выбрасывали, и его тоже...