Михаил Ахманов - Меч над пропастью Страница 19

– Это создание… метаморф… он действовал в согласии с нашей традицией. Несомненно, его раса обладает опытом и мудростью. Мы хотели бы с ней связаться и просим вашего содействия.

– Тут мы ничем не можем помочь. Метаморфы приходят и уходят, ни у кого не спрашивая разрешения, – сообщил Каралис, а Колесников мстительно добавил:

– Поищите на своих мирах. Уверен, они и вас не обошли вниманием.

Наступила тишина. Антрацит и Белый Воротник сидели неподвижно, закрыв глаза, и, надо думать, обменивались мнениями – эта раса была способна к мысленной связи. Зеленоватые лучи звезды струились сквозь прозрачный купол, шерсть парапримов, не носивших одежды, отливала изумрудными бликами, мышцы гибких длинных конечностей чуть заметно трепетали. Каралис и Сойер, соблюдая протокол, старались не разглядывать их, но Колесников не стеснялся: все шесть видеодатчиков его цилиндра таращились на инопланетян. Он, несомненно, фиксировал каждый их жест и каждое слово, а в периоды молчания пытался расшифровать поток ментальных импульсов.

– Продолжим, партнеры, – сказал Антрацит, поднимая темные кожистые веки. – Мне кажется, вы что-то хотите спросить?

– Да, – откликнулся Сойер. – Упоминались некие традиции… ваши принципы прогрессорства, если я верно понял… Могли бы вы их изложить?

– Разумеется. – Антрацит обхватил нижние конечности верхними и принялся раскачиваться в своем сиденье-гамаке, согласуя ритм речи с этими движениями. – Наблюдение, только наблюдение… долгое, тщательное, терпеливое наблюдение… никаких попыток ускорить естественный прогресс… никаких эстапов и передачи технологии, даже самой безобидной… никакого протекционизма тем или иным группам населения… никаких сведений географического или космогонического характера… – Вдруг он замер и вытянул в сторону землян длинную конечность. – Вмешательство допустимо, но в одном и только одном случае: при угрозе общепланетной катастрофы. Так, как сделал наблюдатель метаморфов, о котором вы рассказали.

– Это означает, что из прогрессоров мы станем наблюдателями и хранителями, – сказал Сойер.

– Именно так, – согласился Антрацит. – Не изменять быстро и непредсказуемо, а оберегать от несчастий. Не толкать силой в неведомое будущее, а следить за естественным процессом, помогая лишь в случае крайней необходимости. Такова наша концепция.

– Я доведу ее до сведения Консулата, – вымолвил Каралис. – Вы желаете продолжить обсуждение наших… гмм… провалов и ошибок?

– Нет. Об этом сказано достаточно, и мы не хотим усиливать то ощущение вины, которое вы испытываете. – Белый Воротник щелкнул пальцами, вызывая гравиплатформу. – Чем мы займемся в следующий раз? Ваша очередь сделать предложение.

– Осиер, – сказал Каралис. – У нас имеются разногласия по Осиеру. Хотелось бы с ними разобраться.

– Нет возражений. Ваш коллега Ивар Тревельян будет участвовать в дискуссии? Это было бы полезно. Хранитель Осиера высокого мнения о нем.

– К сожалению, Тревельяна нет на нашем корабле. Он выполняет очередную миссию, далеко отсюда. Очень далеко.

– Разве с ним нельзя связаться?

– В принципе, можно, но поддерживать непрерывную связь на таких огромных расстояниях затруднительно. Боюсь, капитан нашего лайнера на это не пойдет.

– Техническую часть мы берем на себя, – промолвил Антрацит.

Сделав прощальные жесты, парапримы скользнули друг за другом на подплывшую платформу и направились к выходу.

Глава 5. Саенси

Есть три занятия, достойных мужа:

торговля, торговля и еще раз торговля.

Инанту Тулунов, практикант Ксенологической Академии, неторопливо брел вдоль рядов шумного пестрого базара. Здесь были палатки из шкур и грубой парусины, навесы, что держались на шестах, более капитальные строения из необожженного кирпича, кособокие прилавки, открытые солнечным лучам, и просто разложенные на земле товары. Посуда и оружие, древесина и кипы широких листьев для крыш, обувь и одеяния, маленькие слитки металлов, кольца, ожерелья и браслеты, кожи и шкуры, плоды дигги – свежие, соленые и маринованные, кувшины с пивом, сушеное мясо пустынных удавов, мясо и мех горных кенгуру, животные – хффа и рогатые свиньи, хищник Четыре Лапы в прочной деревянной клетке, драгоценная вода в глиняных сосудах, повозки, корабельные снасти и, разумеется, невольники – словом, тут было все. Вопили торговцы и покупатели, жуткими голосами завывали хффа, бранились стражники, разнимая дерущихся, звенели клинки, шелестели одежды, топали сотни ног, поднимался дым над харчевнями, пахло нагретым камнем, морем, едой, от куч отбросов несло вонью.

В Саенси, торговом городе народа туфан, Инанту был не в первый раз. Здесь его знали под именем Ловкач – у туфан имена походили на клички и могли меняться в зависимости от обстоятельств. Так, один из приятелей Инанту звался Мордастым, а когда потерял ступню в схватке с дикарями из южной пустыни, превратился в Колченогого. Инанту получил свое имя – весьма почетное, по мнению туфан, – ввиду особых успехов в торговых делах, хотя крупными операциями не занимался, а шустрил по мелочи. Считалось, что он водит небольшие караваны с горшками, украшениями и одеждой в Землю Кьолл и всегда возвращается с выгодой, с мешочком широких водяных браслетов или с сосудами сладкой воды [20]. Инанту и правда был оборотистым малым, но базой его купеческой удачи все же являлась золотая проволока из запасов Юэн Чина.

Инанту уже навестил пару десятков своих приятелей – торговцев тканями Зоркого Змея и Кривозуба, арматора Соленого, хозяина гончарной мастерской Рожу-в-Глине, Брюхо, державшего пивной склад, и остальных знакомцев. К одним пожаловал в лавку, других повстречал в торговых рядах, с третьими, как с Колченогим и Трясучкой, перебросился словом в харчевне матушки Отвислой Губы, где подавали рыбу с лепешками из дигги. В каждом из этих мест его принимали с искренним радушием: будучи нацией мореходов и торговцев, туфан отличались любопытством и обожали слушать страшные истории, особенно под пиво и соленую рыбку. Инанту приятелей не разочаровал – новости у него были страшнее некуда.

Он будто бы вернулся из дальнего похода на запад, в земли кьоллов, которым в этот раз возил не плащи и посуду, а наконечники для стрел и копий. Товар, в общем-то, неходовой, так как у баронов, владык оазисов, дружины были небольшие, где пятьдесят, где сто бойцов, и для них кьоллы сами делали оружие, приобретая лишь бронзовые мечи особой закалки. Но теперь стрел и копий понадобилось больше – орды страшных дикарей шас-га из северных пустынь сумели как-то перебраться через горы, и воинов в их войске больше, чем жителей в Саенси, Негерту и Киите, если считать всех и каждого, от мала до велика. Их, этих жутких людоедов, ведет вождь Серый Трубач, и нет сомнений, что кьоллов они размечут и сожрут, а после выйдут к побережьям, и тут наступит конец народам туфан и ядугар. Точно наступит, если магистраты городов не сложатся и не наймут такую армию, какой еще не видели в этих краях. Надо набирать солдат, строить валы, копать рвы и ставить частоколы, надо призвать всех ближних баронов с их отрядами, и надо готовить корабли, чтобы уплыть в земли востока, если кочевники одолеют.