Владислав Крапивин - Кораблики, или Помоги мне в пути Страница 19

— Ага… Здрасьте… — «Маэстро» слегка смущенно шмыгнул поцарапанным носом.

Его приятель деликатно осведомился:

— Мы вас не очень стукнули?

— Не очень. Меня трудно своротить с места…

Они посмеялись. И смотрели открыто, без боязни и подозрения, вольные дети счастливого города, где нет никакой опасности для маленьких жителей. Большие тетратканевые куртки висели на их плечах, как рыцарские плащи.

— Я слушал ваш концерт, — сказал я. — Замечательно вы поете. Могу сказать со знанием дела, поскольку в детстве сам пел в мальчишечьем хоре. Правда, было это в незапамятные времена. И сейчас в это трудно поверить, глядя на мою монументальную фигуру…

Мой знакомый опять вежливо посмеялся, а его приятель — рыженький и серьезный — сдержанно возразил:

— Ну почему же…

Видимо, он уловил, что я подлаживаюсь к ним. Надо было приступать к делу.

— Кстати… — сказал я и ощутил, как засосало под сердцем. — Я очень был похож на вашего юного коллегу, который пел «Песню Джима». И между прочим, сам я тоже исполнял эту песню. Любопытно узнать, как зовут этого голосистого юнгу?

Фонарь светил ребятам в спину, лица их были в тени, но я все же заметил, как скользнуло по лицам недовольство.

— Мы не знаем, — неохотно отозвался хорист с поцарапанным носом.

А другой проговорил чуть насупленно:

— Это же не наш солист…

Чего-то подобного я ждал! И стало еще тревожнее. Но я изобразил легкое такое, небрежное удивление:

— Вот как? Ваш руководитель маэстро Полоз практикует приглашение звезд со стороны?

— Он много чего практикует, нас не спрашивает, — уже с откровенной хмуростью сообщил рыженький. — Он любит эффекты.

— Ага, — простодушно подтвердил обладатель поцарапанного носа. — Приведет незнакомого пацана прямо на концерт и говорит: «Этот мальчик будет сегодня петь с нами…»

— Но как же так? Без репетиции?

— Репетиции бывают, но с кем-нибудь из наших солистов. А в последний момент — здрасьте, вот вам новенький.

— А после концерта — до свидания, — вздохнул рыженький. — Даже познакомиться не хватает времени…

— Почему так?

— Ну… — Поцарапанный нос пожал плечами. — Он говорит: «Эти дети из других коллективов, им надо скорее обратно…»

— Обидно вам? — посочувствовал я.

Рыженький возразил рассудительно, однако не очень искренне:

— Главное, чтобы номер получился, а обид в искусстве быть не должно.

— Это господин Полоз так говорит?

— Ага… — выдохнул поцарапанный нос. Сокрушенно и дурашливо.

— Значит, ничего вы про этого юнгу не знаете…

— Не-е, Полоз нам не говорил… А вы спросите его самого! — оживился поцарапанный нос. — Вон они идут!

От эстрады — не там, где фургон, а с другой стороны — шли Полоз и загадочный солист. Мальчик был в той же одежде, что на сцене. Он что-то возбужденно говорил Полозу. Тот наклонялся и, отвечая, придерживал его за плечо.

Они уходили.

— До свидания, судари мои, — торопливо сказал я мальчишкам. И через кусты, спиной вперед вышел на аллею. Полоз и мальчик были метрах в десяти. Я двинулся следом. Они свернули к выходу из сада. Недалеко от арки стоял на обочине темно-красный, плоский, как черепаха, автомобиль. Полоз открыл дверцу, мягко, но настойчиво поторопил мальчика (тот будто сомневался: ехать или нет?). Сели, дверца захлопнулась.

Что было делать? Крикнуть: «Подождите»? Я чувствовал: нельзя. Но ведь сейчас уедут, и тогда ищи-свищи… Вот машина уже тронулась…

К счастью, такси с автоводителем высадило у тротуара парочку и зажгло зеленый фонарик. Я прыгнул в фаэтон:

— Вперед! Вон за той красной машиной!

— Преследование запрещено правилами, — капризным жестяным голосом сообщил динамик.

— Балда! Это мои друзья, мы едем в гости! Если отстану — заблужусь, не знаю адреса. Жми!

— Тогда двойная плата, — сообщил этот механический жлоб.

— Черт с тобой! — я сунул кредитную карточку в щель из панели.

Машина Полоза уже мигала рубиновыми огоньками в конце квартала. Но получивший двойную плату электронный водитель оказался мастером. Скоро догнал красную «черепаху» и поехал сзади метрах в сорока.

Сперва мы катили среди других машин, и Полоз едва ли мог заподозрить слежку. Но скоро магистрали центра сменились нешумными улицами с бледными фонарями. А затем потянулась каштановая аллея, где сквозь листву еле пробивался свет окон. Это был район окраинных коттеджей.

— Не приближайся, держи интервал, — велел я. — И пригаси фары.

— А говорил — друзья, — хмыкнул электронный нахал.

— Тебе заплатили, сколько просил! Делай, что сказано. Машина капризно вильнула, но послушалась.

Через минуту я увидел, что автомобиль Полоза свернул в какие-то ворота.

— Проедешь мимо и затормозишь метрах в двадцати… Фаэтон так и сделал. Уже без комментариев. Я вышел.

— Прикажете ждать? — официально спросил динамик.

— Можешь ехать.

Такси укатило. Я быстро пошел назад, к решетчатым воротам, над которыми висел граненый фонарик с яркой лампочкой-свечкой.

За воротами в глубине темных зарослей светились окна. Судя по всему, там стоял средних размеров особняк.

Я услышал на миг два голоса: мальчишечий и взрослый — Полоза. Потом закрылась дверь.

Самое теперь было дело — перемахнуть невысокую узорчатую изгородь и пробраться к окнам. Но я понимал, что изгородь наверняка с электронным сторожем. Сразу в доме поднимется трезвон!

Я торопливо пошел вдоль заборчика. Он скоро закончился. Точнее, свернул, следуя узкой аллее, которая огибала двор и сад. И я свернул. И оказался совсем недалеко от боковой стены дома, в которой горело широкое овальное окно. Гореть-то горело, но увидеть ничего я не мог: нижнюю половину окна закрывали кусты.

Я обернулся. Неподалеку выступал из тьмы толстый изогнутый ствол дерева. Я подошел, положил руки на теплую бугристую кору.

«Ну, ты прямо совсем как пацан, — мелькнула мысль. — Затеял игру в сыщики, старый дурень…» Но предчувствие было сильнее насмешки. Нет, не до игры тут… Я поднапрягся, прогоняя из тела остеохондроз и лишнюю тяжесть. Все-таки великое дело аутотренинг по системе доктора Павлова-Садовского, вечная ему память… Напружинил руки, скакнул на изгиб ствола. Отсюда ствол уходил вверх вертикально, однако было на нем немало удобных выступов и сучьев. Я, проталкиваясь головой через листья, поднялся метра на три. Колючий каштан угодил мне за шиворот. Будь он проклят, пришлось вытряхивать… Повозившись, я отыскал в черных разлапистых листьях разрыв, глянул сквозь него.