Роджер Желязны - Витки Страница 19

Сон в объятиях моря данных, в самых его пучинах.

Что-то снилось мне, и никогда прежде я не испытывал ничего подобного, но потом, когда я очнулся, над горизонтами сна остались лишь какие-то фрагменты воспоминаний…

Мне чудилось, что я — компьютер, огромный, сверхсложный компьютер, живущий в неком запредельном пространстве. Затем рядом появился неясный силуэт какого-то существа. Я не знал, кто это, но в то же время чувствовал, что мы уже знакомы.

Существо подошло к клавиатуре и напечатало запрос — не помню, как он выглядел конкретно, — на поиск среди моих банков данных. То, что его интересовало, потребовало огромного количества информации. Мой принтер загудел, и на стол поползла широкая полоса бумаги. Взяв распечатку в руки, таинственное существо принялось считывать строки, причем с такой же скоростью, с какой я их печатал. Бумага скатывалась со стола равномерным шуршащим потоком, отчего на полу вскоре образовалось несколько уложенных неровной гармошкой куч. Они все росли и росли и через какое-то время с головой скрыли читающую фигуру.

Когда я закончил печатать, бумагу сдуло словно внезапным порывом ветра, и существо набрало на клавиатуре новый вопрос. Я ответил. И еще. И еще…

Потом существо принялось печатать на моей клавиатуре что-то длинное, сложное и не требующее ответа с моей стороны. Оно пыталось запрограммировать в меня — сообщить мне — какую-то информацию. Данные продолжали вливаться, но почти ничего не понимал. В отчаянье существо предприняло еще несколько попыток…

После всех тех фокусов, которые обычно проделывает просыпающееся сознание с материалом снов, я запомнил только одну фразу: КОМПЬЮТЕРНАЯ СЕТЬ — ЕДИНЕНИЮ ИСТИННЫХ МЫСЛИТЕЛЕЙ; ПОМЕХИ ОСЛАБЕВАЮТ…

Удивительно все же, как работает просыпающееся сознание: образы, которыми мы маскируем жизненные явления, обыденное посреди таинственного, и наоборот…

Проснулся я уже не в витках информационной сети, а в самом себе. Проснулся, чувствуя, что мне удалось отдохнуть. Несколько секунд я не мог понять, где нахожусь, но затем память вернула события предыдущего дня. Я сел и посмотрел в окно. Кругом по-прежнему поля и холмы; лишь слева по курсу чуть посветлело перед восходом небо…

Я сделал два-три глотка безвкусной воды из бачка и воспользовался санитарными удобствами. Умылся, причесался и оттер пятна на одежде. Затем вскрыл пакет концентрата, единственным достоинством которого была калорийность, и принялся утолять голод, глядя вперед на дорогу и пытаясь вспомнить что-то, казавшееся очень важным.

Что-то на самом деле произошло. И я никак не мог осознать, что именно. Я уже не сомневался, что действительно изменил кодовый сигнал грузовика и данные о его передвижении. Но оставалось еще что-то. Я чувствовал: в том, что приснилось, был какой-то смысл. Вдруг я и в самом деле компьютер, которому снится, что он человек?..

Внезапно грузовик дернулся, и, взглянув за окно, я успел заметить слева девчонку в джинсах, толстом свитере и кроссовках. Какого черта она делает здесь, посреди дороги?.. Затем впереди показался еще один силуэт. На этот раз дорогу пересекал парень — неторопливо, словно он совсем не беспокоился за свою жизнь. Радар, конечно, заметил человека, и грузовик снизил скорость, но через секунду стоявший на разделительной полосе парень тоже скрылся из вида.

Потом мы снова притормозили. Впереди никого не было, но, разумеется, грузовик снижал скорость, если то же самое делала идущая перед ним машина, а она в свою очередь повторяла маневры идущей впереди и так далее вдоль всей цепочки.

Еще один судорожный рывок — и мы снова снизили скорость. Еще один…

За окнами мелькнули двое молодых людей, которые, очевидно, повторяли действия своих предшественников.

И тут я вспомнил, что или читал, или слышал о подобной практике. Этих молодых людей называли то "дорожными танцорами", то "дорожными хулиганами", и занимались они тем, что рано утром или поздно ночью, когда не так много свидетелей, выскакивали перед идущим по автоматической полосе транспортом. Зная, что радарное устройство обязательно заметит их и что компьютеры грузовиков запрограммированы избегать столкновений с посторонними объектами, они чувствовали себя в относительной безопасности. Некоторых забавляла уже сама возможность изменять скорость и строгий порядок движения длинной череды грузовиков, но встречались и такие, которые ставили перед собой более опасные цели: за короткий промежуток времени изменить скорость машины таким образом, чтобы перегрузить управляющую систему и вызвать целую серию столкновений. Конечно, тут оставалась определенная доля опасности: мало того, что «танцоры» рисковали оказаться на полосе перед несущейся машиной с «обычным» живым водителем, они полагались на тот самый компьютер, в чьих системах пытались вызвать перегрузку.

Что это? Может быть, подумал я, просто новая забава молодых искателей острых ощущений? Или луддизм в еще одном его воплощении? Перенесенное на компьютеризованную, автоматическую технику стремление бить и крушить «злые» машины, которые разрушают знакомую, устоявшуюся жизнь?

А может быть, ни то и ни другое? Что-нибудь еще более глубокое и не столь пессимистическое? Мне вспомнились слова одного из моих преподавателей о том, что ритуальные игры и праздничные состязания заложены в самой природе человека. Возможно, то, свидетелем чего я стал, представляло собой современный ритуал перехода к зрелости, ритуал вступления в век автоматизации, подтверждение за молодым человеком его превосходства над созданными людьми механизмами.

Меня снова тряхнуло. Черт бы побрал этих подростков! Безответственная глупость — вот что это такое. Некуда им девать свободное время. Нет чтобы заняться…

Чем? Кражей промышленных секретов?

Ладно. Положим, будучи молодым, я тоже совершал кое-какие социально неприемлемые поступки. Но, видимо, на то были причины, хотя я никак не мог их вспомнить.

Движение выровнялось, и мы снова набрали скорость. Ритуал, или что это там, закончился, и ускользающее воспоминание, которое я стремился вернуть, стало еще ближе; оно маячило почти в пределах досягаемости.

Небо светлело. Ночь уходила, словно вода при отливе, оставляя за собой дома, фермы и стога сена вдоль дороги.

Вдруг перед моим внутренним взором снова возник образ "дорожного танцора": возмутитель спокойствия в предрассветной мгле, взмах раскрытых рук в отражении радарных импульсов, ноги, переступающие в такт какому-то тайному ритму. Все это, чтобы доказать свое превосходство, появляясь вдруг перед кабиной стремительного механического чудовища? Чтобы повлиять на его движение? Чтобы…