Роберт Шекли - «Если», 1999 № 09 Страница 19

Значит, это все-таки Курр.

Но если туземцы не понимают его, а он не понимает их… То язык, на котором он говорит, не куррианский?

И тут, в мгновенной вспышке прозрения, Форзон постиг всю глубину подлого предательства.

Координатор Раштадт заставил его выучить не тот язык. Он нарядил его в костюм чужого жреца, наводящий ужас на местных жителей, снабдил для верности кошмарным искусственным носом, завел в темный лес, набитый солдатней, и преспокойно испарился. И кабы не кромешная тьма и не всеобщая суматоха, позволившая Форзону улизнуть, он мог бы уже быть на пути в деревню одноруких пансионеров короля Роввы!

Погоня, конечно, продолжается. Здесь нельзя оставаться. С другой стороны, идти совершенно некуда!

Хозяин фермы меж тем, словно загипнотизированный, не мог оторвать глаз от фальшивого органа дыхания, уродующего физиономию пришельца. Женщина, в свою очередь, завороженно созерцала его наряд, и что-то давно знакомое почудилось Форзону в выражении ее лица. Ну разумеется! Ему не раз случалось видеть — в музеях, на концертах, в картинных галереях — такие лица, выражающие чистейший эстетический восторг.

Материя, из которой сшили жреческое облачение, была действительно превосходной: легкая, шелковистая, прозрачно люминесцирующая при слабом свете; тоненькие золотые ниточки посверкивали тут и там в роскошных кремовато-белых складках. Невзирая на все перипетии в густом лесу, она не только не порвалась и не испачкалась, но даже не помялась.

Форзон решительно содрал накладной нос, швырнул его на пол и попытался растоптать, но проклятая штуковина не желала поддаваться насилию. Тогда он кинул нос в тлеющие угольки металлической курильницы, стоявшей на столе: пластик не загорелся, но через несколько секунд расплавился, обратившись в бесформенную массу.

Потом он поставил на стол свечу, которую все еще держал в руке, и хладнокровно разоблачился.

Женщина и ребенок глядели на гостя, разинув рот. Хозяин истерически хихикнул. Форзон свернул обширный балахон в компактный комок, шагнул к хозяйке и низко поклонился.

— Вот, возьми, — сказал он, протягивая ей сверток. — Тебе нравится эта вещь? Она твоя.

Женщина не шелохнулась. Форзон положил подарок у ее ног и отступил назад. На нем остались лишь сандалии и узкая набедренная повязка, которую ему выдали вместо белья. Мужчина изумленно уставился на сверток, словно впервые его увидел. Он сказал жене несколько слов, та ответила. Потом она усадила ребенка на пол и, робко протянув руку, потрогала мерцающую ткань. Муж подошел поближе, и они взволнованно затараторили вполголоса.

Снаружи послышались громкие голоса, и три мощных удара обрушились на дверь. Супруги быстро взглянули друг на друга, потом на Форзона. Еще один удар — и хриплый голос офицера прокричал команду.

Женщина вскочила, подхватив подарок, и повелительно зашипела на мужа; тот всплеснул руками и покорно кивнул головой. Нежно прижимая сверток к груди, она подбежала к внутренней двери, обернулась и сердито зашипела на Форзона. Тот поспешил за ней. В соседней комнате хозяйка указала на вертикальную лестницу, ведущую на второй этаж, и сама последовала за ним, неловко удерживая драгоценную ткань одной рукой. Тем временем хозяин отпер дверь, и дом наполнился нестройным гвалтом мужских голосов.

Взобравшись наверх, Форзон нерешительно остановился в полной темноте. Женщина снова что-то прошипела и скользнула мимо, он запнулся о порог, но удержал равновесие и двинулся вслед за ней. Раздался скрипучий звук, хозяйка ухватила его за плечо и резко подтолкнула вперед. Форзон ударился лбом о стену, обнаружил в ней невысокий проем и неуклюже пролез куда-то, сгорбившись и низко наклонив голову. Снова раздался скрип, и он почувствовал, что остался один.

Закуток, в котором он очутился, был так мал, что ему не удалось ни распрямиться, ни улечься на пол. Ощупав стены и потолок, Форзон сообразил, что находится в узком пространстве между самой верхней частью выгнутой наружу стены и горбатой кровлей дома. Тогда он сел на пол, скрестив ноги, и принялся ждать неизвестно чего.

Сидеть в такой позе с непривычки было неудобно, но уютно обнимавшая его тьма подействовала успокаивающе. Голоса внизу звучали слишком тихо, чтобы казаться опасными. Потом он услышал, как захлопнулась дверь, и наступила полная тишина. Форзон окончательно расслабился и заснул.

Проснулся он от боли в спине, с затекшими руками и ногами, голодный и холодный. Но главное — переполненный невыразимым, всепожирающим гневом! Он готов был собственными руками прикончить координатора Раштадта, ассистента координатора Уилера и полевого агента Энн Кори, личный номер Б-627, Гурнил. Если на то пошло, он злобно ненавидел планету Гурнил целиком и богатый материк Курр в частности, но более всего — проклятое Бюро Межпланетных Отношений, чтоб ему было пусто на все оставшиеся времена.

Тесное убежище теперь было освещено: свет пробивался через V-образный вырез в стене под самой крышей. Форзон вспомнил, что видел нечто подобное на картинах, но решил тогда, что это орнаментальные украшения. Он встал на четвереньки и выглянул наружу: узкая грунтовая дорога, пожухлая трава, ничем не примечательный утоптанный двор.

Потом он обследовал свою каморку — узкое замкнутое пространство с тремя прямыми стенами и одной выгибающейся наружу — и с немалым трудом обнаружил, что одна из широких деревянных планок закреплена только сверху и может качаться взад-вперед, как маятник.

Все это было довольно интересно, однако Форзон по-прежнему был голоден и зол. Он принялся заново прокручивать в голове все, что случилось с ним на Гурниле, но тут подвижная планка, скрипнув, приподнялась и упала на место. Форзон поспешно схватил просунутый в убежище высокий цилиндрический сосуд: он оказался горячим, из горловины торчала ручка длинной двузубой вилки. Сперва он выудил круглый хлебец с толстой хрустящей корочкой, потом кусочки тушеного мяса, перемешанные с кусочками зеленых овощей, потом пару каких-то темных клубней, отдаленно напоминающих по вкусу тушеную морковь. Покончив с ними, он с наслаждением выпил густую, горячую, жирную подливу; у нее был странный горьковато-сладкий привкус.

Толкнув скрипучую планку, он выбрался наружу. Второй этаж дома разделяла на две большие комнаты широкая перегородка со встроенными шкафами для домашних пожитков; потайная каморка находилась в ней и примыкала к наружной стене. В выгороженном углу одной из комнат — по-видимому, спальни — Форзон обнаружил удобное деревянное сиденье с дыркой и с облегчением воспользовался этим удобством. Потом он обошел по периметру обе комнаты, выглядывая в прорези под крышей.