Владимир Клименко - Котёл колдуна Страница 19

Павел проводил его взглядом, потом посмотрел на Тима. Тот стоял совсем рядом, придерживая ощетинившегося Гарма за ошейник, и вся его напряженная фигура говорила о том, что и он хотел бы сейчас легко воспарить над землей и последовать за учителем. Но, пересилив себя, Тим кивнул Павлу на тропинку и, отпустив ошейник пса, побежал вслед за ним между соснами, навстречу Нагльфарку.

Солнце еще не взошло, но стало заметно светлее. Мягкий полумрак-полусвет разлился в воздухе, но все: и деревья, и скалы, лишенные теней, казались плоскими и ненастоящими, как театральная декорация.

Туман держался у самой воды, напоминая сверху корку неровного льда.

Громадными скачками Гарм спустился к самому озеру; с высоты обрыва Павел слышал его ворчание, которое становилось все громче и громче. Пес явно чуял приближающихся врагов и давал знать об этом.

Мокрый камень не зря получил свое название. Ноздреватая глыба известняка, зажатая среди базальтов, как губка впитывала воду и все время оставалась влажной. Зеленый, в седых подпалинах мох плотно покрывал его вершину, выделяясь среди черных валунов ярким пятном.

- Они идут!

Павел обернулся на звонкий голос берегини.

Пинна появилась из чащи позади них и остановилась на самом краю обрыва. Белое платье облепило ее стройную фигуру, ветер с озера постепенно усиливался.

Словно желая противостоять его напору, Пинна раскинула руки, застыв над озером живым распятием. И ветер на мгновение стих. От берега к середине озера поползла белая стена тумана. Но это был не тот туман, что тонким покрывалом стелился у самой воды. Это была именно стена, достигавшая высоты Мокрого камня.

Пинна взмахнула руками, подгоняя туман туда, где уже явственно слышался глухой однотонный шум приближающегося нечто.

- Они идут! - повторила берегиня.

Но об этом можно было уже не говорить. Павел увидел, как по воде, как будто ее не касаясь, прямо на них движется странный предмет.

Больше всего _э_т_о_ походило на две половинки расколотого вдоль кокона. О размерах невиданного катамарана судить было трудно, но, похоже, они были довольно внушительными. Даже издали Павлу удалось разглядеть, что стенки корабля состоят из множества шестигранных ячеек, на манер пчелиных сот, и кажутся пористыми. В середине каждой из скорлупок копошились фигурки человекоподобных существ мертвенно-серого цвета. И это неясное копошение вызывало почему-то отвращение и ужас.

Туман, насылаемый на Нагльфарк Пинной, катился по озеру плотным валом. Он двигался все быстрее, из самой его толщи вытянулись длинные языки, словно пытаясь опередить основную массу и достичь корабля как можно раньше. На минуту Павел даже подумал, что так оно и случится, и Нагльфарк затеряется в белом непроницаемом облаке, как соринка в туче, но грозный ровный рокот от медленно движущихся скорлупок вдруг стал оглушительным, как будто некто резко повернул регулятор громкости, и туман сначала остановился, а потом так же неотвратимо пополз в обратную сторону.

Берегиня еще раз отчаянно взмахнула руками, но созданный ею самой туман внезапно стал неуправляем. Павел видел, как затрепетала на усилившемся ветру фигурка Пинны, как пятится она от обрыва, пытаясь противостоять направленной против нее силе, а в следующее мгновение шквальный порыв с озера смял ее, как лист, и отшвырнул в сторону.

Рев Гарма внизу стал страшен. Пес готов был броситься в воду и достичь Нагльфарка вплавь, и только успокаивающие команды Тима еще удерживали его на берегу.

Туман сдуло с обрыва, как сдувает парок с кипящей кастрюли, и теперь Павлу ничего не мешало увидеть Нагльфарк во всем его страшном великолепии.

Ячеистые стенки корабля под все ярче разгорающимся утренним светом отсверкивали металлическим блеском. В одной из его половин, над копошащейся массой одетых в грязно-серые доспехи воинов, возвышалась фигура отвратительно-морщинистого старика с клочковатой пепельной бородой. Правая его рука сжимала двулезвийный боевой топор, а левая в чешуйчатой перчатке была устремлена прямо на обрыв, и ее указательный палец, как показалось Павлу, целился точно ему в грудь.

Расстояние между Нагльфарком и берегом еще оставалось порядочным, но Павел почувствовал какую-то обреченность и бесцельность всех попыток противостоять надвигающейся силе.

Даже сквозь грохот, исходивший от пугающе-грозного корабля, Павел внезапно различил стук дизельного мотора. Звук приближался от изгиба озера. Само судно было пока не видно, но, несомненно, так звучать мог лишь мотор вполне земного катера. В этой закрутившейся чертовщине не было сейчас для Павла звука милее и привычнее, но Тим думал иначе.

- Это еще что такое! - обеспокоенно крикнул он и крепко сжал плечо Павла. - Зачем они лезут сюда? Неужели не понимают, что это смертельно опасно?

Вспомнив военный лагерь, Павел подумал, что, пожалуй, нет, не понимают. Очевидно, оставленные без внимания Колдуна, которому теперь было совсем не до этого, военные оживили заглохшие моторы транспортов и теперь устремились в недоступную до этого зону. Того гляди покажется и вертолет.

- Сюда нельзя! - крикнул Тим, как будто его слова могли быть услышанными на грязно-белом катере, который неспешно выползал из-за крутой излучины.

Одного взгляда хватило убедиться, что это многострадальный "Пионер Алтая", много лет служивший прогулочным судном на озере. На носу катера Павел различил вращающийся круг турели и установленную на ней гарпунную пушку. Большую нелепость представить было трудно.

"Пионер" пыхтел и кашлял. Сизые клубы дыма от сгоревшей солярки тянулись за ним клочковатым шлейфом. Множество фигур в военной форме облепило леера.

Катер по сравнению с Нагльфарком выглядел игрушкой, и, как с игрушкой, Нагльфарк обошелся с ним.

Крутая пятиметровая волна покатилась по направлению к катеру. Она не опрокинула его, не закрутила в смертельном водовороте, а просто отбросила в сторону. Так брезгливо отряхивают руки, желая избавиться от чего-то ненужного и неприятного.

"Пионер Алтая" натужно закряхтел, потом звук дизеля на полутакте оборвался, и катер мощно потащило обратно за излучину, креня на правый борт. С катера раздался многоголосый вопль и тут же смолк за поворотом, словно между ним и Нагльфарком установили звуконепроницаемую стену.

Никак до этого не обнаруживавший себя Китоврас воспользовался моментом, ушедшим у Нагльфарка на то, чтобы расправиться с катером. Почти в ту же секунду, как по озеру прокатилась волна, заговорил его излучатель.

Метрах в двухстах Павел различил на берегу яркую вспышку. Желто-зеленый шар, вычерчивая по воздуху абсолютно прямую огненную линию, устремился к кораблю. Ожидая мощного взрыва, Павел поспешно зажал ладонями уши, но посланный Китоврасом заряд, ударившись о невидимую преграду, как мяч, отраженный умелым теннисистом, взмыл свечой и, описав крутую дугу, с сухим треском взорвался в лесу. Потянуло гарью.