Андрей Дашков - Собиратель костей Страница 19

Габриэль принял пистолет из руки Малютки Лоха – мраморно-белой раздувшейся руки, кожа на которой едва не лопалась, – после чего карета сразу же тронулась с места. Я бросил быстрый взгляд в узкое заднее окно, но увидел лишь грузный силуэт человека, в движениях которого была какая-то несогласованность. Он перемещался так, будто пытался танцевать, по горло погрузившись в цементный раствор, и при этом правая и левая половины его тела двигались независимо друг от друга.

Вторая остановка получилась гораздо более продолжительной. Дав кучеру необходимые указания, я решил немного отдохнуть. После нескольких не самых спокойных ночей я задремал бы даже в седле, не говоря уже о комфортабельном экипаже. Когда рядом что-то бабахнуло, я только поморщился. На нашего одержимого кучера выстрелы в воздух тоже вряд ли могли подействовать, однако кто-то, очевидно, нашёл более веские аргументы.

Карета остановилась. Я высунулся в окно и увидел, что мы находимся на унылой окраине, которую слегка приукрашивали опоры той самой «зеленой линии» и облезлая, но прочная церковь.

На дороге, тянувшейся вдоль церковного забора, стояли шестеро Миротворцев. Пять карабинов стволами вверх и уже знакомый мне револьвер в кобуре. Капитан разглядывал рекламный щит на церковном фасаде, зазывавший в лавку индульгенций, и жевал спичку. Но что-то (может быть, напряжённость позы) подсказывало мне, что на этот раз его равнодушие – деланное.

Тем временем Габриэль вылез из кареты и отошёл в сторону на пару шагов. Очевидно, для того, чтобы пули случайно не задели лошадей. Он был настолько уверен в себе, что оставил раку в экипаже.

Я наблюдал за происходящим в каком-то оцепенении и не знал, как вести себя, если стороны не договорятся и впрямь начнётся пальба. Против шестерых, по моему скудному разумению, у хозяина было маловато шансов. Правда, по его виду никто этого бы не сказал. Он выглядел посланцем с того света, приносящим живым дурные вести. Багровый плащ трепетал у него за плечами, словно сложенные крылья окровавленного ангела. Свежий западный ветер пригнул поля чёрной шляпы, и глаза приобрели тусклый оттенок бутылочного стекла. Хоть убейте, не могу припомнить, чем при этом были заняты его руки. Такое впечатление, что некоторые детали остались за гранью восприятия. И, как показали дальнейшие события, не только моего.

– Какого черта ты нас задерживаешь? – спросил Габриэль, и казалось, что ветер растягивает его слова, относя их в сторону.

– Сам знаешь, – ответил капитан, выплюнув спичку. – Чужие лошади, чужой экипаж…

– Это компенсация за убитую кобылу. С хозяином я договорился.

– Не сомневаюсь, но так не пойдёт. Тут живут по закону, я тебя предупреждал.

– Если дело только в этом, то мы прогуляемся пешком.

Габриэль проявил неожиданную уступчивость, но даже мне было понятно, что это слишком похоже на игру кошки с обречённой мышкой.

– Дело не только в этом, – сказал капитан и расстегнул пару верхних пуговиц на своём мундире. Стал виден неприятный шрам поперёк горла, а ниже, на безволосой груди, блеснула пятиконечная звезда.

Чип!

Впору было рассмеяться. В последнее время мне что-то везло на замаскировавшихся чакланов. Если когда-нибудь узнаю, что сами Лорды тоже являются сектантами, это не будет для меня сногсшибательной новостью…

Лицо хозяина прорезала улыбка, похожая на рану. Теперь стало ясно, что его обычные штучки в данном случае бесполезны.

– Я не могу позволить тебе зайти ещё дальше, – сказал капитан с абсолютной убеждённостью, очевидно, имея в виду не только расстояние. Чувствовалось, что он хорошо подготовился к смерти.

– Тогда попробуй остановить меня, – проговорил Габриэль.

Стволы карабинов уже были направлены на него, однако он не шелохнулся. Солдаты для него не существовали. Возникла гнетущая пауза, на протяжении которой я ощущал нараставшую резь в низу живота…

– Прошу тебя, отступись! – неожиданно мягко попросил капитан. Я поразился тому, что в голосе этого сурового человека прозвучали почти умоляющие нотки. И просил-то ведь он не за себя – ему уже ничто не могло помочь!

– Поздно, – с издёвкой сказал Габриэль.

– Ещё нет. Братья помогут тебе. Ты знаешь, что для этого нужно…

– Прочь с дороги, раб! – рявкнул Габриэль.

Я никогда не видел хозяина таким страшным. В его физиономии и раньше было нечто жутковатое, но сейчас она превратилось в маску разъярённого демона. С ближайшего дерева снялась воронья стая и поднималась вверх с шумом, похожим на аплодисменты. Отдельные птицы были словно клочья рваной чёрной бумаги, подхваченные и уносимые ветром.

(Это мне что-то напоминало. Чьи-то жалкие попытки расторгнуть сделку. Бумага, пепел, сожжённый договор…)

Капитан пожал плечами, видимо, сожалея о том, что исчерпал разумные доводы. При этом он мало изменился в лице. На него легла только серая тень сожаления. О чем же он сожалел? Или о ком? Мои догадки казались примитивными, но и от них хотелось завыть.

Капитан спокойно застегнул пуговицы мундира. Он был из тех людей, которые бреются перед казнью или безнадёжным, заведомо проигранным боем.

Солдаты замерли в неподвижности, как истуканы. Ни я, ни они не принимали участия в разыгрываемом представлении. Отчего-то я был уверен, что ни один из них не сумеет выстрелить. Во всяком случае, я не мог шевельнуться. Меня сдавливал со всех сторон незримый панцирь, а дыхание становилось затруднённым. При этом я сохранял неизменную позу, словно моё тело было погружено в застывающий цементный раствор.

Пожалуй, даже влияние Господина Исповедника было менее кошмарным – тот стремился превратить меня в примитивное и довольное жизнью существо, а физическая боль, которой сопровождались его «уроки», никогда не казалась мне предсмертной, невыносимой…

Потом мои муки закончились. Цемент был взломан. Душа моя выпорхнула, словно бабочка из куколки, а тело вывалилось из панциря, как цыплёнок из расколовшегося яйца. Я обнаружил, что просто дышать без затруднения – это великолепно. Мир был бы намного лучше, если бы каждую секунду мы могли выздоравливать или воскресать. Так вот и я, освободившись из удушливого плена, оценил обнажённую прелесть жизни, однако счастливое состояние продолжалось недолго.

В руке Габриэля появилась пушка. Бах, бах, бах, бах, бах, бах – чёрное дело было завершено быстро. И ещё один тяжкий грех был внесён в Книгу Смерти.

Капитан не успел даже выхватить револьвер. И умер он раньше, чем ударился спиной о землю. После мгновенной вспышки боли. Без мучений… Его глаза уставились в низкое небо и наполнились льющимся сверху дармовым светом вечности.

Все шесть выстрелов Габриэля были точными. Он спрятал пушку и подошёл к трупу капитана. Затем достал нож, нагнулся и выковырял у того из груди чакланскую звезду.