Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4) Страница 19

Жнец снова приподнял тело в воздух, дунул на него. То, что осталось от твари, моментально рассыпалось в прах.

- Действительно, наспех сработанная кукла. Не бездарно, потому что на какое-то время они ввели нас в заблуждение, но и не талантливо, потому что скрыть концы не удалось.

- А может, никто и не собирался скрывать эти самые концы?

- Почему ты так считаешь?

- Видишь ли, Жнец, ты мудр и хитер, однако ты ведешь себя совсем не так, как вел бы тот рыцарь, облик которого ты принял.

- Ничего особенного я не сделал...

- Ничего особенного с точки зрения великого бога, но не человека.

- Ты думаешь, за нами наблюдают? - заинтересовался Тиермес.

- Вот в этом я уверен.

Траэтаона протянул тонкую смуглую руку и вытащил прямо из воздуха большой лук с двойной тетивой. Его изогнутые дуги были укреплены костяными и стальными накладками. Вечный Воин поискал в пространстве стрелу, при этом рука его по локоть исчезала из виду, растворяясь в воздухе. Вытащив одну, он некоторое время ее оглядывал, затем отбросил в сторону и принялся снова искать. Наконец Траэтаона добыл то, что его интересовало.

- Кажется, ты не очень пытаешься сохранить инкогнито, - заметил Тиермес.

- А зачем, Жнец? Нас здесь ждали и даже готовились к встрече.

Говорил Траэтаона неспешно и даже как-то лениво. Стрелу с цветным оперением вертел в пальцах, словно раздумывая над тем, как ее использовать: по назначению или в виде зубочистки. Поэтому даже для Тиермеса было некоторой неожиданностью, когда он вскинул лук и не целясь выстрелил куда-то вверх, чуть левее одинокой скалы, указующим перстом упирающейся в небо.

- А-ах, - раздалось в ущелье.

Из-за выступа выглянуло чье-то темное тело, поскользнулось на краю, хватая воздух передними конечностями, и покатилось вниз, наталкиваясь на острые камни. Мертвец свалился прямо под копыта драконоподобного коня, лицом к солнцу. Стрела торчала из правого глаза, превратив его в жуткое месиво. Она вошла в него почти по самое оперение, и если у убитого существа мозг находился там же, где и у людей, то смерть должна была наступить мгновенно.

- Хороший выстрел, - одобрил Тиермес.

- Он подглядывал за нами.

- Теперь понятно. Наконец я вижу хорхута и испытываю невероятное облегчение по этому поводу. Никогда бы не подумал, что и такое случится со мной.

- Расспросишь его, Жнец?

- Придется, хотя большого удовольствия, вероятно, не получу.

Прекрасный бог, похожий на колеблющийся язычок серебристо-голубого пламени с драконьими крыльями за плечами, легко соскочил со своего коня. Видимо, раскаленная пыль, устилавшая дороги Джемара толстым слоем, ему не нравилась, и стройные ноги ступали исключительно по воздуху, на ладонь выше поверхности почвы. Остановившись в нескольких шагах от хорхута, Тиермес сказал по-будничному просто:

- Встань и отвечай на вопросы!

Кем бы ни было существо при жизни, каким бы богам оно ни поклонялось, после смерти его безраздельным владыкой и повелителем становился Жнец. И не рождался еще тот, кто мог противостоять его власти.

Хорхут зашевелился, скребя когтями землю, приподнялся и сел, вращая головой в разные стороны. Стрела торчала у него из правого глаза, но мертвец на нее внимания не обращал. Может, уже стал считать ее своей неотъемлемой частью?

- Я повинуюсь, Владыка.

- Ты ждал нас?

- Я ждал вас, повелитель. Мне было велено сидеть за скалой и ждать. А дождавшись, немедленно сообщить моему господину.

- Ты сообщил?

- Я не успел, Владыка, - ответил хорхут и после минутного раздумья добавил: - Я умер.

- Не беда, - утешил его Тиермес. - С кем не случается. Кто твой господин?

- Не знаю.

- Зачем он нас ждал?

- Не знаю.

Дальше разговор потерял всякий интерес: что бы Тиермес ни спрашивал у мертвеца, тот неизменно отвечал, что не знает. И получалось, что действовал он не только по чьему-то наущению, но и не осознавая, что творит.

Наконец Жнец потерял остатки терпения. И уже собрался было вернуть хорхута туда, откуда призвал на допрос его душу, как вдруг Траэтаона попросил:

- Узнай у него о Веретрагне или Вахагане.

- Ты слышал? Отвечай...

- Двое бессмертных содержатся в подземелье вместе с третьим.

- И где подземелье?

- Везде, Владыка. Везде, где ты стоишь...

Больше ничего существенного из хорхута вытянуть не удалось.

- Что скажешь, Воин? - спросил Тиермес, когда беседа с мертвецом завершилась.

- Думаю, Жнец, как нам поступить. Уж коли нас тут ждали и готовились к встрече, то мы в заведомо проигрышном положении. Однако мы же не дети и можем за себя постоять. Вот я и взвешиваю, стоит ли самим разбираться со всеми здешними тайнами или отправиться на Вард, за помощью. А уж затем, в большой и милой компании, вернуться сюда.

- Вздор, - сказал Жнец твердо. - Не хватало еще других беспокоить. Можно подумать, на Варде не хватает проблем и без этой. Давай-ка, Воин, собирайся сейчас мы с тобой отправимся на поиски.

- А как же вход?

- Ты разве не слышал - он везде, где мы стоим.

- Да не разбираюсь я в этих колдовских штучках, - скромно заявил Траэтаона, и Тиермес разразился громким хохотом. Так, смеясь, и указал рукой на землю под своими ногами, и она разверзлась, впуская великих богов в свое необъятное чрево.

- Фто-то фтранное я фюфтфую, - доложил Ниппи, не успела Каэ устроиться на ночь возле костра. Она только-только расслабилась и вытянула ноги, как перстень заговорил. В эти дни они общались редко, потому что Ниппи каким-то образом действительно испортил себе произношение и теперь открывал рот только в случае крайней необходимости. А таковая, как всегда, случалась некстати.

- Может, обождем утра, а там и разберемся с твоими предчувствиями?

- Мне фсе рафно, но ефли фто, то я откафыфаюсь нефти отфетфеннофть.

- Однако, сколько шипящих может встретиться в таком сравнительно знакомом слове, - сказал га-Мавет. - Что еще стряслось на ночь глядя?

- Офленилифь! - укорил Ниппи. - Фоперники фкафют.

- Какие соперники? Куда скачут? - заволновался Барнаба, не выпуская из рук медовый коржик и продолжая интенсивно жевать.

- Даже я догадываюсь, - мрачно пояснила Каэ. - Не нам одним талисманы потребовались. Ну и кто успевает раньше?

- Офнофременно... ефли фтать и финуться ф пуфь.

- Ни в какой пуфь я не двинусь, - сказал Барнаба. - Мы только-только прилегли отдохнуть от этого самого пуфи...

- Мне фсе рафно, - повторил Ниппи заученным тоном. - Мое фело фуфнить на уфо фо теф фор, фока фы не рефыфесь.

- Зачем люди напридумывали столько букв? - поинтересовался Мешеде у Римуски.

Новые боги были уже на ногах. Каэ сидела в седле, а фенешанги каким-то удивительным образом успели прекратить существование костра. Таким образом, Барнаба остался в подавляющем меньшинстве и ему пришлось занять свое место в маленьком отряде.