Воронцов, в дорогу! - Виталий Валерьевич Андреев Страница 2

В этих невеселых раздумьях время тянулось медленно. Мотя вышел на балкон, покурил, повглядывался в прохожих, шагавших по улице. Вроде ничего подозрительного.

Ровно в два раздался телефонный звонок. Мотя снял трубку и услышал голос Маши.

– Милый, я думаю, что решила твою проблему, – любимая сразу перешла к делу. – Ты меня хорошо слышишь?

– Да, хорошо, – громко ответил Матвей. Хотя телефон появился десять лет назад и был в каждом доме, качество связи оставляло желать лучшего. Ученые мужи обещали решить эту проблему в самом ближайшем будущем. Некоторые из них и вовсе утверждали, что еще лет через десять телефоны станут карманные. Наверное. Чему не поверишь в эпоху пара и электричества.

– Жду тебя к шести вечера в «Кафе Вольфа и Беранже»". Не опаздывай, любимый.

3

Мотя надел синий костюм тройку и кремовые штиблеты, повязал на шею пурпурный платок. На голову он водрузил лондонский котелок и взял в руки красивую трость из черного дерева. Трость имела потайной клинок. Владел им хозяин скверно, но уверенности оружие все равно придавало. В кармане пиджака лежал миниатюрный револьвер. Им Мотя пользовался лучше, то есть умел заряжать и стрелять. И иногда чистить.

До кафе он решил пройтись пешком, короткой дорогой, через заброшенный дом купца Трофимова. Дом без жильцов который год стоял, обнесенный прогнившим забором. В заборе сияли дыры, оставленные любителями срезать путь.

На улице Мотя оглянулся и, не заметив ничего подозрительного, зашагал в сторону от порта. Из тени соседнего дома появились три мужских силуэта и двинулись вслед за ним.

Когда Матвей перебрался через заборный проем, одна из теней метнулась за ним, две другие убыстрили шаг, переходя в бег.

Мотя обернулся и выставил вперед трость. Человек перед ним ловко выбил трость, а подбежавший второй с одного удара отправил Мотю в нокаут.

Через некоторое время Мотя пришел в себя. Он сидел на полу обветшалого дома, перед его носом сверкал нож.

– Ну что, гусь лапчатый, добегался?– спросил человек, слегка надавив ножом на нос Моти.– Где деньги, козел?

– Дяденьки, вы кто такие? Вы меня, верно, с кем-то спутали, меня часто путают. И Вы определитесь: гусь я или козел, а то от страха я не разберусь сам, – Матвей попытался отстраниться от ножа, но мешала стена.

– Сейчас, рожа воровская, нос тебе отрежу, сразу соображать начнешь, – человек надавил ножом сильнее.

– А это точно он, Матвей Воронцов? – спросил третий, судя по виду старший.

– Точно, – сказал второй. – Я его у нашего барина видел. Запомнил. Отрежь ему нос, чтобы не врал.

Всё дальнейшее показалось Моте происходящим во сне.

Старший вдруг удивленно посмотрел на грудь, из которой торчало стальное жало, и рухнул замертво.

Второй с криком «Эй, ты кто?» прыгнул вперед и тут же получил нож в горло.

Мотя вывернулся из-под сидевшего в его ногах разбойника, вытащил револьвер из кармана и выстрелил.

Из головы разбойника фонтаном брызнула кровь.

– Я его застрелил, – крикнул Мотя.

– Нет, придурок. Это я его застрелил. А ты чуть было не отправился на тот свет.

Перед ним стоял огромный детина лет тридцати. В одной руке он держал пистолет, а в другой окровавленный клинок из Мотиной трости.

– Хороший клинок, – сказал мужчина. – Такими вещами не разбрасываются. Я – Ярик. Вставай, приятель, твои друзья заждались тебя.

– Хороший, – сказал Мотя. – Итальянская работа. А кто у меня друзья?

– Скоро узнаешь. Поторопись.

– У меня, видите ли, свидание с подружкой, – произнес Мотя.

Ярик навел на него пистолет.

– Я понял, – сказал Мотя. – Подружка подождет.

Как ни странно, Ярик привел его в кафе «Вольфа и Беранже»".

В приватном кабинете за большим круглым столом сидела молодая дама в шикарном голубом платье. Лицо дамы прикрывала вуаль. Рядом с дамой стоял старикашка, похожий на суслика.

Мотя замер, не зная, что сказать.

– Ну, что, Матвей Воронцов, – сказала дама. – Решил Ярик твою беду?

– Да. Спасибо огромное, Ваша Светлость! – до Матвея наконец дошло, кто перед ним. – По гроб жизни Вам обязан!

– Ну, и славно, – сказала царевна. – У меня есть для тебя поручение.

– Что пожелаете?– В голосе Моти прозвучала неподдельную готовность.

– Ты слышал про птицу Феникс? – спросила царевна.

– Это которая в Ботаническом саду живет? – уточнил Матвей.

– Нет, она живет не в Ботаническом саду, – улыбнулась царевна. – Шутник ты, право слово, Матвей Воронцов.

– А где она живет? – спросил Мотя.

– А вот точно не знаю, – сказала царевна. – Говорят, в стране Лукоморье, за семью морями, за девятью горами. Может там, а может и в другом месте. Вот ты и выяснишь.

– Так, – сказал Матвей. – Это Вы про сказочную птицу Феникс. Я верно понимаю?

– Сказка ложь, да в ней намек, – жестко сказала царевна. – Найдешь птичку, доставишь мне волшебное перо.

– Ну, я не знаю, как в сказку попасть, – протянул Матвей.

– Узнаешь, – сказал старикашка. – Или ты думаешь, что у обманутых тобой купцов всего три приспешника?

– Я понял, – сказал Мотя. – Средства потребуются, и немалые.

– Будут тебе средства, – царевна встала. – С Моисеем Абрамовичем согласуешь. Удачи, дружочек! Очень надеюсь тебя снова увидеть!

С этими словами царевна покинула кабинет.

– Садись, поц, – сказал Моисей Абрамович. – Бумаги подписывать будем.

– Кровью? – спросил Мотя.

– Зачем же кровью, – удивился старикашка. – В девятнадцатом веке живем. Чернилами.

На столе как по волшебству появилась чернильная ручка с золотым пером и три стопки бумаг.

– Можешь не читать, – сказал Моисей Абрамович. – Первая стопка: твое подробное чистосердечное признание, как ты обманул купцов с кавказскими жеребцами. Вторая – ведомость о расходовании средств на путешествие. Третья: опять же твое чистосердечное признание, что эту сумму ты украл у соблазненной тобой вдовы генерала Панина. Все в одном экземпляре, будет храниться у меня до возвращения.

– А если не вернусь, может, тогда и не подписывать, – сказал Мотя.

– Подписывай, – Ярик положил Моте на плечо пудовый кулак. – Нам с тобой, приятель, в дорогу собираться пора.

Матвей взял ручку, повертел её в руке. "О, Parker! Золотое перо! Стоит бешенных денег! Жаль, очень жаль, что не моя безделица" – с сожалением вздохнул Мотя.

– Как много подписывать- еще раз вздохнул он.– Так и до конца похода не управлюсь…