Тайна ракеты «Феномен» - Юрий Дмитриевич Бочков Страница 2

Этот разговор происходил ровно месяц тому назад. Это Флип Маккуэл помнит совершенно точно.

У Флипа Маккуэла отличная память на даты. Спросите его врасплох, что произошло, например, две недели тому назад, и он тотчас же скажет, что в этот день его сосед Артур Кокрофт уехал неизвестно куда, оставив Флипу коротенькую, ничего не объясняющую записку:

«Флип, не удивляйся, не застав меня дома. Я уехал и, по-видимому, надолго. Кажется, мне повезло — получаю маленькое наследство, так что, если не вернусь, с моими вещами поступай как хочешь. Артур».

В последние дни эта записка так и лезла Флипу в руки. Обычно у Флипа в комнате был идеальный порядок. Все всегда лежало на своих местах. Но эта бумажка чуть ли не ежеминутно попадалась ему на глаза, как извещение о чем-то непривычно загадочном. И только сегодня он понял, что тут что-то есть.

Еще лежа в постели, Флип Маккуэл протянул руку и повернул регулятор радиоприемника. По первым звукам с утра он мог предугадывать, какой будет день и какие плоды он, Флип, может собрать в человеческом дикорастущем лесу.

Первые же слова, окончание фразы, смахнули сон с Флипа: «…несколько часов назад экспериментальная многоступенчатая ракета «Феномен», по своему техническому оснащению и обширной программе полета превосходящая все ранее запускавшиеся ракеты мира…».

Флип быстро вскочил с постели и начал поспешно одеваться, Диктор продолжал:

«По сообщению научных учреждений, ведущих наблюдение за полетом, известно, что ракета достигла заданной скорости и движется по заранее рассчитанной траектории в направлении Луны. Автоматические и телемеханические устройства, установленные в ракете, позволят ей облететь Луну, затем опуститься на лунную поверхность и с пробами лунных пород, почвы и частиц пыли и газов снова вернуться на Землю.

Кроме того, в ракете имеется остроумное автоматическое устройство, с помощью которого будет исследовано влияние условий полета и пребывания на лунной поверхности на человеческий организм…»

Диктор продолжал еще что-то говорить, но Флипу некогда его слушать. Надо бежать в редакцию, а оттуда к светилам научного мира, имеющим что сказать по этому поводу. Надо хотя бы собрать высказывания. На этом тоже можно заработать скорее!

Как жаль, что нет Артура! Он подсказал бы, какие знаменитости могут дать самые интересные интервью: он ведь знает все астрономические новости, этот мечтатель-звездочет. Он и сам, бывало, высказывал оригинальные мысли.

Жаль, что Флип к его разговорам плохо прислушивался, сейчас можно было бы его слова вложить, например, пользуясь методом газетных репортеров, в уста какого-нибудь преуспевающего деятеля, не очень-то способного на оригинальность.

Но Артура нет. Он исчез так некстати. А впрочем, надо вспомнить, что он говорил тогда, в ресторане? Что он готов исчезнуть с Земли и улететь в космос. А что сказал диктор по радио? «В ракете имеется автоматическое устройство, позволяющее исследовать человеческий организм в полете».

Стой, Флип, не торопись: это надо обдумать!

Итак, ракета летит с какой-то загадочной, можно сказать, живой штукой, а Артур исчез. Артур, готовый лететь хоть на Луну, Артур, который собирался принести себя в жертву науке и согласен был бесследно пропасть, действительно исчез, никого не предупредив, бросив работу, вещи, ложе белье! Вот они, чемоданы с его бельем, Исчез, не оставив следов!

А где же записка?

В записке ничего особенного. Как бы ни так! Флипа Маккуэля так просто не проведешь. Откуда у Артура родственники, да еще с состоянием? Он сам рассказывал Флипу, что воспитывался приемным отцом, матери не помнит. Отец, по-видимому, скрывался от кого-то и не имел связей ни с кем, а тем более с Артуром. Да к тому же, если бы Артур куда-нибудь действительно поехал, то уж взял бы в дорогу чемодан, а они все торчат у его кровати даже не тронутые.

Бумажка для записки вырвана из какой-то записной книжки, с золотистым обрезком, какой у Артура никогда не было. Ясно, что он писал на чужой бумаге.

Кто-то зашел за ним!

До чего же Флип невнимателен, надо было раньше заметить это.

Страшная, жгучая, интереснейшая догадка жгла мозг Флипа. А не в ракете ли Артур Кокрофт?

Но — спокойствие! Надо все обдумать и посмотреть внимательно, нет ли еще каких-либо признаков, подтверждающих эту мысль.

Ну, конечно, есть! А письмо! Артуру пришло письмо через несколько дней после того, как он вылетел, то есть уехал.

Флип Маккуэл поймал себя на том, что он уже думает об Артуре, как о летящем в ракете. По совести говоря, Флипу очень хочется, чтобы это было именно так. Тогда у него будет драгоценнейшая, редчайшая сенсация. Он удивит мир, и мир будет говорить о нем, о Флипе Маккуэле.

Правда, это еще надо доказать, или хотя бы чуточку подтвердить. Итак, от кого Артуру пришло письмо, уже не заставшее его дома?

Вот это письмо. Оно лежит в ящике стола, куда его и сунул Флип, вынувший его из почтового ящика. Он тогда не обратил внимания на это письмо: мало ли кто может писать Артуру. Артур прочтет его, когда приедет.

Флип взял в руки широкий конверт. Обратный адрес как символическая надпись врезался ему в глаза:

«Профессор Б. Р. Селлар, Обсерватория Маунт-Перез, главный корпус, 85-зет.

Отдел межпланетных проблем, индекс 12».

У Флипа перехватило дыхание.

Этот конверт откроет ему все. Этот конверт — ключ к деньгам и славе.

Но что же написано в письме? Что Артура ждут, как драгоценного пассажира на межпланетный корабль? Сообщают, что вылет состоится в понедельник, как он сам острил когда-то, с разрешения дирекции? Что бы там ни было, Флип знает, он уверен, что письмо подтвердит его догадку о том, что Артур поехал не за наследством к бабушке.

Флипу ясно, что мир, в котором он живет, может пойти на то, чтобы послать человека на верную смерть, лишь бы были приняты меры, исключающие ответственность за это преступление. Люди, которые не откажутся от предложения Артура, конечно, найдутся, особенно в военном ведомстве, как раз и запустившем сегодняшнюю ракету. То, что Артур имел какую-то связь с астрономическими организациями — факт: вот перед нами письмо неизвестного профессора Селлара.

Флип разорвал конверт. Письмо было написано мягко, круглым спокойным почерком на белой почтовой бумаге:

«Уважаемый друг!

Ваше энергичное, благородное письмо я