Олег Дивов - Настоящие индейцы Страница 2

Мы с ними не воевали. Никогда. И не рассматривали Саттанг как потенциального противника. В сущности, мы жили с индейцами настолько дружно, насколько вообще это понятие применимо к гуманоидам разных видов. Биологически люди и индейцы были совместимы, дети получались красивые и умные. Отношение к индейцам в обществе было куда лучше, чем в незапамятные времена – отношение белых к неграм. Причем ксенофобии не отмечалось с обеих сторон. Нынешний индейский царь, например, родился на Земле, окончил не только престижную школу, но и Государственный университет в Мадриде, мечтал добиться для индейских иммигрантов на нашей территории статуса народа и стать сенатором. Его мать была индейской царевной, а отец – генерал Шумов, младший отпрыск княжеской семьи русского происхождения. С какого похмелья генерал назвал сына-полукровку Патриком, никто не знал, но факт есть факт: нынешнего индейского царя звали Патрик Александрович Шумов. Его с трудом уговорили сесть на прадедовский трон, и, по слухам, если поначалу у него были какие-то свои взгляды на роль монарха в тамошней культуре, то теперь он понял, во что вляпался, и крепко запил. Ему на Саттанге было грустно и одиноко, он привык к совсем другим условиям. И уж конечно, скорей бы он сам попросился обратно к нам, чем кто-то из наших перебежал к нему по идейным соображениям. Другое дело, что на Саттанге некоторые скрывались от правосудия. Это – да. Но таких беглецов никто не считал изменниками и не называл так. Обычные уголовники. Если индейцы их выявляли, то передавали Земле незамедлительно.

Поскольку Государственный университет был одним из четырех, составлявших знаменитый Мадридский кампус, Патрик, естественно, водил знакомство со всеми более-менее заметными преподавателями и выпускниками Четырех университетов. С ним дружили и Алистер Торн, ныне восходящая звезда контрразведки, и бывший мой босс Август Маккинби, инквизитор первого класса, и даже мой брат Кристофер, не так давно внезапно для всех превратившийся в звездного принца. Патрика знали и мы с Кидом Тернером. А с Максом у Патрика одно время были такие тесные отношения, что они по всем вечеринкам ходили вдвоем, чем даже породили беспочвенные слухи. Потом рассорились. Вроде бы из-за девушки. Но рассорились не насмерть, а как типичные принцы: слегка подрались и разошлись, довольные собой и друг другом.

Теоретически, я могла представить ситуацию, когда Макс просит у Патрика убежища по старой дружбе. Как бывшая жена Максимиллиана ван ден Берга – да-да, та самая бывшая жена, – я иллюзий на его счет не питала. Макс был эпатажником и авантюристом до мозга костей. Но на практике Патрик – последний человек, к которому Макс обратился бы за решением своих личных проблем. Скорей он пришел бы к моему бывшему боссу.

– Значит, проблемы были не его, – только и сказал Кид Тернер.

Я хотела сказать то же самое, Кид просто опередил меня.

– Хорошо, но чьи тогда? Среди его знакомых было трое, кто так или иначе завязан на Саттанг. Патрик, Фирс Ситон и мой брат Крис. Патрик царствует, Фирса на Саттанге казнила храмовая стража, а Крис нашел, что искал, в совершенно другом месте… В любом случае, я не представляю, что должно было случиться, если Макс дезертировал.

– Ты ведь в последнем деле довольно много узнала про Саттанг? – невинным тоном обронил Кид.

Я понимала, что он спросит. Его волновало, удастся ли договориться о помощи с моим бывшим боссом. Три года я работала ассистентом у инквизитора первого класса Августа Маккинби. Август имел славу человека, способного раскрыть преступление любой сложности. Когда погиб Макс, Августу предложили взять на себя расследование. Он отказался. Притом все заинтересованные стороны не без оснований полагали: Август знает больше, чем контрразведка и федералы, вместе взятые, но заняться этим делом почему-то не хочет. И объяснять свой отказ не желает. Он и меня пытался отговорить. Может, если бы мы не поссорились незадолго до этого, я и поддалась бы.

Чисто формально я все еще работала на него. Эта формальность играла роль прощальной премии: Август считал, что мне пригодится статус его ассистента. Я возмущалась. Я не желала пользоваться ничем, что осталось мне от той работы и напоминало о ней. Но…

Но по всему выходило, что другого варианта просто нет. Либо я ассистент инквизитора с соответствующими полномочиями, либо у меня связаны руки и завязаны глаза. Я не представляла, как иначе справиться с этой невразумительной миссией. Такое ощущение, что я напрочь отвыкла от армейских реалий. Или отвык наш военный министр. Задание сводилось к формуле «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». Всю информацию, похоже, мне придется добывать самостоятельно.

– Кид, я уже думала об этом. Когда мы искали Криса, тоже все указывало на Саттанг, а что оказалось? Боюсь, здесь то же самое.

– Август об этом что-нибудь говорил? – прищурился Кид.

– Да, открытым текстом. Если тебе интересно – он обещал прислать мне свои материалы. И сам работает в параллели, но по другому делу. Там-то точно Саттанг. Обстоятельства смерти Фирса Ситона.

– Вот оно что. Кстати, тоже весьма мутное дело. Очень хорошо, что Август за него взялся. У меня, если честно, давно руки чесались, но не было полномочий. Значит, все-таки парни нашли там нечто ценное…

Фирс был одним из друзей моего брата, Криса. И несколько лет назад они вдвоем летали на Саттанг. Сумели проникнуть в закрытый храм и своими глазами увидеть индейскую святыню – у нас ее прозвали «Великая Мэри». Запредельной красоты золотая статуя молодой женщины, с виду – произведение искусства, недоступного индейцам в силу их технологической отсталости. Оно и землянам было бы не по зубам. Крис утверждал, что эта статуя служила приводным маяком для кораблей Чужих. Корабли не прилетели, Чужие сгинули, а их ненужным маякам поклонялись язычники. Так оно обычно и бывает.

– Кид, я еще могу поверить, что Фирса убили из-за индейского золота. Но Макса?! Кроме того, Крис жив-здоров, а ведь видел то же самое, что Фирс. Нет, не в золоте дело. Золото слишком дешево для таких ставок в игре.

– Вот и я думаю, что же они могли отыскать там, если золото – слишком дешево. А как это формулировал Крис?

– Крис увидел то, что увидел: памятник исчезнувшей цивилизации. Чисто технологической, инженерной ценности для нас не имеет. Коллекционная ценность вполне измерима деньгами. Кровью там платить не за что.

– Макс мог знать о том путешествии?

– Не только мог, но и знал. Крис рассказывал ему. Думаю, будь там что важное, Макс давно изыскал бы способ глянуть. А он Саттангом не заинтересовался нисколько.

– Я тоже не могу представить, что там могло быть. Значит, чего-то мы о Максе не знаем.