Алексей Калугин - Мир без Солнца Страница 2

К разряду архаики Майский относил и представления об этических принципах, следовать которым полагалось ученому. Когда он слышал что-нибудь по поводу моральной ответственности ученого за свои открытия, то с неизменной усмешкой отвечал:

– Господа, вы мыслите устаревшими категориями. В наше время ученый, даже если он очень того захочет, все равно не сможет создать нечто, способное уничтожить весь мир или ощутимо повредить ему.

Каждый вечер Кийск исправно посещал собрания научно-исследовательской группы, пытаясь выяснить, чем именно занимаются подопечные Майского в Лабиринте. Ученые и техники смотрели на незваного гостя косо, но для того, чтобы попросить его удалиться, формальных причин не было. Впрочем, вскоре Кийск и сам убедился в том, что тратит время впустую. Стороннему слушателю почти невозможно понять, о чем идет речь, когда обсуждение проблемы ведется в кругу специалистов. Из-за обилия узкоспециальной терминологии Кийску порой казалось, что он слушает речи на незнакомом ему языке.

Но главное Кийск все же уяснил. Буквально в первые же часы работы исследователи Лабиринта столкнулись с пассивным, но при этом оказавшимся весьма эффективным сопротивлением изучаемого объекта. По этой причине Майский решил временно сосредоточить все работы на трех направлениях, которые предствлялись ему наиболее перспективными: изучение физических параметров необычного материала, покрывающего все внутренние поверхности Лабиринта; исследование природы странного свечения, сопровождающего каждого, кто входил в Лабиринт; и выяснение закономерностей изменения внутренней пространственной структуры Лабиринта, без чего невозможно было составить даже самую приблизительную его карту.

Кийск успокаивал себя тем, что работы в Лабиринте продолжались вот уже пятый день, а никакой ответной реакции со стороны Лабиринта до сих пор не последовало. Быть может, это давало надежду на то, что и в дальнейшем ничего из ряда вон выходящего не произойдет? Во всяком случае, Кийску очень хотелось в это верить. А пока ему оставалось только внимательно наблюдать за тем, что происходило на станции и вокруг нее, стараясь не пропустить тот момент, когда начнут сбываться все самые дурные предчувствия и ожидания и уже невозможно будет что-либо исправить.

Услышав слева от себя негромкое деликатное покашливание, Кийск оторвался от созерцания каменистой пустыни.

В двух шагах от него стоял высокий черноволосый парень с лицом восточного типа. Серый камуфляж свидетельствовал о его принадлежности к ведомству полковника Гланта. И даже оружие при нем имелось – пистолет в кобуре на поясе.

– Добрый день, – вежливо поздоровался парень. – Я вам не помешал?

– Я любуюсь этим пейзажем вот уже без малого неделю, – Кийск взглядом указал на обступавшие станцию каменные завалы. – Если вам это интересно, – Кийск сделал приглашающий жест рукой, – присоединяйтесь.

Отметив пару дней назад тот факт, что, куда бы он ни пошел, за ним неизменно следовал человек в форме, Кийск не стал даже выяснять, какие именно подозрения заставили полковника Гланта установить за ним негласное наблюдение. Любая попытка помешать Чейни Гланту играть в его любимую игру обернулась бы пустой тратой времени. Тем более что наблюдение за подчиненными полковника Гланта – занятие само по себе отнюдь не безынтересное – вносило все же какое-то разнообразие в совершенно бессмысленный по большей части отсчет лениво тянущихся часов.

Ребята вели себя по-разному. Одни с предельной серьезностью относились к порученному им заданию и, словно тень, повсюду следовали за объектом наблюдения, как будто он и в самом деле мог куда-то исчезнуть. Другие пытались делать вид, что Кийск их ничуть не интересует и они просто по чистой случайности постоянно оказываются поблизости от него. Третьи, к которым, судя по всему, относился и парень, приставленный к Кийску сегодня, в столь глупой ситуации чувствовали себя откровенно неловко.

Поймав взгляд Кийска, парень смущенно улыбнулся.

– Меня зовут Усман Рахимбаев, 15-я рота, – представился он. – Мы занимаемся вопросами безопасности.

– Иво Кийск, – Кийск приподнял руку и сделал жест, как будто снимал с головы шляпу, которой на самом деле не было. – Говорят, что я консультант, но, в чем именно заключается моя работа, я до сих пор и сам не пойму.

– Может быть, вы просто созерцатель? – В темных глазах парня мелькнули лукавые искорки.

– Вполне возможно, – согласился с ним Кийск. – Во всяком случае, я с детства чувствовал в себе склонность к занятиям подобного рода.

Какое-то время они оба молчали, глядя в сторону мачты с флагом, вяло обвисшим по причине полного безветрия.

– А это правда, что вы открыли вход в Лабиринт? – спросил Усман.

– Не совсем так, – ответил Кийск. – Я входил в состав первой плановой экспедиции, работавшей на РХ-183. Но вход обнаружил не я.

– Но вы единственный из состава той экспедиции, кому удалось выжить?

– Тоже ошибочная информация. Нас было двое… Откуда вам все это известно? – поинтересовался Кийск.

– Ну… – Парень замялся. – О вас много говорят…

– И что же еще обо мне говорят?

– Говорят, что потом вы принимали участие в ликвидации обосновавшейся на РХ-183 секты, практикующей человеческие жертвоприношения.

– Я был в группе, прилетевшей на РХ-183 с тем, чтобы выяснить, чем здесь занимается преподобный Кул со своей паствой. А уничтожил секту Кула сам Лабиринт.

Брови парня сошлись у переносицы, отчего лицо его приобрело чрезвычайно серьезное выражение.

– Выходит, правду говорят, что Лабиринт представляет собой угрозу для людей?

Кийск только пожал плечами – у него не было ответа на этот вопрос. Точно так же, как не было ответа и ни у кого другого.

– Я слышал, будто существует мнение, что Лабиринт – это боевая машина, – сказал, не дождавшись ответа, Усман.

– Это не так, – покачал головой Кийск. – Лабиринт – нечто гораздо более грандиозное и сложное, чем машина для уничтожения жизни. Пока нам известно о нем лишь то, что он, используя систему внепространственных переходов, связывает между собой все точки Вселенной. По собственному опыту я также знаю, что Лабиринт способен изменять течение времени: замедлять его, ускорять или даже обращать вспять. Человек, исследующий Лабиринт, похож на муравья, ползущего по стене высотного здания и уверенного в том, что он способен составить целостное впечатление о данном объекте. Как я себе представляю, у Лабиринта отношение к человеку соответствующее. До тех пор пока мы не мешаем его работе, он просто не замечает нас. Когда же мы начинаем слишком досаждать ему, он принимает ответные меры.