Сергей Лукьяненко - Проводник Отсюда Страница 2

Он стоял во дворе – на асфальтовом пятачке между черными квадратами домов. Темный силуэт, запрокинувший голову, вглядывающийся в меня сквозь ночь.

– Спускайся, – негромко сказал Проводник. В тишине голос был отчетлив и равнодушен. И не вызывал никаких сомнений. Только Проводник мог прийти в эту ночь.

– Сейчас, – так же тихо ответил я. – Минутку…

– Спускайся, – повторил Проводник. – Вниз. Никаких лестниц. Можешь найти веревку. Даю тебе восемь минут.

Вот теперь мне стало страшно. Я понял, чего он хотел. Об этом говорилось во всех историях – правдивых и лживых, без разницы. Преодолеть страх, доказать, что действительно должен уйти… А я-то думал, что моим испытанием станет ночь. Я не боюсь темноты! Не боюсь призрачных теней, тень – это просто изнанка света.

Боюсь высоты.

– Спускайся, – равнодушно сказал Проводник. – Семь минут.

Веревка была скользкой и не могла быть иной. Нейлон. У меня не нашлось времени навязывать на ней узлы… Я болтался на уровне второго этажа, вцепившись в ненадежную раскачивающуюся нить. Второй этаж, чушь… Кто не прыгал в детстве с балкона второго этажа, доказывая свою смелость друзьям и себе самому?

Я, например, не прыгал…

Пальцы ослабли, и я заскользил вниз, обжигая ладони, тщетно пытаясь затормозить. Асфальт радостно ударил по ногам, я присел, не выпуская предательской веревки.

– Одна минута, – сказал Проводник. – Успел. Теперь успокойся, все в порядке. Больше испытаний не будет.

Рюкзак оттягивал плечи, сумка валялась рядом. Хорошо, что я перелил коньяк в солдатскую фляжку. Как чувствовал. Подняв сумку, я перекинул ее через плечо. И посмотрел на Проводника – благо он стоял рядом.

Наверное, неподготовленный мог сойти с ума от этого зрелища. Проводник менялся. Его лицо колебалось, словно лист под порывами ветра. Он становился то выше, то ниже; одежда его за несколько секунд проскакивала все цвета радуги и превращалась в зыбкую тень. Конечно, Проводник не был человеком, я знал это. Но таких реальных доказательств не ожидал.

– Ты очень странный, – сказал Проводник. – Сам не понимаешь, что тебе нужно. Закрой глаза и успокойся.

– Ты исчезнешь, – прошептал я. – Боюсь.

– Не исчезну, – почти ласково, голосом, пришедшим из детства, ответил Проводник. – Ты ведь выдержал… почему-то. Закрой глаза.

Опустившись на колени, я закрыл глаза. Хорошо, Проводник. Как прикажешь. Я слишком долго шел к тебе. Слишком долго учился верить в тебя. Я ненавижу свой город. В нем нет никого, кого можно любить. Если ты исчезнешь… я просто умру, наверное. В уюте бетонной квартиры. В окружении любимых вещей – они не люди, они не могут любить в ответ. Пойми меня, Проводник, даже если я сам себя не понимаю. Подскажи, что мне нужно. Найди дорогу Отсюда… Ты можешь, я знаю. Я верю. Больше, чем Господу Богу, больше, чем господину президенту. Больше, чем друзьям, которые слишком далеко. Ты моя боль и радость, ты моя надежда и безверие. Я шел к тебе через презрение и насмешки, вежливых подонков и злых неудачников. Меня не пьянил спирт и не отрезвлял кофе. Я смеялся и плакал, был плохим и хорошим. Я читал книги о потустороннем мире и разноцветные сборнички фантастики.

Я шел к тебе, Проводник. Приди же и ты ко мне.

– Вставай, – тихо произнес Проводник. – Все в порядке.

Я открыл глаза. Он не исчез, он сидел передо мной. Почти молодой, коротко подстриженный, с усталым, измученным лицом. Мой двойник. Я сам.

Проводник…

– Лучший облик, который я смог использовать, – спокойно разъяснил он. – Ты не веришь никому, разве что самому себе. Такие, как ты, обычно находят дорогу сами.

– Я не настолько находчив, – ответил я, глядя в мутное зеркало его лица. – Мне нужна помощь.

Проводник кивнул. И посмотрел на снаряжение – рюкзак и сумку.

– Один человек – один груз, – с ноткой сочувствия сказал он. – Выбирай, что тебе важнее.

– Я переложу…

– Нет.

Я молча смотрел на туго набитый рюкзак. Потом спросил:

– Ты знаешь, что там?

Проводник кивнул.

– Что мне выбрать? Что оставить?

Ответа не было. Проводник поднялся и медленно пошел по улице. Странно – ни машин, ни припозднившихся компаний. Пустая улица, темные окна…

Подхватив сумку, я побежал следом. Рюкзак остался лежать на асфальте – ценности, способные пригодиться в любом мире, справочники и семена растений, маленькая пачка фотографий. Кому-то повезет.

Проводник шел по улице – моей собственной расхлябанной походкой, в моей собственной одежде – комбинезоне защитного цвета, таком нелепом среди серого городского бетона. Я семенил за ним, как наказанный ребенок за строгим отцом, не решаясь отвести взгляд от болтающейся на плече Проводника спортивной сумки. Ее не было раньше. А есть ли она на самом деле? И реален ли Проводник?

– Вполне реален, – ответил моим мыслям Проводник. – Можешь потрогать. Если хочешь, я даже дам тебе подзатыльник.

Он обернулся, улыбаясь моей улыбкой. И рассмеялся – как неприятно звучит собственный смех, услышанный со стороны.

– Кто ты?

– Проводник.

– Я не о том. Это твоя роль – а кто ты на деле?

– Не знаю. Я был всегда. Для тех, кто хочет уйти, для тех, кто не может ждать. Сотни, тысячи лет. Богом, ангелом, дьяволом, магом, шаманом, инопланетным пришельцем, существом из параллельного мира. Тем, в кого верили. Я появлялся, когда чувствовал потребность в себе. Я провожал людей в любой мир. Видел рай и ад, марсианские каналы и обратную сторону Луны. Мне все равно, куда провожать. Это не просто роль, это моя сущность.

– И ты всем это говорил?

– Всем, кто спрашивал. Были молчаливые, не задающие вопросов, встречались болтуны, не нуждавшиеся в ответах. Были легковерные и дотошные. Почти все знали, что им нужно. Некоторые, как и ты, не могли решиться на что-то одно.

– И куда же ты меня ведешь?

– Не веду – провожаю. Ты решаешь сам.

Дальше мы шли молча. Я постепенно успокаивался. Медленно, словно отогреваясь под осенним солнцем после холодной воды «бархатного сезона». С Проводником было очень легко – не приходилось замедлять или ускорять шаги, подстраиваться под его ритм. Он был мной.

– Город как мертвый, – сказал я, когда молчание переросло в тишину.

– Он мертв.

– Это ты так сделал?

– Нет. Ведешь ты, а не я. Эти улицы могли быть заполнены людьми. Если бы ты умел их ненавидеть… или любить.

– Я умел.

– Знаю. Когда-то умел. Помнишь этот дом?

Я вздрогнул и остановился. Старый дом в центре, на углу улиц, столько лет уже носящих другие названия. Третий этаж, крошечный балкон…

– Она давно не живет здесь, – со странной, неожиданной злостью ответил я.

– Неправда. Пока ты со мной – она здесь.