Дмитрий Колодан - Пангея 1. Земля гигантов Страница 2

Доктор прикусил язык. За что, спрашивается, он оправдывается? Не он же разрабатывал технологию ускоренных мутаций. Не говоря о том, что Хель не терпела оправданий.

— Когда физиологические изменения перейдут в ранг наследуемых признаков, возможно, мы сможем избавиться и от побочных эффектов…

— Возможно? — Хель откинулась на спинку кресла. Черная кожа скрипнула. — Зигмунд, здесь не те игры, которыми вы забавлялись в Дахау. И иные ставки. Или вы забыли…

Договорить она не успела. Аварийная сирена взвыла как бешеная собака. На наблюдательной вышке вспыхнул и замигал красный прожектор — луч ударил прямо в окно, осветив багровым и без того демоническое лицо Хель.

— Проклятье. — Рашер вскочил, опрокинув стул, и метнулся к окну. Но Хель даже не вздрогнула. Словно ждала чего-то подобного.

Рашер остановился, прижавшись к холодному стеклу потными ладонями, и оглядел станцию. Луч прожектора метался по территории — розовое пятно по белому снегу. Без всякой системы, от одного барака к другому. Похоже, охранник на вышке сам не понимал, куда нужно направить свет. Неужели взбунтовались дикари?

Станция «Пангея14» считалась относительно спокойным местом. Рашеру было с чем сравнивать — здесь он мог ходить без охраны, зная, что никто не попытается убить его. Мог заходить в бараки к подопытным и не чувствовать испепеляющую ненависть и презрение. Конечно, в Дахау на него тоже смотрели со страхом. Но там страх был другой — холодный и вязкий, точно глина. Здесь же на него смотрели с суеверным ужасом. Как на бога.

Однако риск существовал всегда — в конце концов, им приходилось иметь дело с дикарями. Животными, не имевшими ни малейшего представления о цивилизации, не говоря уже о генетической неполноценности. Осечки бывали редко, но случались.

Самое серьезное происшествие случилось три года назад. Тогда на станцию в качестве рабочего материала доставили одно из племен местных зверолюдей, дикарей, кочевавших вдоль края Ледника вслед за мамонтами. Это была стандартная практика получения «препаратов». Обычно, попав на станцию, дикари испытывали сильнейший психологический шок. Они не понимали, что случилось, где они и как здесь оказались. Происходящее не вписывалось в их примитивные представления о мире. Многие впадали в ступор — не могли принимать пищу и даже двигаться. Адаптация занимала довольно долгий срок.

Но тогда дикари пришли в себя меньше чем за час и напали на охрану. Прежде чем их обезвредили, они голыми руками убили четверых — разорвали на части, одному откусили пальцы. Убийства сопровождались мерзким хихиканьем; Рашер до сих пор с содроганием вспоминал эти звуки. Позже доктор хотел уничтожить эту партию зверолюдей, однако вмешалась Хель. Дикарей перевели в закрытый бункер, и об их дальнейшей судьбе Рашер не знал.

Только не похоже, чтобы сейчас происходило что-то подобное. В данный момент на станции находилось около двух десятков дикарей — в основном самки, для нужд обслуживающего персонала. Их держали в девятом бараке, а тот был заперт. Животные, поди, сами до смерти перепугались странных звуков и вспышек света. Забились в угол и боятся лишний раз вздохнуть.

Но если тревогу подняли не из-за дикарей, тогда… Доктор вопросительно посмотрел на Хель. Правый глаз начальника станции сверкал ярко-зеленым.

Она что-то вертела в длинных пальцах. Доктор разглядел маленькую фигурку из серебристого металла. Рашер уже видел у Хель этот амулет — искусно сделанную фигурку моржа, грузного и клыкастого. Странное украшение для худой и высокой Хель, но она очень им дорожила. Амулет скользнул меж пальцами.

— Пойдемте, доктор, — сказала Хель. — Что-то случилось с нашими детками.

Рашер не сразу понял, что она говорит о нефелимах.

Гигантов держали поодиночке в открытых загонах, огороженных колючей проволокой. Вместе нефелимы не уживались и дрались до тех пор, пока один не убивал другого. В таких же загонах жили представители местной фауны — белые и короткомордые медведи, огромные волки, пара саблезубых кошек… Имелся на станции и мамонт — могучий и молчаливый самец с длинными бивнями цвета топленого молока.

Хель быстро шла по заснеженной дорожке между вольерами. Рашер насилу поспевал за начальником станции. Когда они добрались до нужного загона, доктор запыхался и морщился от боли в боку. Но по лицу Хель невозможно сказать, устала ли она хоть сколько-нибудь.

Перед Хель возник один из охранников — белобрысый парень в застегнутом на все пуговицы кителе. В руках он держал автомат, но оружие стояло на предохранителе. Охранник понимал: если он убьет гиганта без прямого приказа, то следующим обитателем загона окажется он сам.

— Госпожа начальник станции…

Под взглядом Хель, парень заткнулся.

— Я знаю.

Охранник вытянулся по струнке. Губы его дрожали. Рашер заглянул ему за плечо.

И нервно сглотнул. Тошнота подступила комом, а ведь доктору доводилось видеть и куда более жестокие и неприятные картины.

Весь загон был залит кровью — она замерзла на морозе, превратившись в рыхлую корку темно-коричневого наста. Огромные проплешины на чистом снегу, точно гангренозные пятна. Рашер не сразу увидел тело. Похоже, кто-то из обслуживающего персонала… И какого черта его понесло в загон?

Тело рабочего напоминало бумажную куклу, которую долго рвал, топтал и мял злой ребенок. Конечности вывернуты под неестественными углами, голова едва держится, из разодранной брюшной полости клубком вываливаются внутренности… Сложно поверить, что недавно это был живой человек. На ограде, повиснув на колючей проволоке, раскачивалась рука, вырванная из плечевого сустава.

Над истерзанным рабочим на корточках сидел нефелим и глухо рычал, как собака над костью. Спутанные космы скрывали его лицо, если, конечно, здесь уместно это слово. Скорее, звериная морда: скошенный лоб, бугристые надбровные дуги и выступающая челюсть. Волосы слиплись от крови и на морозе превратились в грязные сосульки. Они перестукивались друг о дружку, подобно бубенцам. С каждым выдохом из оскаленной пасти вырывалось облако пара.

Нефелим был огромен. Сидя он выглядел немногим ниже Рашера, но если бы гигант выпрямился, его рост составил бы минимум три с половиной метра. При этом великан был тяжел и грузен. Двести девятый номер — лучший из живых образцов. До сегодняшнего дня его психика считалась относительно стабильной. Он даже мог выполнять простейшие команды. На это и попался рабочий: зашел в вольер, забыв об обязательных мерах предосторожности. И кто знает, что именно переклинило в мозгу у гиганта — итог все равно один. Теперь же в соответствии с требованиями безопасности нефелима нужно ликвидировать.