Гавриил Одинокий - Место под солнцем (СИ) Страница 2

— Ну а чего они это на тебя полезли. Ты же у нас вроде русский, хотя… Да, на русака ты не слишком похож. Или ты как в том анекдоте — «Николаев–по–маме»?

— Нет, — обиженно усмехнулся курсант, — Николаев я как раз по папе, а по маме я Анастаниди и похож я на деда — маминого отца, так что нос у меня вполне себе пиндосовский.

— Грек, что–ли?

— Ах, ну да, вы же не одессит. А песню «Шаланды полные кефали…» вы знаете?

— Ну кто же ее не знает.

— Вот, моя бабушка всегда говорила, что эта песня про нее с дедом. Только, Бернес мол поет неправильно. Надо петь «В Одессу Коста приводил». Уж на Пересыпи Косту Анастаниди точно все знали. Он незадолго до моего рождения умер, так от ранения и не оправился, и меня тоже в его честь назвали.

— От ранения? А он тоже на флоте воевал?

— Да нет, не воевал он. Не успел. В первые дни войны, в порту после бомбежки пожар тушили, а тут еще один налет. Ну и деду осколком бомбы правую лопатку раскололо и позвоночник задело. Он три года ходить не мог, и правая рука у него до конца жизни плохо работала. Перед тем как Одессу сдали, его баба Соня из госпиталя забрала и на рыбачий хутор под Аккерманом увезла, и там сама выхаживала.

— Понятно, геройский у тебя дед, хоть в боях и не участвовал. Давай дальше про драку то…

— Ну что, окружили они нас и давай метелить. Только, друг другу больше мешали. Один на меня цепью велосипедной замахнулся. Ну а я, все–таки, в нашей футбольной команде по правому краю играю. Я по голени ему и пробил. А ботинки наши потяжелее будут чем футбольные бутсы. Он заорал, согнулся, а Борька у него цепь вырвал. Ну махались минут пять, я больше по ногам бил, а Борис по мордам, а потом меня арматуриной достали. И после того как я упал, Бориса массой задавили, и ногами нас пинать начали. А потом милиция подоспела, ну и…. повязали всех.

— Ясненько, повеселились…, — пошарив рукой по столу, кавторанг взял несколько сколотых листов бумаги и стал зачитывать:

«Николаев, Константин Дмитриевич — перелом левой ключицы, разорванное ухо, множественные ушибы и гематомы.

Гальперин, Борис Ефимович — перелом двух ребер, вывих правой кисти, множественные ушибы и гематомы, отек гениталиев» — он поднял глаза на курсантов.

— Что Борис, по яйцам врезали?

Гальперин засопел и уныло кивнул.

— Так, а с другой стороны, — он перевернул страницу, — Ну имена мы опустим, ушибы всякие тоже… Перелом голени, два выбитых мениска, вывих коленного сустава — это, я понимаю, твоя работа Константин. Так, вывих локтевого сустава — это неясно кто, дальше перелом челюсти в двух местах, контузия второй степени — это явно Борис. Сломанный нос и еще одна контузия — тоже ясно. Еще один сломанный нос и четыре выбитых зуба — ну Гальперин, ты даешь, как кисть–то не сломал?

— Ну–у, я цепь велосипедную на кулак намотал.

— Понятно, — капитан прошелся в раздумье взад–вперед и вновь остановился перед курсантами.

— Скажу честно — я вас ребята не осуждаю, Сам бы так поступил, но…, — последовавшая пауза заставила курсантов нервно поерзать на стульях, — к моему сожалению, защитить я вас не могу. Этот тип, которому ты, Борис, челюсть сломал — племянник второго секретаря Одесского обкома. И с его подачи, прокуратура заводит дело о злостном хулиганстве и нанесении телесных повреждений. Так, что светит вам хлопцы от пяти лет лагерей. И на оправдание не надейтесь. Ни прокуратура, ни суд против обкома не пойдут.

Курсанты уныло молчали, уставившись в пол.

— Ладно, не вешайте носы, еще не вечер, — продолжил кавторанг, — сегодня среда. Народ еще после праздников не раскачался. Меня вот, приятель из прокуратуры предупредил. Пока дело оформят да в милицию передадут, пару дней пройдет. Я сегодня же оформляю приказ о вашем отчислении за «поведение, не соответствующее моральному облику офицера ВМФ». А вы собирайтесь и, чтобы завтра, крайний срок в пятницу, духа вашего в области не было, пока вам подписку о невыезде не вручили. На БАМ езжайте или еще куда подальше. Во всесоюзный розыск вас объявлять не будут — не высокого полета птицы, но в Одессу вам года три возврата нет. Постарайтесь для начала в какой–то вахтовый поселок, там за пропиской не слишком следят. Если в армию вас призовут, так у военкома вопросы могут возникнуть. По поводу того, что не служили, а военный билет с отметкой о принятии присяги есть. Расспрашивать будет — расскажете как было, но без подробностей. Отчислены мол за драку — и все. Если со мной свяжутся, я вам характеристику приличную дам. Все хлопцы, идите собирайтесь, да родных предупредить не забудьте. У тебя Николаев, родители–то где?

— Они уже шесть лет как на севере, на кооператив зарабатывают. Я с бабушкой жил пока школу заканчивал.

— Вот к ним и езжай, а впрочем — как хочешь. Все, свободны.

Глава 1

Несмотря на приближающийся вечер, Париж изнывал от летней жары. Заходящее солнце косо освещало, украшенные лепниной и колоннами фасады домов бульвара Капуцинов и пыльную листву деревьев. Голоса людей перемежались с гудками сотен машин. Французы возвращались с работы. Высокий, плотный мужчина в джинсах и песочного цвета рубахе навыпуск стоял на углу бульвара Капуцинов и Пляс д'Опера и курил сигарету. При этом он внимательно вглядывался в лица проходящих мужчин. Докурив сигарету почти до фильтра он загасил ее плевком и метким щелчком отправил окурок в урну. Еще раз посмотрев по сторонам, он потащил было очередную сигарету из пачки в нагрудном кармане, но вдруг остановился, толкнул сигарету обратно в пачку и широкими шагами поспешил к выходу из метро.

— Борька, сукин ты кот, ну наконец–то. Я уже думал, что не придешь, — не доходя нескольких шагов закричал он.

Гальперин, заматеревший и с намечающимися залысинами над высоким лбом, прищурился, привыкая к дневному свету после подземного перехода, и широко улыбнулся.

— Ну здравствуй, Костя, — он облапил друга и хлопнул его по спине. — Жутко рад тебя видеть. А за опоздание — прости. Сначала заказчик задержал, а потом я в ихнем метро малость заплутал. И мобильник у них под землей не работает.

— Да ладно, не парься. Главное встретились. Пошли посидим, пивка выпьем. Мы же с тобой больше десяти лет не виделись.

— Во Франции — пиво пить? Не–е–е…. Во Франции надо пить вино. А вообще–то, Костя, я бы лучше поел. С этим гребанным клиентом у меня с утра во рту кроме кофе ничего не было.

— Ну что за вопрос, пошли. Я здесь на бульваре один ресторанчик знаю. Там отличный буйабесс[1] подают. И рачки[2] там — лучше, чем в Одессе. Я их вообще–то больше под пиво потребляю, но и под белое вино тоже хорошо пойдет.