Олег Языков - Хождение за три неба Страница 2

Я, ошеломленный эдаким коленцем в нашем разговоре и внезапно открывшимися заманчивыми курортными перспективами, лишь молча и бездумно помотал головой.

— Так вот, есть к тебе предложение — съезди туда, поработай немного. По крайней мере, до осени. Служба там — не бей лежачего. Объект залегендирован, для всех это рядовая насосная станция, обслуживающая полигон. Почти все там под землей, наверху несколько старых развалюх, интереса к ним никакого. Рядом речка, пляжик, рыбалка. Рощица там вокруг, в зоне отчуждения, грибы, ягода, да-а… Охота там опять же замечательная. Я и говорю — чистый курорт! Да тебе еще платят неплохие, скажу я тебе, деньги. А, Афанасий? Соглашайся, право слово! Понравится — закрепим мы тебя там, не понравится — отдохнешь малость, в себя придешь. Потом сменим. А работа там вахтой, месяц на объекте, два месяца дома. Ну а тебя мы попросим пару месяцев подряд отработать. Пошаркаешь там во дворе метлой, клумбы польешь, охранную систему проверишь — и на речку. Порыбачил, ушицы поел — обошел периметр. Все нормально, все в порядке — подкрасил там чего, подправил. Но — не усердствуй особо… Не надо из развалюхи дворец делать. А то ты нам всю легенду поломаешь. Вечером по «ВЧ» звякнул в особый отдел полигона, дал квитанцию: «Служба идет, объект стоит» — вот и все твои дела за день! Утром тоже звоночек, ночь, мол, прошла спокойно. И на речку! А там, на речке — у-ухх!

Подполковник аж зажмурил глаза, так ему захотелось на утренний плёс, к теплой, парящей воде, к колокольчику на сторожке закидушки. Да что там говорить! И у меня побежала слюна! Мне тоже сразу страшно захотелось на теплый песочек, к прозрачной речной водичке, к светящемуся розовым опалом в утренних лучах солнца пластиковому ведру с наловленным мальком, и бьющемуся под звон колокольчика судаку на леске! А грибы! А охота осенью! Ты идешь вдоль камыша, а фазаны перед тобой — фыр-р-р в воздух! Бац, бац — и мимо! У-у-у-у!

Фазаны, говоришь? Х-х-ээ!!

И тут я приял самое главное в своей жизни решение.

Я сказал: «Михал Михалыч! Дорогой ты мой! Я в этот рай земной пешком готов… Да что там! На карачках доползу! Пиши скорее направление! И водички еще плесни. Что-то переволновался я…»

Глава 2

Читатель ныне умный пошел. По трем-четырем словам первой главы очередной нелепицы, застенчиво втиснутой очередным графоманом на много чего видевшие страницы Самиздата, он в состоянии дать точный и верный портрет очередного Марти Сью, и в целом уже главная линия этого опуса ясна ему насквозь. Зачастую он может гораздо лучше автора набросать дальнейшее развитие событий в книге. Это точно! Проверено на себе. Но все же… Дайте и мне сказать пару слов.

Итак! Как вы, дорогой читатель, уже, наверное, догадались, я офицер. Причем я не пожарник, так ведь? Правильно, возьмите пирожок с полки. Или нет, не берите! Ошиблись вы, уважаемый! Я теперь отставник, сторож на каком-то странном и стрёмном объекте-развалюхе. Секретный объект «СЧБ», помните? Ну да, у Райкина. Склад чугунных болванок, вот так, вот…

И еще — вы ошиблись в своих подозрениях. Погодите, погодите, не стирайте файл! Я не могу и не буду плевками сбивать космические линкоры злобных пришельцев и завязывать голыми руками танковые пушки бантиком. Не Шварценеггер я. В начале моей службы, понятное дело, пришлось поработать оперативником «на земле», на том же ракетном полигоне, кстати. Потом — в райотделе, в горотделе. Теперь вот завершаю свою карьеру в областном управлении.

Вот он я — капитан Афанасий Никитин, ловко спускаюсь по лестнице управления под обжигающими лучами южного солнца. Да, моя теперешняя походка позволяет бодро и быстро спуститься по лестнице, а вот подняться по лестнице уже проблема. Да и бегать она не позволяет… Что? Вы хмыкнули, увидев мое имечко и фамилию? А что делать? Какое имя могли дать новорожденному сыну мама-славист и папа-историк, задам я вам вопрос? Да еще если их фамилия Никитины… Вот и я так думаю. Так что имя Афанасий я гордо несу по земле вот уже тридцать два года. Правда, последние два года я несу это имя, смешно ковыляя и переваливаясь из стороны в сторону. Смешно, да… А я плакал. Точнее — грыз по ночам подушку. И не столько от боли, а она, поверьте, была, и какая была… А от безысходности, нелепой и нежданной случайности, которая сломала мне жизнь. Впрочем, винить некого. Сам виноват.

А дело было так.

При областном управлении, как вы, конечно же, знаете, была небольшая группа спецназа ФСБ. Они жили-служили тихо-спокойно, эдак в сторонке, в конспиративном тенёчке, да и видели мы ребят не так уж и часто. То они на стрельбище, то на загородном тренировочном полигоне, то в служебной командировке. В командировках бывали очень часто — регион у нас не сказать, чтобы спокойный, соседи, понимаете ли, уж больно горячие.

Так вот, большая часть ребят как раз уехала в срочную командировку, вязать какого-то полевого командира, а тут по плану в управлении была объявлена учеба личного состава со стрельбами и практическими занятиями по антитеррористическим действиям. Ну, там — лихим наскоком освободить захваченный террористами вагон поезда (был у нас такой вагон для учений, не сумневайтесь) или перебить гадов в салоне самолета. Самолет тоже ждал нас на аэродроме. Списанный, конечно, но любовно сохраняемый и ухоженный, он скромно стоял в самом дальнем уголке аэропорта. А поскольку спецназовцев осталось в управлении всего трое, меня в составе группы молодых офицеров придали в их команду. Ну, мы кое-что могли. Я, в частности, шел как стрелок. Снайпером я себя при всей своей наглости назвать не могу, но стрелял я хорошо. Люблю я это дело.

К учебе мы относились заинтересованно, с огоньком. Офицеры, назначенные в террористы, скрывая свою озабоченность, интимно шептали нам: «Афоня, ты там при захвате не свирепствуй, ладно? И не пали ты так по корпусу при контакте. А то прошлый раз… Все-все! Уже забыли! Афоня, а ты пивка хочешь?»

Еще раз говорю — я не боевик. Но ребята мы были молодые, азартные. Рубились на полном серьезе, с душой. Да и требования, в общем-то, были такие, и понимание ситуации опять же… Если не ты его, то он тебя, это всем было ясно. Так что «террористов» мы брали жёстко и больно, крутили их, как бельё при выжимании. Да и они, собственно, отбивались не хуже. Синяки были у всех. Были и травмы, но редко. А я вот не уберегся.

При захвате террористов в самолете кто-то случайно слегка меня подтолкнул сзади, я на броске не удержался на ногах и грохнулся сначала шлёмом-сферой о борт самолета, а потом сорвался со штурмовой лестницы и приложился всей спиной об бетонку. Да так неудачно — копчиком прямо на какую-то клятую железяку, которая спокойно валялась себе под самолетом и никому не мешала. Кроме меня, понятное дело. Ну, грохнулся и грохнулся. С кем не бывает. Боль лишь придала злости. Разъяренным представителем семейства кошачьих я взлетел на борт самолета и открыл стрельбу по мечущимся в салоне террористам. Резиновыми пулями, конечно, но и это весьма и весьма чувствительно! В общем — выпустил пар. Ну, закончили, плеснули в пластиковые стаканчики по граммульке теплой водки прямо в салоне взятого штурмом аэроплана, посмеялись над синяками и шишками. Нечаянно толкнувший меня Славка из КРО попросил прощения за свою неловкость и заржал над моим орлиным полетом. А через месяц спина стала побаливать…