Денис Бурмистров - Равновесие Парето Страница 2

Ожил громкоговоритель. Сначала в зал ворвался треск и шум из больших динамиков под потолком, потом искаженный женский голос, обесцвеченный скукой, произнес:

— Пассажиров, летящих до Лазурной Косы, просят пройти на взлетную полосу. Повторяю…

В воздухе раздался общий выдох, несколько человек поднялись со своих мест и потянулись к двойным стеклянным дверям, ведущим на бетонные плиты взлетного поля. Спустя время эти же люди, навьюченные большими рюкзаками, клетчатыми сумками, тянущие за собой тележки и детей, прошли мимо меня по ту сторону большого стекла и направились к стоящему на краю поля желтому самолету-«кукурузнику» с заботливо поставленной лесенкой у люка.

Помимо этого самолета в пределах моего поля зрения были видны два вертолета, большой, цвета хаки, потертый, и маленький, новенький, пестро покрашенный, ряд ангаров на границе с лесом, полосатая метеовышка и два флагштока без флагов. А совсем вдалеке, где-то на горизонте, за лесом, виднелся излом гор. Вот туда-то мне и нужно было. В славный город Славинск.

Я посмотрел на часы и решил, что пора бы уже и мне идти. А то, глядишь, пилот Шишов еще куда-нибудь сгинет на своем винтокрылом чудовище, забыв обо мне. Думаю, с него станется.

В который уже раз за сегодня я пересек зал и вышел на взлетное поле, поморщившись неприятно громким звукам снаружи. Желтый «кукурузник» уже выруливал на уходящую вдаль взлетную полосу, поросшую жухлой травой. Низкое осеннее солнце подсвечивало редкие облака, тени от которых лениво плыли по бетонке. Мимо меня промчался автозаправщик с бордовой цистерной, следом прошли два молчаливых ремонтника. Ветер с их стороны принес душный запах горячего машинного масла и керосина.

Летчик оказался на месте. Он деловито забрасывал через распахнутый люк внутрь вертолета картонные коробки, сложенные аккуратной стопкой на деревянном поддоне подле него. Мое приближение он отметил угрюмым косым взглядом, но работу не прервал.

— Пришел? — задал риторический вопрос пилот Шишов. — Сейчас загрузимся и полетим. Покури пока.

— Да я не курю, — тон почему-то вышел каким-то извиняющимся, словно мое негативное отношение к табакокурению было чем-то постыдным. Я в очередной раз мысленно обругал себя.

— Чего ты в Славинске-то забыл? Родственники? — вдруг поинтересовался летчик.

— Да дела у меня там.

— Дела? — скептически ухмыльнулся Шишов, швырнул очередную коробку в недра вертолета. Там загрохотало, перекатываясь и сваливаясь. — Какие там могут быть дела? И с кем? Или ты один из этих?

— Из каких этих? — не понял я.

— Из тех, которые, — летчик хрипло хохотнул. — Ладно, проехали.

Он вдруг крякнул, видимо не ожидая веса очередной посылки, согнувшись в пояснице, дотащил ее до люка.

— Дела у него, — это он уже, видимо, сам с собой разговаривает. — Все оттуда, а эти туда. Черте что…

Он что-то еще пробурчал, неразличимое в хриплом ворчании, опять закурил, зажав мятую папиросу между желтыми зубами. Я скромно отошел в сторону.

На коробках черным маркером жирно написано «Дробня». Насколько мне не изменяет память, поселок Дробня не совсем по пути в Славинск. Я могу, конечно, и ошибаться, но перед поездкой пришлось довольно подробно изучать карту района в поисках дорог и маршрутов. Местность, куда я приехал, оказалась на удивление дикой и малоосвоенной, между населенными пунктами пролегали километры целины, лесов или сопок. И без того пересеченный ландшафт то и дело прорезали скальные гряды и овраги. В таких условия проложить автомобильные трассы оказалось делом практически невыполнимым, поэтому эволюция дорог дальше бетонных настилов не ушла. Думаю, не погрешу против истины, если предположу, что за пределами районного центра дороги и вовсе превращаются в утрамбованные глиняные тракты, местами посыпанные щебнем.

Более того, неожиданностью для меня стало то, что, как оказалось, в Славинск дорог и вовсе нет. Сам город расположен в глубине горного кольца, прямо в центре природного кратера, в сжатой каменными стенами долине. Честно говоря, мне даже немного не по себе стало, когда я представил жизнь в таком месте. Страшно ведь, когда хочешь уехать, а не можешь.

Вертолетчик закончил погрузку, гулко похлопал себя по рукам и ногам, отряхиваясь. Закурил, задумчиво склонив голову и уставившись в одну точку.

— В Дробню повезете? Далековато, — решил блеснуть познаниями я. Отчего-то хотелось наладить отношения с этим угрюмым пилотом. Так хочется найти общий язык с проводником в поезде, чтобы ехать чуть удобнее, на чистом белье и получать немного больше сахара в чай. Кто-то внутри меня презрительно фыркнул.

Шишов поднял свои холодные глаза на меня, потом бросил взгляд в зияющий провал люка.

— Да, в Дробню, — даже с каким-то вызовом вдруг ответил он. — Машина назад почти порожняком идет, чего зря горючку палить. Почта, медикаменты, крупы там.

Он повернулся спиной, пошел в сторону кабины. Бросил из-за плеча:

— Садись. Взлетаем.

Уже залезая по ребристой лесенке в салон вертолета, я думал о том, что такой резкий ответ меня несколько покоробил. А потом вдруг, к своему стыду, сообразил — пилот подумал, что я против его полета в Дробню. Я же внеурочно лечу, вне стандартного плана полетов. Так сказать, частным рейсом. А пилот решил заодно и подхалтурить, на обратном пути залететь в соседний поселок и отвести туда груз. Может забрать кого из ждущих своего дня пассажиров. Естественно, такие полеты не были в штатном расписании и были не совсем законными — весь заработок шел напрямую пилоту, минуя кассу аэропорта. И, видимо, Шишов подумал, что я своим вопросом даю понять, что мне о его афере стало известно, что я могу и сдать его, если что не так.

Так мне стало неловко от этих мыслей, так возмутительно. Захотелось сейчас же пройти в кабину пилота и сказать, что я ничего такого в виду не имел. Но тут один из рабочих оттащил снаружи лестницу, люк с легким хлопком закрылся. Где-то над головой заработали турбины, разгоняя винты.

— Сядь и пристегнись, — крикнул сквозь открытую дверь внутреннего отсека летчик. Он был уже в большом, дутом шлеме с поднятым светофильтром. Руки его ловко летали над пультом, щелкая тумблерами.

Я устроился в одном из дюжины пассажирских кресел, попарно расположенных вдоль бортов грузового отсека, поставил сумку в проходе, возле нагромождения коробок в Дробню. Отметил, что в вертолете почему-то пахнет сеном.

Пол под ногами качнулся, я поскорее пристегнулся ремнями безопасности. Сквозь толстое стекло пыльного иллюминатора было видно, как уходит вниз похожая на серое, выцветшее лоскутное одеяло бетонка взлетного поля, как уменьшается здание аэропорта, как горизонт накатывает перспективой, раздвигаясь в разные стороны.