Пьер Буль - Планета обезьян. Рассказы Страница 2

“Скрытые искусители”, как метко заклеймил капиталистическую рекламу американский публицист Ване Паккард, вырабатывают у потребителей искусственные рефлексы еще более успешно, чем это делают ученые в лабораторных опытах над обезьянами. Благодаря усилиям рекламы девиз “Не отставай от Джонсов!” (“Keep up with the Joneses”) стал в Соединенных Штатах первой заповедью обывателя, который живет и работает ради приобретения вещей и услуг не потому, что он испытывает в них жизненную потребность, но в первую очередь потому, что ими уже обладают другие. О человеке и его месте в обществе судят на основании того, что у него есть, а не что он есть, что собою представляет как личность. Как здесь не воскликнуть вместе с Олдосом Хаксли:

Человеческими остались лишь средства,

Цели ж их вполне достойны обезьян!..

Жертвой подобного коммерческого подхода становятся также культура и искусство. Они все больше превращаются в отрасли массового производства — стандартизованной продукции, предназначенной для удовлетворения духовных потребностей обывателя. Эта массовая культура, или, как ее презрительно окрестили, “масскульт” и “поп-арт” (то есть популярное искусство), изготовляется, рекламируется и сбывается, как всякий иной товар. Идеалом для производителя и приманкой для потребителя служит так называемый бестселлер, то есть художественное произведение, будь то книга либо фильм, которые пользуются наибольшим спросом. Именно такой, чисто количественный подсчет разошедшихся экземпляров книги или числа зрителей, просмотревших фильм, становится чуть ли не единственным критерием творческого успеха деятеля искусства, а также, разумеется, коммерческого успеха фирмы.

Чтобы добиться такого успеха, произведение искусства заранее ориентируется на наиболее распространенные вкусы и интересы, приведенные к общему, весьма примитивному знаменателю: секс, культ силы, голая занимательность и обывательская актуальность. Как только какая-нибудь книга или фильм, телепрограмма или мелодия достигла успеха, она немедленно влечет за собой, чисто по-обезьяньи, десятки вариаций и подражаний, пока публике не надоедает смотреть и читать одно и то же. Я начинается новый цикл… Режиссеру и издателю важно хорошо знать не законы искусства, а законы рынка, чтобы вовремя войти и выйти из очередного цикла моды и подражания.

В “массовом обществе” ценятся не одаренность и моральные достоинства человека, а его эффективность и деловые способности, не индивидуальность, а лояльность, не оригинальность, а конформизм. В “идеале” люди в таком обществе должны стать столь же взаимозаменяемы, как и детали машин. “Для личности сохраняются лишь две возможности, — с горечью констатирует выдающийся французский социолог Жак Эллюль. — Либо человек продолжает оставаться самим собой, в этом случае он оказывается все более неприспособленным, невротиком, неэффективным, теряет возможность существования, и его, наконец, вышвыривают на мусорную свалку общества, как бы талантлив он ни был; либо он приспосабливается к новому общественному организму, который становится его миром, и отныне уже не способен жить где-либо, помимо массового общества. (И тогда он едва ли отличается от пещерного человека).”.

Символом “массового общества” стало крылатое выражение: “обезьяна за пишущей машинкой”, то есть наивное и несостоятельное убеждение в том, что если даже бессмысленно перепробовать великое множество вариантов, то среди них по теории вероятностей обязательно окажется наилучшее решение данной проблемы. Иначе говоря, не столь уж важно, кто сядет за пишущую машинку — Хемингуэй или пятьдесят шимпанзе; главное, чтобы машинка выдавала текст с молниеносной скоростью, и шедевр будет в конце концов создан. Стоит ли после этого удивляться, что в “массовом обществе” возможны такие казусы, когда мазня обезьяны по холсту принимается за произведение живописи!..

Именно против этого “обезьяньего царства” и восстает Пьер Буль в своем фантастическом романе — сатире на “массовое общество”.

Главное отличие человека от обезьяны состоит отнюдь не в том, что он ходит на двух ногах, пользуется речью и обладает предметами массового производства, утверждает писатель. Все это внешние признаки, которыми наделен любой обыватель в “массовом обществе”, что не мешает ему вести себя как настоящая обезьяна. В конце концов, как весьма успешно доказывают в романе обезьяны, именно четверорукость и древесный образ жизни позволили им превзойти человека, обзавестись орудиями труда, разумом и речью. “На Земле я часто слышал, как для объяснения превосходства человека над остальными животными приводят доказательства, прямо противоположные. Однако, подумав, я решил, что рассуждения Зиры ничуть не менее убедительны, чем наши, человеческие”.

Как это ни парадоксально, но, по убеждению Буля, люди отличаются от обезьян в первую очередь теми чертами, которыми они одновременно отличаются также друг от друга: многообразием творческих способностей и склонностей, различиями в знаниях и круге интересов, оригинальностью мышления и чувств, то есть своими индивидуальными признаками, которые из каждого человека, делают личность. Благодаря этому творческому разнообразию, отсутствующему в мире животных. у людей возникает потребность в социальном общении и обмене деятельностью, ибо они могут предложить что-то друг другу и заимствовать друг у друга. Лишите людей этих творческих способностей, проявляющихся в индивидуальных различиях, и они будут низведены до уровня обезьян.

Нет, Буль не мизантроп! Его авторская позиция в романе выражена совершенно определенно: он на стороне человека против всего, что превращает его в обезьяну. Вместе со своим героем, Улиссом Меру, он возмущается опытами над людьми, сочувствуя людям, оказавшимся во власти обезьян, не может скрыть своей радости, узнав, что цивилизацию на планете Сорора все же создали люди, и потрясен ее трагедией; он мечтает возродить человечество, впавшее в дикость, а затем стремится хотя бы предупредить людей на Земле о грозящей им опасности. Даже кошмарный финал романа продиктован не безысходностью, а оптимистической верой в человека и его будущее. “Я вверяю эту рукопись вселенной не для того, чтобы призвать на помощь. Единственная моя надежда, что мой рассказ, может быть, сумеет предотвратить ужасную угрозу, нависшую над родом человеческим”, — эти слова, которыми начинается повествование героя о своих злоключениях, в сущности, представляют собой и обращение Буля к читателям “Планеты обезьян”.

Роман Буля заставляет глубоко задуматься над социальными последствиями научно-технической революции вообще и на капиталистическом Западе в особенности. Человеку ничто не достается даром. Все блага цивилизации, в том числе и приносимые современной наукой и техникой, он вынужден оплатить либо сразу, либо чаще в рассрочку, которая может быть растянута на десятилетия и столетия. Коллективная мудрость человечества как раз в том и состоит, чтобы эта расплата (например, за расхищение природных ресурсов) не превратилась в трагедию для нас или в непосильное бремя для последующих поколений.